Диссертация (1101976), страница 21
Текст из файла (страница 21)
9].Нам хотелось бы разграничить такие понятия, как наличие «подпольных» черт вхарактере героя, и непосредственно тип «подпольного человека». Еще раз подчеркнем,что первое присутствует в той или иной степени у большинства персонажейпроизведений Достоевского, более того, именно «подпольная психология» делает ихузнаваемыми как «героев Достоевского».Чистым типом «подпольного человека» с уверенностью можно назвать толькоПарадоксалиста, героя «Записок из подполья», остальных же героев считать«подпольными людьми» в строгом смысле слова можно лишь условно.
В этой частиработы мы попытаемся выделить именно тех персонажей, которые, на наш взгляд,более всего типологически родственны Парадоксалисту. Это Аркадий Долгорукий(«Подросток»), Ипполит Терентьев («Идиот») и безымянный закладчик из повести«Кроткая». К сожалению, в рамках данного исследования мы не можем уделить91внимание всем персонажам, реализующим в творчестве Достоевского те или иные«подпольные» черты (это могло бы стать темой отдельной работы) – таким, например,как Лебедев и Фердыщенко из «Идиота», Фома Опискин («Село Степанчиково и егообитатели»), Смердяков и Федор Павлович Карамазов («Братья Карамазовы»),Вельчанинов и Трусоцкий («Вечный муж») 1 .§1.
Подросток. Выход из «подполья»Самым очевидным образом с типом «подпольного человека» соотноситсяАркадий Долгорукий, главный герой романа «Подросток» (1875).Сразу же обращает на себя внимание оскорбленная гордость юноши, который,во-первых, находится в двусмысленном положении внебрачного сына, а во-вторых,носит княжескую фамилию Долгорукий. Последнее обстоятельство видится молодомуАркадию насмешкой судьбы: «Нет ничего глупее, как называться Долгоруким, небудучи князем» [13, с.
7]. Необходимость отвечать на глупый вопрос («КнязьДолгорукий?» – «Нет, просто Долгорукий») сводит юношу с ума. Будучи истинным«подпольным», герой и выход их ситуации придумывает в духе Парадоксалиста,руководствуясь принципом «чем хуже – тем лучше». Обозлившись на надоевшийвопрос, он начинает отвечать на него: «Нет, просто Долгорукий, незаконный сынмоего бывшего барина, господина Версилова» [13, с. 8]. В этом небольшом эпизодесконцентировано все то, о чем так подробно писал Парадоксалист, с упоениемрассуждая о собственной подлости и униженности и то, что мы назваливзаимозависимостью гордости, стыда, самоуничижения и самовозвеличения.
Гордостьгероя не позволяет ему принять факт своего ложного положения в свете, он считаетэто крайней несправедливостью судьбы. Несомненно и то, что Подросток безумностыдится своего положения, остро реагируя на насмешки окружающих. Но, будучи«подпольным», именно это, самое стыдное, герой и выставляет на всеобщееобозрение. В другом месте своих записок он говорит: «Нате, вы унизили меня, так яеще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь! <…> Коли захотели, чтоб я был1Исследованию «подпольного» комплекса героев «Вечного мужа» посвящена статья А.
Б. Криницына«Сюжетно-мотивная структура повести Ф. М. Достоевского “Вечный муж”» [Криницын 2012]. В статье изученыразличные проявления «подполья» у героев, категория двойничества в повести, представлены возможныесимволические толкования этого произведения.92лакей, ну так вот я и лакей, хам – так хам и есть» [13, с. 268]. Это болезненноенаслаждение от собственной униженности, стремление усугубить уже и такневыносимый стыд, стать «лакеем из лакеев» роднит его с Парадоксалистом.Чувством оскорбленного достоинства проникнута вся исповедь АркадияДолгорукого.
Мы приведем здесь только один эпизод, с удивительной силойдемонстрирующий ущемленную гордость героя.Аркадий всю ночь мечтает о встрече со сводным братом (законным сыномВерсилова): как держать себя, как не уронить «всего цикла идей», как он, Аркадий,будет «благороден, горд и грустен» и, может быть, благодаря этой встрече будетвведен в свет (вспомним, до каких мелочей продумывает Парадоксалист свою встречусоЗверковымикомпанией).СсамогоначалаАркадийотмечаетлюбыенезначительные детали этого дня: ему начинает казаться, что он велел лакею доложитьо себе «в немного гордых выражениях» и тот странно посмотрел на него, «не такпочтительно, как бы следовало». Ожидая замешкавшегося лакея, Аркадий «изутонченной гордости» (как он сам выражается) не желает шагнуть в залу безприглашения, но и сесть в передней «где были лакеи» тоже считает ниже своегодостоинства.
Его до глубины души оскорбляет, что два оставшихся лакеяосмеливаются сидеть в его присутствии. Он сначала отворачивается, не зная какреагировать и чтобы лакеи подумали, что он не видит их развязного поведения, но отобиды начинает «дрожать всем телом» и с негодованием требует доложить о себе ещераз. В это время герой мучительно раздумывает над тем, что же в его внешнем виде иповедении заставляет прислугу неподобающе вести себя, ведь одет он весьмаприлично (здесь следует придирчивое мысленное рассмотрение деталей гардероба).Аркадий пытается заставить себя уйти, но тут происходит новое унижение: его неприглашают в залу, а деньги передают через лакея, но не в этом суть: кредитки«болтаются между пальцами» слуги, а не поданы на тарелке или в конверте.
Какаяобида! Какое несоответствие замыслу встречи двух братьев! Аркадий в ярости кричитлакею, чтобы «барин сам принес» и тут в дверях появляется молодой князь. Его обликслужит контрастом дрожащему, раздраженному, оскорбленному Аркадию, которыйтщательно одевался специально для этой встречи. Князь красив и надменен, одет вхалат, но очень дорогой. Сводный брат с любопытством рассматривает Аркадия впенсне, как какую-то вещь, язвительно усмехается и, ни слова не говоря, удаляется.93Аркадий, растерявшись, принимает деньги от наглого лакея, хотя потом понимает, чтоне надо было принимать.
Но на этом унижения не заканчиваются: лакей, чувствуясостояние гостя и отношение к нему хозяина, позволяет себе издевательскую выходкус дверями. Аркадий окончательно выходит из себя и едва не бросается в драку сприслугой.А теперь попробуем убрать из этого эпизода все эмоции Подростка ипопытаемся заново пересказать этот фрагмент: герой приходит к своему сводномубрату, чтобы получить деньги, посланные отцом.
Просит лакея доложить о себе, ждетпять минут, лакей возвращается, протягивает ему деньги, герой сначала не принимаетих, затем, мельком увидев молодого князя, берет 40 рублей и уходит. Вот и всесобытие. Но Аркадий называет этот эпизод своей жизни «раной, которая до сих пор незажила». «Усиленное сознание» Подростка, подстегиваемое уязвленной гордостью иволнительностьюмомента,ничутьнеуступаетбезудержнойрефлексииПарадоксалиста. А вывод, который делает Аркадий, прямо отсылает нас к «Запискамиз подполья»: «О, эти обидчики еще с детства, еще в семействах своихвыучивающиеся матерями своими обижать» [13, с. 400].Таким образом, мир для Подростка раскалывается на обидчиков – таких, как егобрат, – и на обижаемых – таких, как он сам. Особенно несправедливо то, что в жилахобидчика и обиженного течет одна кровь – у них общий отец.
Только первый почемуто чувствует себя в праве (и даже почитает своей обязанностью) унизить и растоптатьдругого, а второй может только растерянно дрожать от злости, не в силах ответитьобидчику. В этом, как писал Добролюбов задолго до появления романа «Подросток», ипроявляется у Достоевского «боль о человеке, который признает себя не в силах илинаконец даже не вправе быть человеком настоящим, полным, самостоятельнымчеловеком, самим по себе» [Добролюбов 1957, с. 23].Детство героя романа «Подросток» сходно с детством Парадоксалиста, даже поотношению к школе повторяется одно и то же слово: их туда «сунули»(Парадоксалиста в школу «сунули» родственники, Аркадия в пансион «сунул» отец).Униженность Аркадия многократно усиливалась еще и тем, что в пансионе егоокружали сплошь дворянские дети, не считавшие мальчика себе ровней, и учителя,постоянно подчеркивающего это неравенство.
И если Парадоксалист мог гордо и94презрительно отвернуться от обидчиков, то Аркадия хозяин пансиона просто бил,заставляя прислуживать себе на глазах у одноклассников.Однако еще неизвестно, кому из героев «повезло» больше: ведь у Аркадия былидобрые, любящие мать и сестра, прощавшие ему все. Вероятно, именно благодаряродственникам герой романа «Подросток» все же не погружается окончательно в«подполье», а, наоборот, выходит из него. У Парадоксалиста же, как мы помним, небыло никого, никаких связей с внешним миром, за которые он мог бы уцепиться,чтобы избежать погружения в себя.Еще с детства у Аркадия не складываются отношения с людьми.
Он пишет, чтос двенадцати лет «стал не любить людей», отмечает у себя такие качества, какнедоверчивость,угрюмость,сумрачность,закрытость,несообщительность,и,необходимо это особо подчеркнуть, наклонность к обвинению других. Все однолетки«оказывались ниже его мыслями». Герою тяжело находиться в обществе: «Главное, яникак не умею держать себя в обществе. Когда я куда вхожу, где много народу, мневсегда чувствуется, что все взгляды меня электризуют.
Меня решительно начинаеткоробить, коробить физически, даже в таких местах, как в театре, я уж не говорю вчастных домах. На всех этих рулетках и сборищах я решительно не умел приобрестисебе никакой осанки: то сижу и упрекаю себя за излишнюю мягкотелость ивежливость, то вдруг встану и сделаю какую-нибудь грубость» [13, с. 229].Из-за конфликта с обществом Аркадий предпочитает «забиться в своюскорлупу». Но при этом его, как и Подпольного парадоксалиста, влечет к людям.Придя к Дергачеву, он чувствует «желание прыгнуть на шею, чтоб признали меня захорошего и начали меня обнимать» и очень стыдится этого желания. Это и есть тосамое нарушение коммуникативных законов, о которых писал А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
