Диссертация (1101976), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Не поэтому ли в качестве «наказания» запроизошедший конфликт ростовщик покупает Кроткой отдельную кровать и ширмы?Рассказчик разрабатывает целую «систему», по его собственному выражению:«Всё было ясно, план мой был ясен как небо: “Суров, горд и в нравственныхутешениях ни в чьих не нуждается, страдает молча”. Так оно и было, не лгал, не лгал!“Увидит потом сама, что тут было великодушие, но только она не сумела заметить, – икак догадается об этом когда-нибудь, то оценит вдесятеро и падет в прах, сложа вмольбе руки”.
Вот план» [24, с. 16].Прежде, чем начать «штурм», герой долго присматривается к будущей невесте,выясняет подробности ее биографии, выжидает удобного момента для сватовства.Предложение ростовщик тоже делает в несколько необычной манере: «Я и послевспоминал про то с наслаждением, хоть это и глупо: я прямо объявил тогда, безвсякого смущения, что, во-первых, не особенно талантлив, не особенно умен, можетбыть, даже не особенно добр, довольно дешевый эгоист (я помню это выражение, яего, дорогой идя, тогда сочинил и остался доволен) и что – очень, очень может быть –заключаю в себе много неприятного и в других отношениях.
Всё это сказано было сособенного рода гордостью, – известно, как это говорится» [24, с. 11].Для нас здесь важны, во-первых, «особого рода гордость», сопутствующаясамоуничижению героя, во-вторых, «наслаждение»,с которым он все этовпоследствии вспоминает. В этом проявляется особенность «подпольного» характера,связанная со стремлением унизиться перед собеседником, предвосхитив самуюнегативную оценку: дескать, «полюби нас черненькими, а беленькими нас всякийполюбит».
Герой хочет, чтобы невеста оценила именно его прошлое страдание иблагородство, не отвлекаясь на поиск несуществующих талантов, особенного ума иликаких-то выдающихся душевных качеств. На связь самоуничижения с гордостьюуказывает и то, что рассказывая вслух о своих недостатках, герой думает про себя: «Ястоял, а в голове шевелилось: ты высок, строен, воспитан и – и наконец, говоря безфанфаронства, ты недурен собой» [24, с.
12].Кульминацией в этой игре (и показателем победы, по убеждению героя) служитсцена, в которой доведенная до отчаяния героиня проявляет намерение убить мужа, ноне может заставить себя выстрелить в него, а герой хладнокровно выдерживает под109дулом пистолета несколько минут, притворяясь спящим. Произошедшее порождаетновые правила, требующие от героя определенных актерских способностей: он изовсех сил, скрепляя себя, старается показать, что смертельно обижен, хотя в реальностиникакого отчуждения не чувствует: показательная обида служит лишь способомукрощения гордого нрава Кроткой: «Но ненависть моя никогда не могла созреть иукрепиться в душе моей.
Да и сам я чувствовал, что как будто это только игра. Да итогда, хоть и разорвал я брак, купив кровать и ширмы, но никогда, никогда не мог явидеть в ней преступницу. И не потому, что судил о преступлении ее легкомысленно,а потому, что имел смысл совершенно простить ее, с самого первого дня, еще преждедаже, чем купил кровать» [24, с. 25. Курсив наш – К. К.].Здесь можно говорить о наличии Идеи и плане ее воплощения. Идея героя –«подпольная» в чистом виде: цель – нравственное и духовное господство (правда, ненад миром, а всего над одним человеком); «счастье» – то есть «райская ситуация» –страстное, коленопреклоненное и, главное, добровольное подчинение с ее стороны иблагосклонное, снисходительное, скупое чувство с его стороны.
В этой моделиконтурно спроецировано то, какими хотел бы видеть «подпольный человек» своиотношения с обществом. Он даже оставляет в этой системе место для великодушия иблагородства (которое возможно не иначе как после безоговорочного признания егогосподства). Такой подход к супружеским узам напоминает взгляды на брак другогогероя Достоевского – Лужина, несостоявшегося жениха Дуни Раскольниковой: взятьбесприданницу, облагодетельствовать ее, добиться подчинения и впоследствии прислучае напоминать жене о своем «благородстве».Заметим в скобках, что любовь к психологическим играм в творчествеДостоевского свойственна не только героям-мужчинам, но и героиням – в этой связипоказательны отношения Настасьи Филипповны и Рогожина. В героине романа«Идиот» явственно проявляются многие черты «подпольного типа» (взаимосвязьгордыниисамоуничижения,любовьксвоему«позору»,скандальностьипровокационность поведения) и в частности, стремление с помощью личной властиудовлетворить оскорбленное самолюбие.Примечательно, что выходом из подобных психологических игр у героевДостоевского обычно служит смерть: в «Идиоте» Рогожин, сломавшись на очередномраунде жестокой игры Настасьи Филипповны, убивает возлюбленную; в «Кроткой»110героиня совершает самоубийство, будучи не готовой к такому внезапному переходу отигры к реальности и появлению совершенно иных принципов в отношениях,основанных на взаимной любви и уважении.Для доказательства принадлежности героя-закладчика к «подпольным людям»осталось лишь сказать несколько слов о повествовательной структуре повести – этотот же жанр «исповеди антигероя», что представлен в «Записках из подполья».
Убезымянного рассказчика имеются недоброжелательно настроенные слушатели,которые молча вторгаются в ткань повествования и заставляют героя спорить ивозражать. К ним обращены многочисленные ремарки («о, наплевать, наплевать!» [24,с. 15]), повествование строится как диалог с ними. Например: «Да и теперь непонимаю, и теперь ничего не понимаю! Я сейчас только что сказал, что она моглаиметь эту мысль: что из двух несчастий выбрать худшее, то есть купца? А кто был длянее тогда хуже – я аль купец? Купец или закладчик, цитующий Гете? Это еще вопрос!Какой вопрос? И этого не понимаешь: ответ на столе лежит, а ты говоришь “вопрос”!Да и наплевать на меня! Не во мне совсем дело…» [24, с.
12].Итак, в образе безымянного рассказчика воплощаются практически всевыделенные нами типологические особенности «подпольного человека».Подведем краткие итоги. Для дополнения и раскрытия типологическихособенностей «подпольного человека», описанных в «Записках из подполья», мырассмотрели трех героев Достоевского: Аркадия Долгорукого («Подросток»),Ипполита («Идиот») и ростовщика из повести «Кроткая». Каждый из них, помимовоплощения в своем образе комплекса черт «подпольного человека», обладает ииндивидуальными особенностями. Так, Аркадий и Ипполит имеют более реальные иощутимые основания для противопоставления себя обществу (в отличие отПарадоксалиста, причины отверженности которого скорее надуманы им самим, чемсуществуют в действительности): у Аркадия такой причиной является егонезаконнорожденность, служащая формальным препятствием для вхождения в высшееобщество, к которому он так жаждет принадлежать; у Ипполита это неизлечимаяболезнь, ставящая непреодолимую преграду между ним и окружающим миром.Есть и еще отличия.
Аркадию не присуща «подпольная» бездеятельность(роднящая этот тип с типом тургеневского «Гамлета») – он предпринимает вполне111конкретные шаги для претворения в жизнь своей Идеи. Кроме того, в романеявственно намечены пути преодоления «подполья» через воссоединение с любящейсемьей.Что касается Ипполита, его образ раскрывается в не совсем обычной для«подпольного человека» манере: мы видим героя с нескольких позиций: с точкизрения самого героя (благодаря его исповеди), с точки зрения окружающих (этомуспособствуютихрепликииоценки)испозицииавтора-рассказчика.Недоброжелательные слушатели-судьи находятся не внутри личности героя (как вовсех остальных примерах), а вынесены за рамки его внутреннего мира, а значит, болеенепредсказуемы для «исповедующегося».Вгероеповести«Кроткая»наиболееявновыраженыаспектытипа«подпольного человека», реализующиеся в отношениях с любимой женщиной исвязанные с жестокостью и жаждой личной власти.
Кроме того, это единственный изгероев, который уже выполнил первую часть своего замысла – «разбогатеть» – иприступил ко второй части – удовлетворению своего оскорбленного самолюбия черезсамоутверждение над другим человеком: в этом случае мы можем наблюдать процессперехода из разряда «обиженных» в разряд «обидчиков». Показательно, с какойлегкостью для «подпольного человека» совершается это превращение.
На примереэтого героя достаточно подробно выявляются некоторые особенности представлений«подпольного человека» об идеальных отношениях с женщинами.Все вышесказанное не отменяет принадлежности рассмотренных героев к типу«подпольного человека», а говорит лишь о том, что этот тип многогранен и отдельныеего особенности могут по-разному преломляться в разных героях, различаясь вчастностях, но совпадая в главном.112Глава 3.
Тип «подпольного человека» после Ф. М. Достоевского§1. Петр Николаевич Глазков (М. Н. Альбов «День Итога»)Творчество Михаила Ниловича Альбова, младшего современника Достоевского,практически не изучено литературоведами и сегодня почти забыто. Его произведенияни разу не переиздавались после революции, хотя при жизни Альбов был достаточноизвестен читающему Петербургу, в 80-е-90-е гг. активно печатался в периодическихизданиях, был редактором журнала «Северный вестник».Героев М. Н. Альбова часто сравнивают с чеховскими персонажами: это«серенькие люди», слабые, безвольные, нерешительные, страдающие от своегобессилия, окружающей их пошлости и однообразия, неспособные справиться сизматывающей скукой бытия, всегда одинокие и отрешенные от реальности.
Их жизнь,по преимуществу, – это череда однообразных событий и упущенных возможностей.Однако, в отличие от большинства чеховских героев, «серенькие люди» М. Н. Альбоваживут напряженной внутренней жизнью.ТакжеисследователямиотмечаетсяособыйинтересМ. Н. Альбовакпсихологическому анализу и изображению различных патологий. В этом писательблизок к эстетике Ф. М. Достоевского. Особенно явное сходство с творчествомДостоевского имеет психиатрический этюд 1 «День итога» (1879).
Литературноеродство Парадоксалиста и Глазкова – главного героя рассказа «День итога» – отмеченов энциклопедической статье под редакцией С. Н. Южакова: «Он <Глазков – К. К.>напоминает “Двойника” Достоевского и героя “Записок из подполья” своимвозмутительным поведением с несчастными забитыми существами, искренноему преданными.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
