Культурологический анализ научной парадигмы в психиатрии (1102239), страница 18
Текст из файла (страница 18)
(В связи с этим Камю, критикуя неубедительность идеи выбирать веру, когда нет никаких оснований это делать, метконазывает Ясперса "апостолом униженной мысли" [Камю, 1990. С. 41]. На мой взгляд,Ясперс органично продолжает ряд Августин-Кальвин-(Кант)-Кьеркегор). Поэтому такой ход мысли, как "экзистенция может быть только в связи с трансценденцией" у37"Надо ли удивляться тому, что когда Фрейд в рамках психоанализа станет осторожно восстанавливать коммуникативные связи, или, вернее, вновь начнет вслушиваться в этот распадающийся в72Ясперса звучит, в сущности, как проект доказательства веры; он, например, нигде непишет, что помимо экзистенции "есть или трансценденция, или ничто".
Он знает, чтоили первое или второе, но по-настоящему есть для него только первое. В то же времяон часто повторяет, что это вера, доказать это нельзя. Абсолютно недоказуемая веране имеет практически никакого содержания, тем более конкретного, является болеевсего структурой мысли. Постулатов у нее немного и они довольно отвлеченные;второй из них звучит: "существует безусловное требование". Таким образом, осуществляется переход от веры к этике.
Исполнение безусловного требования необходимосамому человеку, ради того, чтобы экзистенция его была подлинной (упрощенно говоря, совесть чистой38). В чем заключается собственно само безусловное требование,Ясперс в более осторожных вариантах своей философии прямо не сообщает, в менееосторожных – предлагает прислушиваться (интуитивно) к голосу трансценденции всвоей душе. Но параллельно с этим он пишет совсем легкие тексты для широкой публики (в поздний период у него была анти-аристократическая установка на приобщение к философствованию всех людей), например, "Введение в философию" [Ясперс,2000], где формулирует открыто: безусловное требование – любовь. Он даже поступается ради этого принципиальным кантианством, в котором категорический императив любовь, как чувство, исключал.
Ясперс говорит не о долге, а о любви, видимо,потому что важнейшая для него теория подлинной коммуникации должна быть цельной и органично включать в себя понимание, с чем любовь согласуется лучше, чемморальный долг.Итак, любовь – подлинный способ экзистенциальной коммуникации, к коммуникации же человек обязывается самой своей природой ("Вне коммуникации я ничто," – пишет Ясперс. Первооткрывателем этого факта его, конечно назвать трудно).нескончаемом монологе язык, то единственными оформленными речами, которые он сможет услышать, станут признания в совершенном проступке?" [Фуко, 1997, с.487].38Это требует, конечно, уточнения. Подлинность и для Ясперса, и для остальных экзистенциалистов - вопрос не только чистой совести, а более широкого экзистенциального горизонта; вся ЭФПтак или иначе трактует вопрос о подлинности.
Религиозность (осторожнее говоря, некое соотнесениес трансцендентным) как возможный модус подлинности остается в центре внимания экзистенциальной философии, даже если это атеистический экзистенциализм, как, например, у Сартра и Камю. Таким образом, хотя может показаться, что точка зрения Ясперса относительно "философской веры" неимеет отношения к психиатрической проблематике, на самом деле почти все остальные психиатрыэкзистенциально-феноменологического направления писали о проблеме веры, и иногда почти то же,что Ясперс.
См., напр., [Франкл, 1990, с.334, Yalom, 1980].73Подлинная коммуникация - высшее возможное событие в жизни двух людей, наибольшее горе - ее отсутствие. Коммуникация обогащает, только посредством ее достигается истина ("на всех ступенях объединения людей попутчики по судьбе, любя,находят путь к истине, который теряется в изоляции, в упрямстве и своеволии, взамкнутом одиночестве" [Ясперс, 1991.
с. 442].) Она и цель, и средство, и способ существования, и награда за него, и т.д. О коммуникации Ясперс может писать до бесконечности. Иногда это рассуждения теоретического характера, например, в применении к гносеологии ("в коммуникации заключены истоки истины" [Ясперс, 1991. с.442]), иногда практически лирика, тогда-то он и склоняется, в смысле идеала, к отождествлению коммуникации и любви.Таким образом, общение врач-больной обязано быть коммуникационным, просто потому что оба люди39, и любовью, если врач хочет, чтобы его экзистенция былаподлинной, и намерен выполнять безусловное требование. Вместе с коммуникацией илюбовью появляется интерес к уникальности личности, понятие ее ценности, личноеи доверительное отношение, вообще тонкое понимание душевных переживаний, существа общения, а также и существа науки.
Например, Ясперс пишет о Фрейде, с которым в теоретическом смысле совершенно не согласен, что это серьезный ученый:"Поза философствующего пророка ему чужда... Его изложение отличается изяществом и иногда способно вызвать восхищение... Его тезисы часто неожиданны и рискованны... Если бы Фрейд .. позволил нам разглядеть его личность, мы могли бы лучшепонять мир его психологических идей... Но его личность остается скрытой." [Ясперс,1997, с. 923]. О том, что Фрейд не открывает в научных трудах свою личность, Ясперс сожалеет на страницах капитального научного труда! Такая реставрация человечности внесла очень полезный шок в естественную науку, которая в то время практически совершенно замкнулась в области объективного (к чему она и сама по себевесьма склонна).
Собственную личность Ясперс тоже старался не скрывать, обосновывая это, например, тем, что когда наряду с его результатами будут известны истокиего мысли и причины, вследствие которых родились его задачи, станет более ясна не-39Один автор хорошо выразил подобную мысль, имея в виду философию истории: "Уникальность событий характеризует не природу фактов, но природу исторического суждения." [Mink, 1987,p. 81]. То же, в смысле психиатрии, можно сказать и о Ясперсе: коммуникативное отношение, допустим, врач-больной, характеризует не природу больного, а природу эмпатического суждения.74избежная ограниченность и, благодаря этому, другие не повторят его ошибки. Онподчеркивал, что все, что он пишет, имеет промежуточный характер, то есть демонстрировал прогрессистский подход к истине40.Итак, с точки зрения предмета исследования, всё распадается на две части: гдевозможно понимание и где понимание невозможно (подробно: [Ткаченко, 1992]).Следуя Дильтею, Ясперс противопоставляет понимание и объяснение.
Объяснение это, так сказать, обращение с объектами: описание присущих им свойств, то есть переведение этих свойств на язык терминов, классификация объектов по ячейкам (какой-нибудь) теории. Поэтому если человека объясняют, то это непременно превращение человека в объект, свойства которого более или менее доступны и который подвергается большему или меньшему переводу на язык законов и теорий.Понимание – принципиальная позиция при общении двух нормальных людей, тоесть по-иному названная коммуникация, она не предполагает (по Ясперсу) для себяникаких предпосылок. Понимание заключается, если можно так выразиться, в том,чтобы проследить связную цепь идей. Как каждая из этих идей соотносится со своим,выражаясь упрощенно, предметом, известно каждому на собственном опыте [Ясперс,1997, с.382].
Как происходит связывание идей (так сказать, психическая причинность) – тоже. До тех пор, пока все думают, некоторым образом, одинаково, каждыйможет понять другого. Нарушается при психозах скорее психическая причинность,чем связь предметов с идеями, впрочем, возможно и второе: например, при шизофрении смерть близкого человека может вызвать радость, это нарушение связи предметаи идеи, а может быть такое, что человек "внутренне" скорбит, но при этом действуеттак, как будто ему хорошо – это непонятная связь в смысле психической причинности40Для истории философии и для истории культуры Ясперс, как я понимаю, представляет собойодну из точек перехода одного в другое.
Свой метод мышления он называл философствованием иподчеркивал, что философствование свойственно всем людям (он пишет это во "Введении в философию"). Он перекидывал мост от жизни к философии (это все движение экзистенциализма), обратноот философии к жизни (характерная для него моральная установка), от эмпирической науки к философии (это его собственный путь), обратно от философии к эмпирической науке (это экзистенциально-феноменологическая психиатрия) и так далее. Не случайно он автор "Психологии мировоззрений", объединяющей психологию и философию (два подхода к познанию человека, которые в сознании многих философов враждуют). Конечно, не исключено, что такого рода объединение всегда будет в какой-то степени редуцировать философию к природе.
Мне представляется, основой установкиЯсперса было стремление к цельности. Таким образом, можно сказать, что он действовал некоторымобразом довольно конструктивно, в отличие от Лэйнга, который вынужден был в поисках цельности75[Ясперс, 1996. С. 91, 112].В чем заключается данность друг другу двух "нормальных" людей (понимание),рассуждать феноменологически (по Гуссерлю) или психологически (по Дильтею)сложно и в данном случае не важно. Во всяком случае, они друг для друга каким-тоэлементарным образом предсказуемы и психологически объяснимы. Безумный непредсказуем и психологически необъясним, то есть, в данном случае, непонятен.Именно вследствие непонятности (непредсказуемости) появляются "каузальные" теории, которые могут быть любыми и по сути представляют собой добавление чего-то(онтологически действующего) к первичной человеческой - всегда по большому счетупонятной - сущности.
В таком смысле, например, действует теория бесов, или теориямозгового повреждения, или, как у Крепелина, эндогенного процесса. Важно, что этоименно добавление чего-то действующего (к чему-то человеческому), а не только,например, классификация, или редукция к веществу, или каузальность в смысле чистого объяснения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
