Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 1-2000 (1116255), страница 51
Текст из файла (страница 51)
В комментарии к трактату «О небе» Симпликий называет Филопона новичком,представителем новомодной болтовни (под которой разумеется христианство), чей платонизм поверхностен, в силу чего он не можетпонять и глубокой согласованности учений Платона и Аристотеля;душа Филопона, согласно Симпликию, одержима не разумом, а страстьми и воображением; то, что он так многословно излагает, не представляет интереса для знатоков, а предназначено для непросвещеннойпублики, имеет своей целью дерзостно привлечь к себе внимание ипродиктовано пустым и бессмысленным честолюбием. Нападки Филопона на Аристотеля Симпликий сравнивает с акцией Герострата, сжегшего храм Артемиды Эфесской.Симпликий остается непоколебим в своей приверженности к язычеству, что поддерживалось исключительной и искусственной атмосферой кружка неоплатоников в Харране близ Эдессы — последнего оплота просвещенного язычества.
О том, насколько хорошо была оснащена эта маленькая философская школа всеми необходимыми текстами — источниками языческой премудрости, можно судить по тому жеСимпликию, в частности, по его комментарию к «Физике» — одномуиз важнейших источников наших сведений о ранней греческой мысли.Однако языческая философия развитого платонического толка ещенекоторое время могла развиваться и в Александрии.
Об этом можносудить по комментариям еще одного ученика Аммония профессорафилософии в Александрии — Олимпиодора. Олимпиодорродилсядо 505 года и, во всяком случае, преподавал в 564 году. До нас дошлиего комментарии как к Аристотелю (к «Категориям» и «Метеорологии»), так и к Платону (к «Алкивиаду I», «Горгию», «Федону»), чтосвидетельствует о том, что Олимпиодор вел занятия с продвинутыми182слушателями. Из комментария к «Горгию» мы можем заключить, чтослушатели Олимпиодора были христианами, а Олимпиодор при этомне скрывал своей принадлежности к язычникам: „Нужно заметить,что и мы [= платоники, философы-язычники] знаем, что перваяпричина, бог, — един, то есть мы знаем, что нет множества первыхпричин".
"Философы полагают, что есть единое начало всего и единая первейшая надмирная причина". " И не думайте, будто философыпочитают камни и изображения как богов: просто мы, живя с опоройна ощущения, не можем подступиться к бестелесной и невещественной силе, и изображения были придуманы ради напоминания о тамошнем, то есть ради того, чтобы, взирая на них и им поклоняясь, мыприходили к мысли о бестелесных и невещественных силах" (р. 32,16-17; р. 243, 16-18; р. 246, 7-12 Westerink).Однако развитой языческий платонизм Олимпиодора уже не нашелдля себя продолжателей: Элиас (Илия), и Давид, преподававшие филрсофию в Александрии во второй половине VI века, были христианами.
Об этом свидетельствуют их имена и отдельные пассажи в ихсохранившихся текстах. Это же — вкупе с отсутствием каких бы тони было упоминаний об их курсах платоновской философии — заставляет нас предположить, что обучение философии в Александриисводилось в это время к элементарным курсам по логике Аристотеля.От Элиаса, вероятнее всего непосредственного ученика Олимпиодора, дошли «Введение в философию», комментарий к «Введению»Порфирия, комментарий к «Категориям», комментарий к «ПервойАналитике» (начало — по-гречески, значительная часть — в переводена армянский). От Давида (которого ни в каком случае нельзя смешивать с Давидом Непобедимым, учеником Месропа Маштоца и СаакаПартева, армянином, учившимся греческой философии во второйчетверти V века) дошли комментарии к «Введению» Порфирия и (вармянском переводе) к «Аналитикам». Помимо «Органона» Давидкомментировал «Физику». К этой же традиции Элиаса-Давида принадлежит еще один комментарий к «Введению» Порфирия.Примечательно, что в этих написанных христианами текстах упоминаются учения о вечности материи, божественности небесных тел, атакже идет речь об иррациональных духах-мстителях и нимфах-долгожительницах без высказывания к этим представлениям собственногоотношения.
Создается впечатление, что философские представленияи религиозная истина у Элиаса и Давида разведены и не согласуютсямежду собой.По-видимому, последним представителем александрийской школыбыл Стефан Александрийский, от которого дошел фрагмент комментария к третьей книге «О душе» Аристотеля, а также комментарийк трактату «Об истолковании». Стефан безусловно признает христианское вероучение и авторитет Библии и вместе с тем излагает языческие учения о вечности мира ("согласно Аристотелю"), о пятой сущности ("согласно некоторым"), о предсуществовании человеческой душии разумном характере небесных тел (не высказывая своего отношенияк этим вопросам).
Эта сдержанность Стефана объясняется тем, что183он — в отличие от Иоанна Филопона — был профессиональным философом и как таковой был связан существующей школьной традицией. После восшествия на трон императора Ираклия (в 610 году) Стефан обретается в Константинополе и становится профессором императорской Академии, где (согласно позднему свидетельству) преподаетплатоновскую и аристотелевскую философию, квадривиум, алхимиюи астрологию. Так языческая образованность постепенно ассимилируется христианством, и начинается ее бытование в Средние века.ЗАКЛЮЧЕНИЕРассмотрев данный исторически конкретный и конечный период,отпущенный античной философии, мы констатируем наличие в этойее истории целого ряда преходящих моментов, характеризующих еевременный аспект.
Таковы прежде всего разнообразные мнения, высказываемые разными античными мыслителями: одно мнение сменяетдругое, и эта их смена наиболее ярко проявляется в той полемике,которую каждый мыслитель и каждая школа вели со своими предшественниками и современниками.Но помимо этого мы обнаруживаем, что с самого возникновенияантичной философии — первой европейской философии — она стремится обеспечить себе самое возможность существования и развития.Таким условием оказывается институт школы, который постепеннооснащается всеми необходимыми инструментами приобретения, сохранения и передачи знания, приобретающего все более четкую дисциплинарную структуру.
Отдельные дисциплины возникают уже в рамках первой философской школы — пифагйрейской; и хотя каждаядисциплина получает в дальнейшем самостоятельное развитие, однакофилософия постоянно держит весь этот набор дисциплин в поле своего зрения.Как мнения, так и знания в ходе исторического развития античнойфилософии фиксируются в специально создаваемых текстах определенного рода и получают разработку в ходе школьного обсужденияэтих текстов и содержащихся в них мнений.
В одних текстах воспроизводится сам этот процесс обсуждения — так возникают диалоги,диатрибы, затруднения (апории) и их разрешения. В других сводитсято, что уже достигнуто в определенной области знания, — так появляются рассуждения, трактаты и учебники. Помимо этого из уже существующего множества текстов постепенно выбираются те, которые становятся предметом постоянного и систематического толкования, что .создает предпосылку для формирования комментария, одного из первых жанров философской литературы, получившего, однако, наибольшее распространение в поздней античности. Сводка уже существующихмнений дается в доксографических компендиях, для опровержениямнений пишутся полемические сочинения, для побуждения к знаниюи приобщения к нему — увещания и наставления. Так античная школаоснащается набором литературных жанров, в рамках которых воспитывается пестуемая школой мысль ученика.184История философии — наука конкретная и практическая, посколькуона опирается на изучение текстов, написанных определенными людьми в определенном месте и в определенное время; но вместе с тем этанаука в высшей степени абстрактная и теоретическая, поскольку онадолжна отвлекаться от исторически преходящих моментов и рассматривать самое мысль, что невозможно без рассмотрения того, на чтообращена подлинная мысль: речь и дело идет о бытии.
Поэтомуизучение истории философии всегда включает в себя работу филологическую и историческую, но никогда не сводится к ним.С другой стороны, историк философии не может механически переложить эту филологическую и историческую работу на плечи узкихспециалистов — историков и филологов. Та область фактов, котораяявляется предметом специфического интереса историка философии,должна всякий раз опознаваться и выделяться философской мысльюисходя из ее специфической направленности на себя самое и на своебытие.
И с этой точки зрения занятие историей философии есть занятие философией.История античной философии дает нам первый прекр'асный образец того, как в европейской культуре интерес к конкретным текстамсовмещается с интересом к мысли и бытию как таковым; это оказалосьвозможным благодаря тому специфическому образу жизни, которыйкультивировался философской школой. Как нераздельны, согласноантичным платоникам, бытие, жизнь и ум в умопостигаемом космосе,так в истории оказались нераздельны священные и авторитетные философские тексты, философская школа и философия как таковая.РАЗДЕЛ IVОсновные понятия и проблемы античнойфилософииВВЕДЕНИЕИз дошедших до нас исстари способов организации духовной деятельности многие — лишь отжившее и архаическое предание; междутем несколько духовных дисциплин, обновляющихся и всегда живых,являющихся теми основами, на которых зиждется европейское миросозерцание, — это христианство, право и философия.
Философияначинается в античности. Вместе с тем философия — любовь к мудрости, не зависящей от времени и исторического способа ее представления, т.е. к мудрости вечной. В платоническом сочинении «Определения» о мудрости говорится, как о подлинном, первом и последнем,абсолютно истинном умозрительном беспредпосылочном знании вечносущего. Поэтому всякие истинные философские размышления можнорассматривать как проявления единой непреходящей philosophiaperennis: она дает познание не только и не столько случайного и мимолетного, но прежде всего непреходящего, его начал и причин, иесть систематическое исследование явлений и сведение их к немногим,первым принципам, т.е. знание истины.Того, кто уже знает истину, Европа начиная с античности называет мудрецом.
В отличие от мудреца фигура философа определяетсястремлением к подлинному знанию, любовью к тому, что действительно есть за видимыми символами мира. Философ уступает мудрецу втом, что еще только идет, еще только ищет, еще не достиг конечнойцели; зато несомненно превосходит его, поскольку может и должендать себе отчет в том, как совершается этот путь и как всякий^ разнаходится ответ на самые главные вопросы. Иными словами, философ не только движется к знанию, но знает о самом этом движении ио своем знании и незнании. Таким образом, философ в своей любви квечной мудрости и движении к ней —- всегда по-разному, но неизбежно — связан с временем и с историей.Это движение во времени не бесконечно, не беспредельно, ибо иначеоно не имело бы смысла, конца.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
