Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 4-2000 (1116258), страница 63
Текст из файла (страница 63)
По его замечанию, последние строили человека, как дом: внизу — элементарные функции, сверху —дополнительные этажи волевого, и, следовательно, упускали из виду,что воля включает в себя также и неволевое. Согласно Рикёру, потребности, желания, привычки человека приобретают подлинный смыслтолько по отношению к воле, которую они вызывают, мотивируют;воля же завершает их смысл, она детерминирует их своим выбором."Не существует собственно интеллигибельности неволевого как бессознательного; интеллигибельно только живое отношение волевого иневолевого"''. Понимание диалектического единства волевого и неволевого дает Рикёру возможность представить волевое (собственно человеческое) как дающее смысл.Очевидно, что и здесь Рикёр идет по пути Хайдеггера, намереваясь подвести под свою теорию онтологический фундамент. Так, область неволевого (бессознательного), взятая в качестве момента диалектического единства волевого и неволевого, отождествляется им спонятием "жизненного мира", "бытия", включение которых в анализставит, по его мнению, феноменологию "на порог онтологии" и темсамым превращает ее в онтологическую феноменологию.При разработке методологии феноменологической онтологии Рикёр опирается также и на психоаналитический метод истолкования,выделяя в нем следующие моменты.
Во-первых, психоанализ идет контологии путем критики сознания: "интерпретации снов, фантазмов,мифов, символов, какие предлагает психоанализ, суть своего родаоспаривание претензий сознания быть источником смысла"; психоанализ говорит об "утраченных объектах, которые надлежит отыскатьсимволически"5, что, по мысли Рикёра, является условием для создания герменевтики, освобожденной от предрассудков Ego, где проблематика рефлексии преодолевается в проблематике существования. Ивторое, на что обращает внимание Рикёр, осмысливая психоаналитическую методологию: только в интерпретации и при ее помощи возможно движение к онтологии. "Расшифровывая тайны желания быть,— пишет он, — мы раскрываем само желание, лежащее в основаниисмысла и рефлексии; Cogito путем интерпретации открывает за самимсобой то, что называют археологией субъекта; в этой археологии мож-221_но различить существование, но оно остается включенным в деятель6ность расшифровки" .При анализе движения сознания вперед ("профетии сознания"),когда каждый образ находит свой смысл не в том, что ему предшествует, а в том, что последует за ним, Рикёр использует "прогрессивный" метод: сознание извлекается из самого себя и устремляется вперед, к смыслу, источник которого находится впереди субъекта.
Известно, что такой способ интерпретации сознания был разработан Гегелем, и он на первый взгляд прямо противоположен фрейдовскомуметоду: в гегелевской феноменологии "истина каждого образа проясняется в образах, следующих за ним" 7 . Однако для Рикёра здесь важно не различие, а возможность синтеза. И Гегель и Фрейд в равноймере говорят об ограниченном характере "философии сознания". Фрейдовское описание бессознательного есть "онтогенез" сознания; гегелевский анализ сознания приводит к понятию "эпигенеза": он имеетиную направленность — за пределы сознания, в область духа.
Однакотолько в единстве этих двух герменевтик — гегелевской и фрейдовской — Рикёр видит залог подлинной интерпретации того или иногоявления. В интерпретации, считает философ, всегда присутствуют двегерменевтики, воспроизводящие дуализм символов, которые имеют дваразнонаправлевнных вектора: один — в сторону архаических образов,другой — в направлении возможного будущего. Arche с необходимостью сопряжено с telos, поскольку "присвоение смысла, конституированного до Я, предполагает движение субъекта вперед, за пределысамого себя"8. Эти разнонаправленные интерпретации человеческогосознания объединяются Рикёром через эсхатологию.
На место гегелевского абсолютного знания, выступающего целью перед развертывающимся сознанием, он ставит Священное, являющееся, по его словам, абсолютом и для сознания, и для существования и имеющее эсхатологическое значение.Рикёр отдает себе отчет в том, что выделенные им методологии —археология, телеология, эсхатология — и соответствующие им дисциплины — психоанализ, феноменология духа и феноменология религии — различные, если не противоположные, способы интерпретации.
Тем не менее три методологии, использованные в психоанализе,феноменологии духа и феноменологии религии, по убеждению Рикёра, вполне совместимы, так как все они, каждая на свой манер, движутся в направлении онтологических корней понимания и выражаютсобственную зависимость от существования: "психоанализ показываетэту зависимость в археологии субъекта, феноменология духа — в телеологии образов сознания, феноменология религии — в знаках Священного"9. Более того, каждая из них имеет право на существование,если только дополняется двумя другими и взаимодействует с ними.Философии как герменевтике надлежит соединить эти, как говоритРикёр, расходящиеся в разные стороны интерпретации и стать экзегезой всех значений, существующих в мире культуры.Символическая функция, выделенная Рикёром в качестве основ-222ной характеристики человеческого феномена, ведет к перетолкованиюгуссерлевского понимания редукции, чтобы как можно теснее связатьее с теорией значений, которую французский философ называет "осевой позицией современной феноменологии"10.
Гуссерль, как считаетРикёр, заставлял феноменологическую позицию вытекать из естественной и тем самым отрывал сознание от бытия. Рикёр предлагает определять редукцию как условие возможности значащего отношения, символической функции как таковой. При этом условии, считает он, редукция перестает быть фантастической операцией и становится "трансцендентальным" языка, возможностью человека быть чем-то иным,нежели природным существом, соотносясь с реальностью при помощизнаков.
Именно здесь Рикёр видит поворот философии к субъекту,понимаемому как начало "означивающей жизни", и зарождение бытия, говорящего о мире и общающегося с другими субъектами.Для Рикёра слово, изречение очевидно обладают символическойфункцией. При этом он четко отличает философию языка от науки оязыке. Основу этого отличия он видит в том, что науку о языке интересует замкнутая система знаков, философия же языка "прорывает"эту замкнутость в направлении бытия и исследует феномен языка какэлемент обмена между структурой и событием; ведущая роль в этомобмене принадлежит живому слову.Впервые, считает Рикёр, философская проблема языка была поставлена Гусслерлем как некий парадокс языка: язык есть вторичноевыражение понимания реальности, но только в языке его зависимостьот того, что ему предшествует, может быть выговорена.
Особую заслугу Гуссерля Рикёр видит в том, что он обосновал символическуюфункцию языка, которая понимается, исходя из двойственного требования: логичности, идущего от telos, и допредикативного обоснования, идущего от arche. Это "предшествующее" обоснование Гуссерльназвал Lebenswelt, которое в свою очередь обнаруживается в операции, осуществляемой в языке и по отношению к языку; такая операция есть "движение вспять", "возвратное вопрошание", посредствомкоторого язык видит собственное обоснование в том, что не являетсяязыком; он сам обозначает свою зависимость от того, что делает еговозможным со стороны мира. Так язык указывает на возможностьсимволической функции и определяет логику герменевтики как логику двойного смысла. Семантически символ образован таким образом,что он дает смысл при помощи смысла, в нем изначальный, буквальный, иногда физический смысл отсылает к смыслу иносказательному,экзистенциальному, духовному.
Таким образом, символ зовет к интерпретации и к говорению.В 70-е годы Рикёр переосмысливает проблематику символа припомощи, как он сам говорит, "более подходящего инструментария",каковым философ считает метафору". Метафорические выражения,перемещающие анализ из сферы слова в сферу фразы, дают Рикёрувозможность вплотную подойти к проблеме инновации.
Метафора незаключена ни в одном из отдельно взятых слов, она рождается из223конфликта, из той напряженности, которая возникает в результатесоединения слов в фразе. Метафора наиболее очевидно демонстрирует символическую функцию языка: когда язык пользуется метафорой,буквальный смысл отступает перед метафорическим смыслом, однакотем самым усиливается соотнесенность слова с реальностью и углубляется эвристическая деятельность субъекта. В метафорическом выражении, нарушающем семантическую правильность фразы и несовместимым с ее буквальным прочтением, Рикёр обнаруживает осуществление человеческой способности к творчеству.Начатое Рикёром в 80-е годы осмысление повествовательной функции культуры и предпринимаемые в связи с этим попытки соединитьфеноменологию с лингвистическим анализом, герменевтику — с аналитической философией позволяют мыслителю перейти от анализафрагментов культуры, запечатленных в слове или фразе, к анализутекстов культуры, в конечном итоге — к бытию культуры как исторической целостности.
Одной из главных проблем феноменологическойгерменевтики становится вопрос о человеке как субъекте интерпретации и об истолковании как преимущественном способе включения индивида в целостный контекст культуры.Рикёр преобразует регрессивно-прогрессивный метод в метод исторической эпистемологии, основанный на диалектическом понимании времени. Все здание герменевтической философии Рикёра пронизывает теперь принцип деятельностного подхода, в центре ее — человек как субъект культурно-исторического творчества (реализующийсебя 1'homme capable, т.е.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
