Диссертация (1136258), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Principles of Roman law.P. 56.Лишь ко II в. н.э. regulae вошли в широкое употребление в Риме и постепенно отношение кним начало меняться. Так, Гай считает regula синонимом «справедливого принципа»,применяемого всеми цивилизованными народами (выражение regula iuris gentium, Gai.1.78;1.83–85 и др.). В D. 2.14.28 он же пишет о недействительности пактов, заключенных вопрекитаким правилам (contra iuris civilis regulas), которые, по мнению Стейна, уже составляютзначительную часть права (Stein P.
Regulae iuris. P. 93).Stein P. Ibidem. P. 70.Schulz F. Principles of Roman law. P. 19 ff.96общих понятий и правил о договорных обязательствах, так и их формулировку. Теюристы,чьивысказываниявключенывДигесты,считаютобобщениябесполезными и даже вредными для верного решения казусов.Было бы некорректно, вслед за Цицероном, утверждать, что римские юристывсецело поглощены обсуждением мелочей и вовсе не обращаются к обобщениям иупорядочению цивильного права.
Абстрактные понятия соглашения, договора,обязательства, добросовестности, вины и другие прочно вошли в юридическийлексикон и использовались для деления соглашений (Ульпиан, D. 2.14.5) илиисточников обязательств (Gai. 3.89). За рамками договорного права такжедостаточно примеров, которые доказывают способность правоведов Древнего Римак самым широким обобщениям: деление изучения права на публичное и частное(Ульпиан 1 inst., D. 1.1.1.2), выделение фундаментальных (нравственных)предписаний права (Ульпиан 1 reg., D.
1.1.10.1) и другие. Однако подобныеобобщения, как правило, служат учебными пояснениями или сформулированы вопределенном контексте, не известном по фрагменту в Дигестах. Именно вдидактических произведениях Павел выделяет сущность обязательств (2-я книгаИнституций, D. 44.7.3 pr.), Гай делит источники обязательств на договорные иделиктные (Gai. 3.88, «и из иных оснований», 2-я книга «Золотых», D.
44.7.1pr.), аУльпиан выделяет сферы публичного и частного права.В то же время практический характер преподавания права в предклассическийи классический период не благоприятствовал развитию обобщений. Цельобразования заключалась в передаче «искусства доброго и справедливого», а однимиз главных его инструментов служило наблюдение учеников за консультациями ихучителя-юриста в его доме («оракуле всего города», Cic. De oratore, 1.200).Обучение по характерной античному миру модели «мастер-подмастерье» болеенапоминает современную юридическую клинику, нежели факультет университетаконтинентальной Европы, на котором профессора делают акцент на теоретическомосмыслении институтов права и государства220.220Известные «школы» (sectae, Помпоний, D.
1.2.2.47) сабинианцев и прокулианцев такжепредставляют собой не научные направления, а объединения учеников-подмастерьев вокругнаиболее известных правоведов (Лабеон, Сабин, Кассий, Прокул, Юлиан и др.) с цельюперенять приемы их практического искусства решения казусов. По организации подобные97Подход к преподаванию основ права отражают Институции Гая. Обучаяучеников договорному праву, юрист II в.
дает ученикам минимально необходимыесведения о разделении источников обязательств (Gai. 3.89), а затем сразу переходитк рассмотрению этих способов на примере реальных и гипотетических казусов.Так, значение субъективной стороны в договорах Гай объясняет не через общееопределение договора-соглашения, а в случае с уплатой недолжного, которуюневозможно считать способом заключить обязательство из договора, поскольку«тот, кто дает с намерением (animus) заплатить, скорее намеревается прекратитьобязательство, нежели заключить его» (Gai. 3.91).
Также через казус Павел (3 ad ed.,D. 2.14.17 pr.) поясняет, что определяющее значение при заключении реальногообязательства имеет не соглашение сторон, а передача условленной суммы.В отсутствие разделения юристов Древнего Рима на практиков, ученых ипреподавателей, все носители профессионального юридического сознаниямыслили в одном ключе.
Этим следует объяснять единообразие стиля ответовюристов «древнего права» в Дигестах 221 и невостребованность обобщений вюридической литературе дидактического характера. Именно казуистичный стильримской юриспруденции стал главной причиной того, что юристы не стремились кформулировке общего учения о договоре и редко оперировали собирательнымпонятием «договор» (контракт).Отсутствие учения о договоре в византийской юриспруденции VI в.В «новом праве» Свода Юстиниана несомненно проявляется тенденция кобобщению положений договорного права, но не общее учение о договоре (см.выше п.
1.3). Причины тому следует искать прежде всего в правовой политике«классицизма» Юстиниана: опора на образцы римской юриспруденции I–III вв., но221школы гораздо ближе школе философов-эпикурейцев в Древних Афинах, чем ксредневековым университетам Западной Европы. См.: Pringsheim F. Beryt und Bologna.
P. 204–285; Schulz F. History of Roman Legal Science. P. 121; Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частноеправо. С. 95.Еще Лейбниц отмечал: «все юристы Пандект кажутся на одно лицо» (цит. по: ГарсиаГарридо М.Х. Римское частное право. С. 102, сн. 72). Известный современной романистБ. Шмидлин выразил сходную позицию, утверждая, что особенность юриспруденциизаключалось в общем для всех юристов методе, а не в величии отдельных ее представителей(Schmidlin B. Die römischen Rechtsregeln. Versuch einer Typologie. Köln, Wien, 1970. P. 5).98с необходимыми для VI в. изменениями («через право классического периода, нодальше него»).Важным отступлением от «классики» стало изменение статуса юристов и ихкомпетенции.
Юстиниан, с одной стороны, признал нормативное значение иавторитет корифеев «древнего права» (Tanta 20; C. 1.14.12.5; C. 1.17.1.6; Inst.1.2.8)222, но с другой — запретил современным ему юристам223 комментироватьСвод во избежание искажений, под угрозой обвинения в подлоге (falsitas rei) иуничтожения книг (Tanta 21), а также со ссылкой на имперскую прерогативутворить и толковать право224.
Ограничение сферы деятельности юристовбуквальной экзегезой текстов Юстинианова Свода ограничило их возможностьразвивать положения договорного права участием в подготовке конституцийимператора.Однако новые возможности для обобщения положений о договорах открылисьв сфере преподавания. Из конституции об обнародовании Свода известно, что егоразработка задумана не только для «приведения в ясность... всего нерушимогозакона Нашего государства», но также с намерением упорядочить юридическоеобразование (Omnem pr.) и содействовать развитию двух главных публичныхправовых школ Империи — в Берите (Бейруте)225 и Константинополе226.
Данныешколы по уровню преподавания уже превзошли с середины V в. преподаваниеправа в Риме227. Юстиниан укрепил их позиции, запретив преподавание права222223224225226227Указом 530 г. (C. 1.17.1.6) Юстиниан разрешил использовать работы юристов-классиков,«ученейших мужей» (prudentissimi viri), цитируемых во всем своем Кодексе, как если бы ихмнения «происходили непосредственно из Наших уст» («a nostro divino fuerint ore profusa»).
ВИнституциях (Inst. 1.2.8) установлено, что «суждения и мнения их всех имеют такую власть,что судье не дозволяется отступать от их ответа».Включая наиболее именитых и лояльных режиму профессоров права (antecessores),упомянутых в конституциях Deo auctore 3, Omnem pr.«... по справедливости только император творец законов и их толкователь» (tam conditor quaminterpres legum solus imperator iuste existimabitur, C. 1.14.12.5).Школа в Берите существовала со II в. до землетрясения 551 г. См.: Collinet P. Histoire de l'écolede droit de Beyrouth. Paris, 1925. P. 167–183; Liebs D.
Römische Provinzialjurisprudenz // Aufstiegund Niedergang der römischen Welt. Ed. Temporini H. Reihe 2. Vol. 15. Berlin, 1976. P. 356 f.Константинопольская школа действовала c 425 г. Медведев И.П. Правовая культураВизантийской империи. С. 116. сн. 204.Об упадке юридического образования в Риме и его обновлении по Юстиниановой программев 540-е гг. и до VII в. см.: Liebs D.
Die Jurisprudenz im spätantiken Italien. Также Liebs D. RomanLaw. P. 253–255 (со ссылками).99частным образом (в Афинах, палестинской Цезарее, Александрии; Omnem 7) ипредоставив профессорам и студентам определенный объект изучения (свой Свод),а также пятилетнюю программу его преподавания (Omnem 2–5).Ф. Прингсхайм обоснованно отметил, что правовая школа в Берите(«кормилица законов», Omnem 7) VI в. заметно ближе по роду деятельностисредневековым университетам, нежели частное практическое преподавание в Рименачала III в. В школе преобладает иной дух, нежели в юридической консультацииили суде228. Институционализация юридического образования, обособление отпрактической деятельности юристов привели к его усложнению, «онаучиванию»229,создавая предпосылки для обобщения положений договорного права.Основой «онаучивания» казуистики «древнего права», по всей видимости,стала греческая философская традиция, к которой византийские профессора былиболеерасположены,нежелипреемникиюриспруденциипонтификовпредклассического и классического периодов.
Хотя ни в тексте Дигест, ни вИнституциях не добавлены ссылки на философские произведения, именно ихвлиянием следует объяснять появление в положениях о договорах и договорныхобязательствах некоторых абстрактных понятий, формулировку определений иделение понятий по правилам аристотелевской логики, а также изменениеотношения к общим юридическим правилам.К числу вдохновленных философией понятий следует отнести «природудоговора» и деление его условий на естественные (существенные) и случайные,аристотелевскую концепцию обмена-синаллагмы (см. выше). В Институции иПарафразу Теофила включены определения основных понятий, сформулированные228229Pringsheim F. Op. cit. P.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
