Культурологический анализ научной парадигмы в психиатрии (1102239), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Ясперс формулирует отказ от каузальных связей как отказ рассматривать человека как объект, но на самом деле нужно добавить: его феноменологический подход - это отказ от добавления к человеческой природе нечеловеческих действующих сущностей, которые по сути в "каузальных" теориях всегда предполагаются.Поэтому, если когда идет речь о здоровых людях, понимание происходит почистой аналогии, то когда о больных - оно не происходит никак, но, однако, ничегонельзя добавлять; это и называется, в данном случае, редукцией теоретизирования.Все это подробно изложено в ОП и в своих идеях вытекает из феноменологии. Правда, разумеется, назвать это феноменологией в смысле разработанного философскогоучения нельзя. Философски это самое начало феноменологии.
От Гуссерля в этомтолько то, что нужно редуцировать теории. Однако в смысле психиатрии это революция. До Ясперса о понимании психически больных вообще не шло речи, и о редукциитеорий тоже.Итак, 1) гипотезы и теории болезней, 2) каузальное объяснение, 3) ясную классификацию, 4) человека как объект… - Ясперс заменяет на: 1) чистое описание, 2) генетическое понимание, 3) условную классификацию, 4) человека как свободу…(как я думаю) написать книгу "Факты жизни", посвященную тому, что он в тупике. Саму проблемуставит онтологический дуализм.
Решение ее, возможно, в принципе может быть только иллюзорное.76Ясперс пишет, что у понимания существуют свои ограничения [Ясперс, 1997,с.433], но не сосредотачивается на главном, в чем его упрекали: понимание субъективно, то есть происходит неосознанное добавление к собеседнику предпосылок,присущих понимающему.
Например, это предпосылки, заданные культурой. Дажепри общении двоих, имеющих общую культурную основу, в чем-то они пересекаютсятолько отчасти, и процесс понимания это может до некоторой степени искажать.Лэйнг, если называть вещи в такой системе терминов, добавил другие предпосылки, врезультате чего и понимание стало другим.Чтобы понимать, нужна любовь, по крайней мере в виде доброй воли. Ведь стоит задача проследить взаимосвязь идей внутри чужого сознания ("мира"). Конечно,наиболее очевидные связи понятны и без особых усилий, хотя даже их часто можнопоставить под сомнение. Но область возможного у других всегда больше, чем можетпредставить себе один (именно поэтому "в коммуникации заключены истоки истины"), и, когда речь о психической причинности, далеко не все может быть доказано. Втой области, которая не совпадает, допустим, у врача и больного, заключается потенциальное подозрение на безумие.
Но (до какой-то степени) непонятные ранее связимогут предстать и понятными, если этого хотеть. С другой стороны, даже понятноеможно представить непонятным, например, если слишком догматически придерживаться определенного ограниченного дискурса в ситуации, когда реальный дискурс нестоль ограничен. Чтобы расширять, так сказать, горизонт понимания, Ясперс рекомендует врачам читать Достоевского, Кьеркегора, Ницше и т.п.Итак, Ясперс проходит весь тот путь, который один человек способен пройти кдругому человеку ради понимания его и единения с ним, при максимальном, самоежелательное – беспредельном, наличии любви и доброй воли. Поскольку речь идет опсихически больных людях, приходится понимать иногда довольно странные вещи,но многие из них под натиском воли к любви сдаются. Однако в конце все-таки появляется тупик в виде таких психотических явлений, понять которые нельзя в принципе.
Перед ними нормальное сознание, по Ясперсу, отступает [см. также Eilan, 2000].Ему остается лишь описывать то, что оно видит, стараясь по возможности меньше – вотсутствие понимания – выносить суждения (Подробно: [Руткевич, 1997]).Таким образом, когда речь о психозе, результатом экзистенциальной установки(на коммуникацию, любовь, затем – как следствие - понимание) является чисто фено77менологический подход (нейтральное описание явлений). Видимая разница междуними в том, что если в первом случае врач должен быть максимально эмоциональнонаполнен (ведь даже если речь идет о коммуникации нормальных людей, пониманиеневозможно без любви, на что Ясперс специально указывает41; что касается психически больных - которых в принципе можно понять, - то сама идея понять их изначально должна быть продиктована любовью, поскольку в этом случае понимание не очевидно), то во втором - когда речь о тех, кого невозможно понять - он обязан сохранять полную отрешенность от эмоций.
На самом деле даже и здесь нет противоречия.Нейтральность во втором случае вынужденная, только потому, что абсолютно непонятного больного любить невозможно. Он, если можно так выразиться, обречен сделаться чужим. Более того, тот, кто имеет нормальную установку, таких людей частоможет только ненавидеть. При безусловном требовании любви лучше уж нейтральность, чем ненависть.
(Что Ясперс, разумеется, гораздо лучше понимал тех шизофреников, которых любил, видно по его книге "Стриндберг и Ван-Гог". Но и их, пишетон, в том, что касается их болезни, понять нельзя.) Ниже приведенное соображениебудет важно для случая Лэйнга. Он преодолел то оставшееся расстояние до полногопонимания, которое не прошел Ясперс, вероятно, потому, что жил в другую эпоху –принципиально противоречащую Просвещению (Ясперс, хотя мыслил совершенно непросвещенчески, теоретически был не против Просвещения), эпоху бунта.
Ему былолегко именно любить больных, главным образом за то, что они выпадают из общейобщественной картины.Еще один аспект - свобода. Понятие свободы во всей философии Ясперса значиточень много42. Исток свободы он полагает в трансценденции, следовательно, пребывание свободы - так сказать, в глубине души (не в мире). Для внешней жизни свобода- это цель, как и трансценденция, во внутренней жизни свобода - это данность. Понять другого человека означает понять, что он свободен и как именно он свободен,признать его (и тем самым получить возможность искомой подлинной коммуникации) значит признать его свободу.
То, как употребляет Ясперс слово свобода, иногдаимеет мало общего по смыслу со свойством или видом отношения, при котором, до41Об этом Ясперс очень много пишет во "Введении в философию", напр., с.63, 72,121, 153 и пр.78пустим, отсутствуют преграды, возможен выбор и т.п. Например, в известной формуле "или человек как объект исследования, или человек как свобода" [Ясперс, 1991,с.450] по сути, если так можно выразиться, свобода субстантивируется.
Она противопоставляется объекту, то есть встает на то место, где раньше был субъект. И все этомодусы бытия человека! Когда по сути можно подставить слово "свобода" вместослова "человек", то это свобода в таком же странном смысле, как Dasein у Хайдеггера(тоже практически вместо слова "человек"). Как бы то ни было, можно, слегка упрощая, сказать, что свобода у Ясперса базовое свойство бытия человека, укоренена религиозно и необходима для подлинной коммуникации (последние два тезиса позжесыграли роковую роль в психиатрической мысли).Результатом столь решительно проведенной "гуманитарной линии" была, помимо обогащения общей феноменологии такими феноменами, как галлюцинации ипсевдогаллюцинации, реорганизация психиатрической теории.
Нозологический подход Крепелина, который основывался на внешнем отношении к больному, способствовал выделению болезней как единиц классификации (вероятно, они были сначалаудобны, уже потом стали онтологическими, хотя полностью поручиться за это трудно), описанию клинических форм, которые мыслились цельными.
Когда человек – этозакрытое, тогда болезнь – это целое. Болезнь в такой картине предстает онтологическим действующим лицом, наравне с самим человеком. Выше указывалось, что теория добавляет к феномену собственное содержание. Именно так и мыслит физиопсихиатрия, для которой болезнь - эндогенный процесс. Классификации подвергаютсяболезнь и человек одновременно: в учебниках представлена классификация болезней,а на практике классифицируют людей.Понимание раскрыло человека, но описание способствовало, так сказать, рассыпанию болезней на феномены. Это не совсем желательное следствие, посколькуэмпирически понятие болезни, особенно в больнице, очень удобно.
Ясперс не отрицает нозологический подход. Он выделяет синдромы (их выделял и Блейлер), охотнопользуется теми названиями болезней, которые сложились в естественном языке исоответствуют синдромам, встречающимся в клинической практике (например, исте-42Напр., в "Философской вере", с. 448 и далее. В предисловии к книге о значении свободы уЯсперса пишет П.Гайденко (с. 15).79рия).Сложение целого синдрома из отдельных феноменов, причем систематическаясклонность феноменов группироваться определенным образом, требуют объяснения.Речь не о каузальных связях.
Ясперс везде, где можно, пытается понимать психологически. Чтобы "понять" синдром как взаимосвязь симптомов, нужно попытаться вычленить ту первичную (и желательно психологически естественную) особенность, изкоторой все остальные следуют "понятным" образом. Например, в случае истерии –это желание не подлинно быть, а казаться, причем казаться чем-то большим, чем естьна самом деле. Остальные явления при истерии, например, манерность поведения ит.п., представляют собой естественные следствия такой установки.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
