Диссертация (1102201), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Социализация власти: концептуальная сфера рыцарства106Рыцарство, понимаемое как социальный институт, стало частьюисторической реальности феодального Средневековья, оно отражено вомногочисленных средневековых романах как некий мыслительный, авследствиеэтого,иабстрактно-идеальныйконструкт.К.Граветвисторическом обзоре эволюции рыцарства периода 1200-1600 переходит отвремени Вильгельма Завоевателя к характеристике последующих столетийчерез литературу. Поначалу на юге Франции появились трубадуры, которыепели о «нескончаемой любви дам высокого положения» (unrequited love forhigh-born ladies), но великолепные романтические истории о короле Артуре ирыцарях Круглого Стола в исполнении минезингеров становились менеесентиментальными и в таком виде добрались до берегов Англии [Gravett,2008: 7-9].
И если поначалу «аристократия не сильно подвергалась влияниюлитературы» [Benson, 1976: 141], то постепенно происходил переход квозвышению рыцарских идеалов, формированию ценностного представленияо рыцарстве, принципы которого усваивались в последующие эпохи.Такой важный элемент рыцарской жизни как турниры процветали и вXII- XIII веках, несмотря на запреты католической церкви. Они проводилисьдля развлечения, тренировки и возможности показать свою доблесть иловкость в условиях, приближенных к военным реалиям, а также помогалипродвинуться по социальной лестнице и получить вознаграждение, чтопривлекало молодых безземельных рыцарей. Впервые официальный турнир«Круглый Стол» ('Round Table') был проведен в 1228 году Эдвардом I впамять о рыцарстве Артура.
Помимо других правил, здесь допускалосьиспользование острого оружия и незатупленных копий, что могло повлечь засобой смерть от ран, но взаимовлияние идеалов и реальности привлекалоновых рыцарей в ряды войска Эдварда I. При Эдварде III, который былнастолько восхищен легендами об Артуре, что в его правление «КруглыеСтолы», становятся настоящими торжествами, проводимыми с размахом:"Heraldic trappings of feast and tournament grew richer, and coats of arms andbadges appeared everywhere – on plate, brooches, handlings and beds. Costume107became more extravagant, with much purifiling, particoloured striping, slitting anddagging of sleeves..." [Ford, 1992: 13].
Турниры или коллизии, существующиев реальной жизни того времени, были переосмыслены в литературе, так какона «воплощает, но также и воплощается в жизни своих аристократическихспонсоров» [Ford, 1992: 10], это в свою очередь, оказывало влияние нарыцарей, стремившихся соответствовать отраженным в них идеалам какпринятой норме поведения.На протяжении раннего средневековья шло медленное совмещениеценностей языческого представления о воине и его христианского варианта.Верность верховному правителю, господину (hlaford, dux или walda) всегдапонималась как важнейшая добродетель, а ее нарушение - как преступление,темболеевдревнеанглийскомдажесуществовалособыйтермин,обозначающий предательство своего господина hlafordsyrwyng [Robertson,1925]. Как отмечает В.И. Уколова в предисловии к книге Ф. Кардини,«элементы военной морали германцев, их религиозных представленийпрочно вошли в этнос европейского рыцарства» [Уколова, 1987].
Списокнеобходимых рыцарю качеств не менялся критическим образом, нопереосмыслялся в духовном, более абстрактном и возвышенном смысле.Смелость в бою расширяется до смелости и честности в жизни, а честностьвассала входит в более широкое понятие благородства и верности господину.«Человек, обладающий probitas, имеет больше прав претендовать наблагородство (noble), даже если имеет неприметное происхождение» (цит. по[Кухтенкова, 2010: 217]), превратившись в идеального рыцаря.По завершении процесса христианизации, представитель «высшегоордена» (High Order) должен был обладать «благочестием, воздержанностьюи смирением» (piety, chasity and humility) [Kennedy, 1992: 4].
Духовноесамосовершенствование, чистота и нравственность, а также поиск СвятогоГрааля отличают рыцаря, который также является смелым и доблестнымвоином и человеком высоких моральных качеств.1083.3.1. Обещание-клятва-договор (oath, faith, promise, loyalty) какновая система взаимоотношений между королем и его рыцарямиГерманское понятие свободы и свободного человека, существовавшее вангло-саксонском обществе, давала возможность человеку напрямуюобращаться к языческому божеству, доверяя ему сокровенные мысли, тайныи давая обещания. Ср., древнеанглийское слово að / āþ / ath /oath "oath,judicial swearing, solemn appeal to deity in witness of truth or a promise" былозаимствовано из протогерманского *aithaz [Etymononline] германскими икельтскими языками. Интересно, что обращение к божеству могло меняться,но клятва постепенно приобретает определенную формулировку, которуюнельзя нарушить (Mid unforedan athe ―with an unbroken oath‖) и нельзя невыполнить: that he donne ath funde gif he mǽhte ungecorenne (―that he bringsforward an oath of persons enchosen if he could‖) [Bosworth and Toller].
Будучипроизнесенной, она вступает в силу, а действие по ее произнесению вдревнеанглийском обозначалось термином mot āþe [Санников, 2009: 171].Идея клятвы (swearing an oath), вербального договора все большепереносится в социальные отношения, она становится ключом к развитиюправовой системы государства. Представление о свободе, существовавшее вгерманском обществе, с изменением его уклада начало меняться назависимость от правил и законов, исполнение которых гарантировал король.Уже в англо-саксонском праве, то есть в раннем средневековье выделяется досеми видов клятвы, при этом их количество и терминология значительнорасширяется, дополняется и детализируется к расцвету государственнойсистемы феодализма.
Примеры обращения к клятве сопровождаютсямодальностью в древнеанглийском языке посредством глаголов, имеющих всвоем значении компонент долженствования, например: Se āþ sceal bion healfbe husl3en3um «Эта клятва должна быть [=стоить] в половину самогобольшого штрафа». В древнеанглийский период клятва использовалась всуде, указывая на то, что свидетельство правдиво, как в следующей клятвеобвинении: On ðone Drihten, ne teó ic N. ne for hete ne for hóle ne for unrihtre109feohgynesse; ne ic nán sóþre nát; búte swá mín secga me sǽde, and ic sylf to sóþetalige, ðæt he mines orfes þeóf wǽre20 [Bosworth & Toller]. Клятва налагала наее участников нерушимые обязательства и, в свою очередь, была необходимадля обвинения в случае ее невыполнения.Нечестивая клятва man ath - юр.
«ложное показание под присягой,лжесвидетельство»наказывалось,аклятвопреступлениесовремендревнеанглийского права считалось одним из самых тяжелых и обозначалосьсловом forswarung [Авакова, 2006: 97; 107] (в среднеанглийском оно былозаменено на термин perjury «клятвопреступление»). Помимо юридическогоконтекста (преступление имело последствия для человека, как субъектаправа) идеи клятвы, существовал и духовный контекст (преступление имелодуховные последствия).
Клятвопреступление наказывалась во временаАлфреда Великого заточением в темницу с исполнением предписанийепископа. Более того, нарушивший клятву мог лишиться права бытьпохороненным на христианском кладбище по решению епископа [Санников,2009: 169]. Вследствие сказанного, существительное oath становитсятермином, отсылающим к юридическим контекстам [Бондарчук, 2010: 568],что подтверждается развитием значения в среднеанглийском языке, гдеданное значение слова помечено как юридическое (Law): (a) An oath used aslegal proof of someone's innocence, motive, etc.; also, an oath to the truth of one'sstatements in a legal or governmental proceeding [MED] и имело многодериватов с более точным юридическим значением: foreoath, a cyning oath,cyre-oath, hyld oath [Ancient laws, 1840].Итак, данное слово напрямую связано с системой взаимоотношениймежду королем и рыцарями.
По мнению П. Имминка, «пока данная связь нестала обязательной, они (рыцари – ранее свободные люди в германскойсистеме) не теряли собственной свободы. Важнейшим моментом сталоименно введение обязательной клятвы верности» [Immink, 1958: 46].―By the Lord, I accuse not N. neither for hatred nor for envy, nor for unlawful lust of gain; norknow I anything soother; but as my informant to me said, and I myself in sooth think, that he was the thiefof my property‖.20110Во многих контекстах романа рыцари произносят клишированнуюфразу, провозглашающую верность королю Артуру. При этом в ней несодержится сама лексема fidelity, но рыцарь утверждает, что «Артур – еголорд, поскольку посвятил меня в рыцари»: my lord Arthur and noble kynge thatmade me knyghte. На этом основывается верность рыцаря в рамках системысоциальной иерархии, имеющей в основе своей клятву и ритуал посвящения.С.И.
Орехов отмечает, что «принесение публичной клятвы на Библии, кресте,реликвиях, оружии индуцирует чувство принадлежности к группе, общностиинтересов и способствует воспроизводству межличностных отношений»[Орехов, 1989: 201]. Клятва рыцарства – это, по сути, договор, заключаемыймежду более значительным по рангу человеком (феодалом, королем) и менеезначительными рыцарями. Ж. Флори называет военизированную этикусредневекового рыцарства «правом войны» [Флори, 1990]. Таким образом,даннымтерминомможетобозначатьсяречевойакт,высказывание,построенное по определенной закрепленной лингвистической формуле приосуществлении процессуального действия, «либо при вступлении субъекта вправоотношения, связанные с принятием определенных обязательств»[Санников, 2009: 168].Различают два вида договоров верности - oath fidelity, в основекоторой лежит клятва-договор, связывающая короля и вассалов, и kinshipfidelity – ее основой являются родственные связи [Gravett, 2008]. Клятваверности лорду, принятие рыцарства от него, ставилась наравне с принятиемкрещения и веры.
Клятва посвящения в рыцари в романе «Смерть Артура»произносится на день Пятидесятницы, когда традиционно происходилокрещение взрослых людей. Жак ле Гофф отмечает, что данный день былсвязан в первую очередь с язычеством, «началом теплого времени года»[Гофф, 2002: 257].Рыцарское служение требовало духовного благородства, чести идостоинства. Она давала власть и полномочия королю, а рыцарям –возможность служения «от имени короля, который был единственным111авторитетом в стране» [Ford, 1992: 57] и получения вознаграждения.Интересно, что романе Т.