Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 54
Текст из файла (страница 54)
Или иначе:сущность первее свойств, — и по определению, и по познанию, и повремени (Аристотель, «Метафизика» IV 2, 1004Ы0; VII 1, 1028аЗЗ~34; «Никомахова Этика», I 4, 1096а21). Предикаты сказываются оподлежащем, сущем (по Аристотелю); вещи свидетельствуют в своейпричастности о парадигме — идее (по Платону). Поэтому сущее —то, что существует через себя, хотя и по причастности Благу, началубытийного умопостигаемого мира сущего, а свойство существует черездругое.Потому сущее, бытие представляет подлинную объективную реальность. (Приоритет объективного зафиксирован в самой структуре падежей древнегреческого языка: именительный — родительный — дательный — винительный.
Именительный фиксирует объект-подлежащее;родительный обозначает движение откуда, т.е. от объекта к субъекту,говорящему; дательный обозначает пребывание где, т.е. здесь, присубъекте, и наконец винительный — движение куда, т.е. обратно кначалу, к предмету самому по себе.) И все же бытие всегда предполагает иное (сама ф ° Р м а диалогического письма, которую избираетПлатон, предполагает другое, не нами порождаемое, взаимную сущность, в которой каждое остается все-таки самостоятельным, не теряет7 История философии, кн. 1194своего лица, лика) общение-койнонию, т.е. взаимодействие и связь.Да и в космосе преходящих тел и предметов все находится в связи,симпатии всего во всем, являя притом и бытие по причастности ему;понятие же причастности есть понятие связи.
Если же целый мир представляется собранием связей, одних только функциональных зависимостей, то он уподобляется множеству зеркал, которые многократноотражают друг друга, но которых в действительности нет, т.е. такоймир бесконечных образов-отражений без действительного прообразаоказывается иллюзорным и мнимым. В таком мире нет смысла, ибонет системы установленных связей, в нем невозможно устойчивое пребывание, ибо нет бытия, и само человеческое существование оказывается бесприютным, ибо случайно, предоставлено самому себе и должно само себе определять цель и смысл.4. ЕДИНОЕ И МНОГОЕОдно из основополагающих представлений античного миросозерцания — совершенное превосходство единства над множеством. Всамом деле, единое и сверхсущее Благо и, пожалуй, сверхъединоеединое, которому ничто не причастно, — начало бытия и единения.Представлением же этого абсолютного единства в мире в связи с ним,называемой причастностью, цебе^ц, служит бытийное единое, единение, представляемое единством пребывания в потоке и течении вещеймира: по слову Стагирита, "единое как [бытийное] единое не подвержено возникновению" («Метафизика» XIII 8, 1084а31).Поэтому, прежде всего, 1) явленное единство есть бытие:"быть" — значит быть чем-то одним, единым и цельным.
Но еслибытие тождественно мышлению, единство — также существенная характеристика мышления: ум — един, ибо мыслит самого себя (Плотин, «Эннеады» V, 3, 5), мысль и постигаемое мыслью в нем — однои то же, и разделение их чисто условно. Единство указывает на тождественность, а тождественность — принцип познания и мышления, ибовообще нельзя мыслить, если не мыслится что-то одно, тождественноесамому себе, т.е. неизменное и нетекучее (Аристотель, «Метафизика»IV 4, 1006Ы0).
Впрочем, принцип множественности присутствует и всфере бытия — пока еще как начало мультипликации, умножениятождественных сущностей, в единораздельном "единое-есть". Отсюдав сфере бытия — множественность форм, каждая из которых самотождественна и, с одной стороны, связана по закону всеединства и общения-койнонии со всеми прочими, а с другой — сама пребывает вомножестве преходящих вещей, при этом нисколько не смешиваясь сними и не изменяясь, т.е. оставаясь отделенной от них, трансцендентной вещному миру становления.Кроме того, 2) единство предполагает цельность: целое — цельно, и прежде всего в том смысле, что имеет цель своей деятельности.Целое — бытийно, поскольку преходящее — телесное — не цело, носостоит из материи и формы и делимо. Что же такое целое? Целое —прежде всего неделимое, т.е.
дискретное. "Дискретное" происходит195от латинского discernere — отделять, различать, отличать: только то иможет быть познано, что различено, у чего есть свое лицо, лик, облик,т.е. в конечном счете эйдос как умопостигаемый прообраз; поэтомудля античности дискретное выше непрерывного. Непрерывное — то,что всегда делимо на всегда делимые части (Аристотель, «Физика» VI2, 232а23 слл.), т.е. нечто такое, что не может быть разложимо напоследние конечные ясно познаваемые элементы и не может быть пройдено до конца, причастное разверзающейся бездне бесконечности. Поэтому дискретное — характеристика сущего, предела; непрерывное,континуум — не-сущего, беспредельного.
Поэтому и мысль — дискретна, тело же — непрерывно.А неделимое (для атомистов) — это атом, или амера, — бесчастное, т.е. цельное и единое. Будучи дискретным и неделимым, атом иесть само бытие (именно поэтому Левкипп и Демокрит утверждают,что хотя только атомы и существуют и лежат в основе всей реальности, составленной из них, простейших кирпичиков мироздания, темне менее истинная их природа чувственно не воспринимаема и познается лишь разумом, т.е.
мыслима), — не может быть части атома, —он может либо быть, либо не быть. Хотя из атомов и состоит всяреальность физическая — атомы и суть эта реальность, тем не менееони представляют своеобразный аналог идеальной формы, тогда каквторой компонент атомизма — пустота — соответствует не-сущей непрерывной материи. Конечно, большинство античных мыслителей отвергают атомизм (по Плотину, "атомов же нет вовсе: всякое тело беспредельно делимо" — «Эннеады» II, 4, 7), тем не менее эйдосы,идеальные бытийные сущности, в действительности суть атомы какнеделимые. Не случайно Аристотель утверждает, что "невозможнознать, пока не доходят до неделимого (та атоца)" («Метафизика» II2, 994Ь21).
Таким образом, для античного атомизма атом есть совершенная упорядочивающая структура мира, вносящая в него некий мерный принцип всеобщего мироустройства, так что атом есть мир в малом, или микрокосм.Совершенное бытийное единство представляется (более поздней)античной философией как чистая форма, а множественность — кактекучесть материи. Материя представляет сложность и множественность, тогда как форма проста, т.е. едина, единственна в своем родеи не имеет частей.
Форма соответствует одному, сущему, тогда какматерия — не-сущему, множеству (Аристотель, «Метафизика» IV 2,1004Ь26—27; XII 8, 1074а34). Материя — то, чтб текучее изменяется,и даже сама изменчивость; форма — то, во что, ради чего изменяется,составляет смысл и предназначение изменения, которое бессмысленносамо по себе, ибо оно близко к небытию и ничто. Форма — это то, что,с одной стороны, позволяет знать точно и до всякого возможного опыта восприятия и переживания текучего мира, и, с другой стороны,позволяет всякой определенной сущности быть тем, что она и есть.Поэтому античное миросозерцание ставит чистую пустую формунеизмеримо выше материи.
Не случайно греки в классическую эпохувоплотили свое переживание формы в скульптуре, по точности и строгости линии и пропорции не превзойденной ни в одну из последующихжэпох: ведь пластика имеет дело с явлением чистой формы в грубомвеществе. Неслучайно и то, что греки развили геометрию как первуюиз наук, ибо геометрия также имеет дело с чистой формой, воплощенной и впечатленной в особой тонкой материи.Замечательна и исключительная чуткость греческой философии кформе слова — не только поэтического, но и метафизического: такиеключевые понятия, как NYN ("теперь", признак вечности), НДН ("уже",признак бытия), NOEIN=EINAI ("мыслить"="быть", первоначальноетождественное сущее-мыслимое, члены тождества, совпадающие буквально с точностью до перестановки) отлиты в точную и прекраснуюгеометрически-символическую форму.Неизменно и тождественно пребывающая бытийная форма, которая "не может быть иначе", есть чистая деятельная действительность,единственный настоящий предмет знания, тогда как материя являетвозможность, способность изменяться, становиться другим, всегдаиным.
"Одно есть материя, — говорит Аристотель, — другое — форма, и первое — в возможности, второе — в действительности" («Метафизика» VIII б, 1045а23-24; ср. «О душе» II 1, 412а10). Поэтомуможно сказать, что бытие, форма, энергия — синонимичные характеристики упомостигаемого.5.
ПРЕДЕЛ И БЕСПРЕДЕЛЬНОЕДля того чтобы назвать и выявить смысл и сущность всякого события, всякого процесса, всякой вещи, нужно дать ее определение, им"тощее целью назвать сущность каждого, т.е. выделить ее из нерасчлененности окружающего. Определяя предмет, мы вместе с тем — негативно — определяем и тот фон, окружение, контекст, в котором вещьимеет свое уникальное значение и смысл, — в этом расчленении ипротивопоставлении мы уже в действительности многое знаем о вещи,еще не зная всего явно.Выделить же и знать можно только там и тогда, где и когда привещи есть некий предел или граница, которые только и дают возможность определить ее в качестве вот такой, имеющей вот эту, т.е. вполне определенную, сущность. Однако граница не только отделяет отвсего остального, но и определяет вещь как таковую, замыкает ее в еесмысле, так что граница для античной философии имеет значение нестолько отделения, сколько собирания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
