Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 4-2000 (1116258), страница 67
Текст из файла (страница 67)
Конечно, вподходе Хабермаса есть изрядная доля схематизма, обусловленная втом числе и недостатками интерпретации им самого феномена техники, — техника выглядит в его концепции пассивным материалом, довольно инертной совокупностью могущественных средств, что делаетего позицию уязвимой в глазах оппонентов (Н.
Лумана, X. Шельски,А. Гелена и др.). Однако было бы большой ошибкой недооцениватьважность четко поставленного Хабермасом вопроса, широко проработанного им в различных аспектах: о специфическом характере институционализации научно-технического прогресса в современном обществе, о превращении его в средство поддержания и идеологическогообоснования господства — причем аппарат управления заимствуетаргументацию у технократии, ссылаясь на нужды самого научно-технического прогресса.
Критика "технократического сознания" в работах Ю. Хабермаса непосредственно связана с мощной волной технократической идеологии в 60-е годы.Среди оппонентов Ю. Хабермаса — крупнейший западногерманский социолог технократической ориентации Хельмут Шельски, автор теории развития государства в условиях научно-технической цивилизации, многочисленных исследований по социологии труда, автоматизации, образования, религии, досуга и др.Как считает X. Шельски, драма, которую переживает сегодня западный мир, вызвана в первую очередь тщетностью и бессмысленностью стремления сохранить историческую преемственность сложившегося много веков назад типа культуры, узнавать прежние ценности иидеалы в мире, творимом соответственно новым закономерностям. Онсчитает необходимым разрубить этот гордиев узел; наша эпоха, пишетШельски, требует "тотального разрыва с историей", поскольку именно продолжающаяся самоидентификация общества со своим прошлымне позволяет постичь уже существующую реальность в качестве новойсоциально-культурной целостности.
Между тем конец истории уже8наступил; истории, как ее понимали, больше нет . Соединенные Штаты, оторвавшиеся от истории Западной Европы, и Советский Союз(напомним, что Шельски пишет это в 60-е годы) уже пребывают вовнеисторическом времени: передовые в индустриальном и научно-техническом отношении страны вступили в единое постиндустриальноебудущее. В то же время приверженность культурно-историческим традициям, сам неотъемлемый от европейской культуры историческийподход парализуют обновление общественных наук. (Хотя именносоциологии удается быть ориентиром в современном мире, ей принадлежит заслуга "рационализации исторической растерянности" передне имеющими в прошлом прецедента феноменами техники и индустрии.) Необходимо выработать монистический взгляд на действитель-2359ность, к которой мы должны адаптироваться : для этого нужно создать новую методологию, разработать новую концепцию человека.В самом деле, невозможно, пишет X.
Шельски в работе "Человекв научной цивилизации" (1961), говоря о месте и функциях человекав условиях научно-технической революции (НТР), продолжать апеллировать к образу человека, созданному некогда спекулятивной идеалистической философией: сегодня составить о нем представление можнолишь исследовав его положение в производственно-технической сфере,особенно, в условиях автоматизации, опираясь на весь комплекс изменений в сфере производства, в социальной и индивидуальной жизни.Необходимо отметить, что посредством своего анализа X. Шельскистремится вернуть человеку осознание человеческого содержания технического прогресса (в то время как последний все больше воспринимали как развертывание абсолютно автономных, чуждых человеку сил,давно уже следующих нечеловеческой инерции).
Человеку, настаивает Шельски, технический мир вовсе не "противостоит" как нечто чуждое, внешнее: уже очень давно человек имеет дело исключительно ссобственным творением — миром вторичным, искусственным. В отличие от господства над преднаходимым природным миром в прошлом,сейчас впервые сфера господства создается самим господствующим.Выражение "мы находимся во власти техники" неверно; техника —это сам человек, ибо это наука и труд.Однако человек высвободился из-под власти природных сил, чтобы подпасть под принуждение закономерностей собственного производства, необходимости, которую продуцирует сам в качестве своегомира и своей сущности. "Закономерность, отправленная в мир самимчеловеком, встает затем перед ним в качестве социальной, духовнойпроблемы, которая в свою очередь не поддается иному решению, кроме технического, конструктивного, запланированного человеком"10.Законом "производства" (т.
е. универсального, непрерывного творения неприродного мира), законом научно-технической цивилизацииявляется, подчеркивает X. Шельски, техническая эффективность. Онав действительности не имеет ничего общего с провозглашаемым темили иным обществом принципом экономической или социальной полезности или благополучия; подобные лозунги, утверждает X. Шельски, служат лишь "идейно-теоретической маскировкой истинной максимы технической цивилизации: наивысшей степени технической эффективности". Технологический аргумент расчищает себе путь в современном обществе невзирая ни на что; всевозможные же мировоззренческие спекуляции при этом играют лишь роль дополнительныхмотиваций к тому, что должно произойти так или иначе.Поскольку же речь идет о постоянной реконструкции самого человека, то очевидно, что никакое человеческое мышление не может предшествовать этому процессу в виде плана или познания того, как онпротекает.
"Круговорот обусловливающего самого себя производства, —пишет X. Шельски, — составляет внутренний закон научной цивилизации; при этом, как это совершенно очевидно, отпадает вопрос о11смысле целого" .236Нет ничего удивительного в том, что подобная модель неизбежногобудущего ("техническое государство" — это государство будущего, номы "продвинулись на пути к нему значительно дальше, чем нам кажется"), тщательно продуманная, демонстрирующая единство предпосылок во взгляде на эту новую реальность — научно-техническуюцивилизацию, произвела на широкие круги общественности впечатление разорвавшейся бомбы; вокруг этого незаурядного труда X.
Шельски долгое время не смолкала полемика. Один из ведущих представителей индустриальной социологии, X. Барт, назвал "техническое государство" X. Шельски "монолитом-монстром". Но, разумеется, самый энергичный протест общественности вызвал тезис X.
Шельски отом, что "отпадает" и надобность в демократии, поскольку место демократии в классическом смысле — как волеизъявления народа —занимает логика вещей, необходимость, производимая самим человеком в виде науки и труда."Технократическое будущее", наступление которого предрекали теоретики 60-х, не наступило — во всяком случае, не реализоваласьсозданная ими всеобъемлющая модель. Тем не менее мир сегодня переживает этап быстрого повсеместного вхождения в эпоху микроэлектроники, автоматики, компьютерной и робототехники. Между тем попытки масштабного теоретического осмысления происходящего сменились преимущественно исследованиями специалистов, касающимися конкретных областей техники, опытами аналитической философии.По этому поводу X. Сколимовски убедительно пишет: "...Необходимопрежде всего помнить о том, что философия техники возникла какрезультат критической оценки нашей цивилизации.
Она развиваетсяне для того, чтобы предоставить аналитически мыслящим философамарену, где они могли бы совершать свои изумительно успешные аналитические пируэты. Наша цивилизация произвела уже чрезмерномного техников... Наш долг — философов, мыслителей, историков,инженеров и просвещенных граждан — ответить на те проблемы, ко12торые мы, как цивилизация, породили" .Все это вновь и вновь ставит перед социальной, философской мыслью трудноразрешимые проблемы.
Так, например, в условиях научно-технического прогресса многое свидетельствует о пассивной, "потребительской" функции широких слоев общества, что неизбежно придает самому техническому развитию оттенок чего-то фатального, детерминирующего жизнь людей помимо их сознания и воли, посколькузначительная часть населения остается в неведении относительно организационных и технических основ этих всеохватывающих нововведений. Угрозу представляет противоречие между демократией и централизованной информатикой: постоянно встают проблемы социальноправовых отношений, которые должны обеспечить внедрение и использование информационно-коммуникативных сетей. В новых процессах многое воспринимается как угроза естественным правам человека и его правам гражданина.
Процессы эти упираются и в очевидные трудности адаптации человека как биологического существа к новой237технологии. Особенно важно отметить, что на новейшей стадии своегоразвития техника нацелена не только на облегчение труда, физического и интеллектуального, но и претендует уже на выполнение, — вмасштабе всего общества, культурных, коммуникативных и многихдругих исконно человеческих функций.Сохраняет значение идея Ю.
Хабермаса о том, что общество, общественное сознание должны поддерживать и укреплять структуры,способные препятствовать полной "апроприации", поглощению практического (социального, правового, социокультурного, духовного) "техническим". А последнее в настоящее время более, чем какая-либо другая сила в истории, посягает, говоря словами Ю. Хабермаса, на общий эмансипационный интерес человечества.ЛИТЕРАТУРА1Spengler О. Der Mensch und die Technik: Beitrage zu einerPhilosophie des Lebens.
Miinchen, 1932. Рус. пер.: Шпенглер О. Человек и техника //Культурология. XX век. Антология. М., 1995.2Шпенглеровскую концепцию техники как тактики всего живогоразделяет в наши дни, в частности, известный американский философX. Сколимовски.3Mumford L. Technics and civilization. N.Y., 1934.AДействительно глубоким разочарованием, горьким скепсисом проникнуты поздние работы Л. Мамфорда и в первую очередь "Мифмашины" (Mumford L. The myth of the machine: Technics and humandevelopment.
N.Y., 1967).5Это прежде всего: Heidegger M. Ober den Humanismus. Frankfurta. M , 1947; Idem. Die Technik und die Kehre. Pfullingen, 1962. Рус.пер.: ХайдеггерМ. Письмо о гуманизме: Вопрос о технике. Поворот// ХайдеггерМ. Время и бытие. М., 1993.6Dessauer F. Philosophie der Technik. В., 1926-1927.7Habermas J. Technik und Wissenschaft als "Ideologic". Frankfurta.M., 1968; Idem. Praktische Folgen des wissenschaftlich-technischenFortschrittes //Gesellschaft, Recht und Politik.
Neuwied; В., 1968.8Взгляд на конец истории (фактически опередивший дискуссиипоследних лет) X. Шельски изложил, в частности, в остроумном иметком ответе на статью К. Ясперса "Где мы в настоящий моментнаходимся?" (Jaspers К. "Wo stehen wir heute?" См.: Schelsky H. ZurStandortbestimmung der Gegenwart / / Auf der Suche nach Wirklichkeit.Dusseldorf; Koln, 1965).9Между тем это вполне реально, отмечает автор: подтверждениеэтого — в той легкости, в том числе психологической, с какой молодежь адаптируется к новой технике, новым условиям жизни.10Schelsky H.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
