Диссертация (1101920), страница 11
Текст из файла (страница 11)
С. 4.10349(доброта, отзывчивость, помощь нуждающимся) 105 . П. Милюков 106 же сделалупор на ее писательском даровании, отметив ее всестороннюю образованность,парадоксальный ум и живость восприятия. Он первым позволил себе сравнениепоследнего произведения Нагродской, трилогии «Река времен», с «Войной имиром». Но в целом эмиграция без внимания относилась к ее творчеству, что,возможно, было связано с малой продуктивностью писательницы и узким кругомее общения, обусловленным масонской деятельностью (так, повести «Правда осемье моей жены» был посвящен всего один абзац в обзоре журнала «Новаярусская книга»107). По-прежнему, если ее произведения сравнивали с «высокойлитературой» − вывод был однозначен: она сама «сознавала», что «то, что онанаписала, не было “высокой литературой”», и при этом, чувствуя, «что у нее естьталант», «понимала, что таланту этому не хватает литературной культуры истрогости к себе»108.
И даже в крупнейшем для своего времени труде ведущегоэмигрантского историка литературы Г. Струве мы можем встретить такуюхарактеристику: «Дамская – более или менее бульварная», «низкосортнаялитература»109.Некий прорыв в 1960-е гг. был осуществлен немецким профессоромВ. Казаком, давшим творчеству писательницы достаточно позитивную оценку:ему оказалось дорого ее недоверие к чисто «рациональному постижению жизни»,«предчувствие неизбежной катастрофы». И он первым указал на то, что ее стильскладывался «под влиянием символистов»110. При написании статьиСм.: Театр и жизнь. Париж, 1930. № 28.
С. 25. То же отмечал Г. Адамович, предлагавшийсудить о ней «не по книгам». Он писал: «Иногда отчетливее и яснее, чем в огромномдвухтомном романе, − в нескольких словах ее, в короткой случайной записке чувствовалось,какой это был умный, мужественный и прекрасный человек» (Иллюстрированная Россия.Париж, 1930. № 26. С. 14).106См.: Милюков П. Памяти Е.А. Нагродской // Последние новости. Париж, 1930. № 3348.
23мая. С. 2.107См.: Новая русская книга. 1922. № 3. С. 12–13.108Адамович Г. Литературная неделя // Иллюстрированная Россия. Париж, 1930. № 26. С. 14.109Струве Г. Русская литература в изгнании. 3-е изд., испр. и доп. Париж; М., 1996. С. 96.110Казак В. Лексикон русской литературы ХХ века. М., 1996. С. 272.10550литературовед опирался на работы американской русистки М. Дальтон, котораяподробно изучила трилогию «Река времен» в контексте творчества писательницы.Она «запутанность» сюжетного построения, переплетение множества сюжетныхлиний восприняла как качество поэтики Нагродской, помогающей раскрытиюсложного философского замысла, уловила масонский подтекст ее произведений,а из литературных достоинств указала на сходство с Кузминым в построенияххарактеров и наличие «толстовского метода физических “лейтмотивов”» 111 .Исследовательница суммировала свои наблюдения в статье для “Dictionary ofRussian Women Writers”112, выделив, в частности, «идеологическую полифонию»романа «У бронзовой двери» и формирующийся на протяжении творческого путифеминистский идеал писательницы − образ женщины, посвящающей себясамоотверженному служению другим людям.Естественно, что абсолютно иное положение дел сохранялось на родинеНагродской.
В статье 1934 г. автор с классовых позиций громил «типичнуювыразительницу мещанской идеологии», чья продукция представляет собой«бульварноечтивоспретензиейнаразрешениепроблемыженскойсамостоятельности», предназначенное для «богемы эпохи политическойреакции» 113 . Только в 1960-е гг. смогла появиться нейтральная информация оней 114 .
Но положение изменилось, когда одновременно в Москве и СанктПетербурге были переизданы некоторые ее произведения. Ценность этихизданий состояла в том, что в сопроводительных статьях М. Михайлова иС. Савицкий115впервыепроанализировалитекстыписательницывнеДальтон М. Исторический роман Е.А.
Нагродской «Река времен» // Новый журнал. НьюЙорк, 1986. № 165. С. 192.112См.: Nagrodskaya Evdokiia Apollonovna // Dictionary of Russian Women Writers byMary F. Zirin, Charlotte Rosenthal and B.L. Bessonov. Greenwood Press. Westport. Connecticut. L.,1994. P. 448–451.113Литературная энциклопедия. Т. 7. М., 1934. С. 565.114См.: Краткая литературная энциклопедия. Т. 5.
М., 1968. С. 70.115См.: Михайлова М. О счастливой женщине // Нагродская Е. Гнев Диониса. М., 1994. С. 282–287; Савицкий С. Хозяйка «метафизической квартиры» // Там же. С. 5–10.11151клишированных определений. Савицкий главным образом остановился набиографии Нагродской.М. Михайлова предложила новое прочтение «Гнева Диониса».
Онаназвала его сенсационным романом, поднимающим такие проблемы, каквзаимоотношенияполов,родительскийдолг,супружескаяверность,ответственность перед творческим даром и искусством. Автор послесловияполемизирует с Коллонтай, которая, являясь представительницей новойреволюционной половой морали, под этим углом зрения рассматривала романНагродской, упрекнув автора в том, что та оказалась в плену буржуазныхпредрассудков относительно модели женского поведения.
На самом деле, считаетМ. Михайлова, Е.А. Нагродская писала не дидактический трактат и несобиралась давать читателю эталонное представление о новой женщине. Еезадачей было создание яркого и выразительного произведения, котороевосхищает естественным поведением героев. Таня раскрывается перед нами какживой трепетный индивидуальный характер. Кроме того, писательница точнопоказывает, что именно законы патриархатного мира вынуждают женщинупритворяться и приспосабливаться и не от хорошей жизни Тата приходит кубеждению, что сохранить мир можно, только обманывая мужа и любовника. Иэтого не миновать даже самым талантливым.
Михайлова подчеркивает, что уНагродской необыкновенно человечный взгляд на женщину, которую онапытается освободить от старых общепринятых догм, пробудить в ней потаенноежелание свободы и стремление к настоящему счастью.Автор статьи «О счастливой женщине» уверена в том, что писательница,не будучи носительницей консервативных взглядов, отстаивает уникальнуюточку зрения на «женский вопрос» и проявляет независимость от существующихтеорий в своем литературном труде.
Исследовательница не считает, что влияниеВейнингера на Нагродскую было чрезвычайно сильным. Она, напротив,утверждает, что писательница, во многом с Вейнингером соглашаясь,одновременно с ним дискутирует. Согласно Вейнингеру, женщина не имеет души52и не способна на творчество – Нагродская же, наоборот, показываетчувствительность и духовность женственного Старка и рациональность,рассудочный подход к жизни мужественной Татьяны. Важно, с точки зренияМ. Михайловой, что Нагродская не одаривает Тату гениальностью, на которую,по Вейнингеру, могут претендовать только мужчины. Писательница, повидимому, совершенно справедливо заключает, что гений как среди женщин, таки среди мужчин, – явление достаточно редкое.Недовольные романом Нагродской критики Серебряного века видели в немискусственность сюжета, склонность писательницы к шаблонным решениям ирасхожим схемам.
Писательницу упрекали за неспособность выявить главнуюидею произведения художественно и за неуместность появления в романеперсонажа-резонера Латчинова. М. Михайлова убедительно отклоняет этидоводы,«ведьименнозанимательностьсюжета,изобилующегонепредвиденными поворотами» (чего стоит только одно неосуществившеесяожидание читателя: мы уверены, чтоСтаркокажется демоническимсоблазнителем, а он становится нежным и преданным возлюбленным, аНагродская тем самым опровергает утвердившийся штамп бульварногоповествования: наличие рокового обольстителя), «парадоксальность поведениягероев (реакция Ильи на признание жены, например) держат читателя впостоянном напряжении, заставляя все время гадать – что же будет дальше…»116.Огромное значение для установления подлинного «веса» Нагродскойимела статья О.Б. Кушлиной и А.В. Кохановой117.
Равномерно распределив своевнимание между всеми произведениями писательницы, авторы указали на«грехи» прижизненной критики, не заметившей «символического плана»романов и a priori подходившей ко всем ее произведениям как «бульварным».К сожалению, проницательные выводы этих авторов не сразу нашлиподдержку в филологическом сообществе. В труде «Литература русского116117Там же.См.: Русские писатели. 1800-1917… М., 1999. Т. 4. С. 202–205.53зарубежья. 1920–1940»118. Нагродской посвящено всего несколько строк.Обстоятельная статья О.А.
Кузнецовой практически дублирует положения статьиКушлиной и Кохановой, но, правда, в чем-то и дополняет ее (выделеныволновавшие Нагродскую темы: визионерская практика масонского толка,«законыестественногоотбора,спроецированныеначеловеческиевзаимоотношения», теории Ницше и Вейнингера о человеке-артисте и сочетаниимужского и женского начал в индивидууме, «внимание к “странным” женскимжизненным сценариям»119).Но научно аргументированный взгляд на творчество Нагродской в русскомлитературоведении смог появиться только в настоящее время, когда деятельностьписателей, относимых ранее ко второму ряду или вообще причисляемых кмаргинальной (бульварной) литературе, оказалась включенной в литературныйпроцесс, понимаемый как целостное явление.
В этом отношении приоритетпринадлежит А.М. Грачевой 120 . Рассмотрев малую прозу писательницы, она врассказе «Сны» обнаружила воплощение «фрейдистской теории природысновидений»121 (хотя, вероятнее всего, сама Нагродская не была глубоко знакомас открытиями Фрейда). По убеждению Грачевой, здесь воспроизведено «скрытоевлечение», либидо, которое отрицается дневным сознанием, но «фиксируетсянеуклонным ходом событий сновидений»122. Поверяя свои сны другому, главныегерои, Серафима и Ваня, все более привязываются друг к другу, но не смеют себепризнаться в этом, да и не понимают, что с ними происходит.
В итоге их«возвращение» в жестокую реальность приводит к трагическому финалу –См.: Литература русского зарубежья. 1920-1940. Вып. 3. М., 2004. С. 380.Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобиблиографическийсловарь: В 3 т. / Российская акад. наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом); [науч. ред. и сост.В.Н.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
