Диссертация (1101905), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Дальнейший «распад» наблюдается в «серебряный век» римскойкультуры, с которым Элиот связывает и поэтические недостатки Сенеки (4 до н.э. – 65), напорядок уступающего, по его мнению, Вергилию (70 до н.э. – 20 до н.э.). В то же время, Элиотне акцентирует внимание на «серебряном веке», открещивается от интерпретации римскогофилософа и драматурга как «декадента»395 и отмечает, что упущения в драме Сенеки – сугуборимские, характерные для всей римской цивилизации396. Данные мысли не получилисистематического развития в критике Элиота, но позволяют предположить, что у негоподспудно присутствовала мысль о некотором циклизме развития культуры, неизбежно идущейот «единства» к «распаду» восприятия.Своё специфическое понимание «классицизма» Элиот нередко связывал с Аристотелем(384 до н.э. – 322 до н.э.), но античная поэзия имела достаточно опосредованное отношение кэтому термину в элиотовском употреблении в 1920-е гг.
– в отличие от классицизма XVII –XVIII вв. Элиот, как уже отмечалось в предыдущей главе, был далёк от нормативной поэтики;древних авторов он не рассматривал как особый образец для подражания. Использованиеантичного наследия в его поэзии своеобразно: в элиотовских стихах ключевые дляевропейского канона авторы (Гомер, Гесиод, Вергилий) фигурируют намного реже, чемпоздние (в особенности, Петроний и Сенека), и иногда пропускаются через их призму397. В1930-е – 1940-е гг.
Элиот обращается к античным классикам чаще и, мало-помалу, начинает392SE. P. 68: Seneca in Elizabethan Translation.Ibid. P. 71.394Ibidem.395Ibid. P. 70.396Ibidem.397Sullivan, H. Classics. P. 170, 173, и др.39381связывать с ними и понятие «классицизма»398. В 1940-е – 1950-е гг. он называет Вергилия«центром европейской цивилизации», подробно описывая своё понимание «классическогостиля». Вергилий, с его точки зрения, был самым «классическим» поэтом благодаряуникальному соединению индивидуального таланта с идеальным для «классического»искусства, как его понимает Элиот, культурно-историческим моментом399. Он заявляет, что,несмотря на определённое превосходство греческой цивилизации над римской, римская имелазначительное преимущество: она, в отличие от греческой, смогла «пропустить через себя»другую, предшествующую (как раз греческую) цивилизацию. Элиот считает Вергилия более«классическим» автором, чем Гомера400.В эссе «Еврипид и профессор Маррей» (1918) Элиот помещает знаменитый пассаж,написанный как бы от лица современного человека: «Греческое – это уже не вызывающийтрепет «Бельведер» Винкельмана, Гёте и Шопенгауэра, который Уолтер Пейтер и Оскар Уайлдпредставили нам в несколько обесцененной версии.
Также, мы лучше понимаем, насколькоотличными от наших – а не более олимпийскими – были условия греческой цивилизации; и, вто же время, г-н Зиммерн показал нам, что греки имели дело с теми же проблемами, что и мы.Кстати, мы не верим, что хороший стиль в английской прозе может брать за образец Цицерона,или Тацита, или Фукидида. Если Пиндар надоедает нам, мы признаём это; мы не уверены, чтоСапфо была намного более выдающейся, чем Катулл; у нас разные мнения о Вергилии; и мыболее высоко оцениваем Петрония, чем наши предки»401.
Безусловно, в этом декадентском подуху высказывании, вызывающем в памяти Ф. Ницше и упомянутого в нём О. Уайлда, наряду ссожалением и иронией, просматриваются некоторые черты собственного творчества Элиота,«снижавшего» античные мифы и активно обращавшегося к Петронию – в том числе, в эпиграфек «Бесплодной земле»402.Сенека удостоился особого внимания Элиота-критика. Его творчество былопроанализировано в эссе «Сенека в елизаветинском переводе» (1927) и «Шекспир и стоицизмСенеки» (1927).
Хотя оба эссе посвящены не исключительно римскому поэту и драматургу, вних высказывается ряд интересных суждений о литературных достоинствах и недостатках ифилософии Сенеки. Элиот отмечает, что прозу Сенеки по-прежнему «сдержанно хвалят», ноона не имеет никакого влияния, в то время как его поэзия и драма почти всеми отвергаются403.Ibid. P. 176 – 178.OPP.
P. 52 – 74: What is a Classic?400Ibid. P. 62 – 63.401SE. P. 63: Euripides and Professor Murray.402Sullivan, H. Classics. P. 170, 173.403SE. P. 66: Seneca in Elizabethan Translation.39839982Элиот напоминает, что Ж.Ж. Скалигер высоко отзывался о Сенеке и что Сенека пользовалсяколоссальным уважением и имел огромное влияние в эпоху Ренессанса404.В научной литературе вплоть до настоящего времени ведётся спор о том,предназначались ли трагедии Сенеки для постановки, или же только для декламации.
Элиотоднозначно склоняется ко второй версии. В общем и целом, многое из элиотовского анализаСенеки было хорошо известно из существовавшей на тот момент научной литературы (и былоразвито исследователями в дальнейшем): то, что в трагедиях Сенеки ослаблено драматическоеначало в его традиционном понимании, а на смену ему приходят длинные философскиемонологи, моральные сентенции, декламация и преобладание риторики, то, что в драме Сенекипсихологические характеристики не глубоки, а герои не меняются на протяжении действия, то,что трагедии Сенеки не лишены избыточной патетики и серьёзных стилистических изъянов, то,что в них практически отсутствует интрига, а использование мифа часто становитсяоткровенной условностью405. Элиот и сам называет ряд исследователей: Дж.У.
Мекейл, Д.Низар, Х. Э. Батлер, Ф. Л. Лукас («Сенека и елизаветинская трагедия» (1922), и многих других.Восновном,пренебрежительноеотношениекдрамеСенекибылосвязаносеё«недраматичностью» (порвавшей со многими канонами классической греческой трагедии,несмотря на использование старых сюжетов) и «риторичностью». Элиот пытается «оправдать»Сенеку, хотя это стремление оказывается не лишено внутренних противоречий. Не отрицаяспецифики драмы римского стоика, он подчёркивает то, что она предназначалась длядекламации, а «восприимчивость» римлян не была приспособлена для великой театральнойкультуры406. То, что драма Сенеки не предназначалась для сцены, по мнению Элиота,оправдывает целый ряд её особенностей: крайнюю свободу формы, «недраматичность»,избыток «кровавых» сцен, которые выглядели намного убедительнее и уместнее в сугубо«вербальной» форме407.
Не отрицая простоты римской «восприимчивости» и того, что онауступала греческой, Элиот утверждает, что трагедии Сенеки блестяще её воплощали, изаявляет, что ни на одном языке торжественные стоические рассуждения не звучаливеличественнее, чем на латинском408. Кроме того, Элиот настаивает на том, что при кажущемся«недраматизме» трагедия Сенеки является более-менее полноценным, отдельным видом драмы,который должен оцениваться по своим законам (Элиот напоминает об ослабленности действия404Ibid. P. 67Ibid. P. 66 – 76.406Ibid.
P. 70407Ibid. P. 69 – 70, 73, 76.408Ibid. P. 7440583в «Фаусте» и «Пере Гюнте»)409. Наконец, Элиот подчёркивает, что объективному восприятиюСенеки мешает «шлейф» его более позднего влияния, нередко сводившегося интерпретаторамик воспроизведению помпезных и аффектированных клише410.Основная претензия к риторике Сенеки осмысляется в традиционном для элиотовскойкритике духе: разрыв «восприимчивости» и «вербальной красоты», которую, правда, Элиот всёже считает неким особым «типом красоты» (a kind of beauty)411. Элиот называет Сенеку поэтом«не первого порядка», но признаёт его отдельные удачи и достоинства (короткие восклицания;16 строк, адресованных хором мёртвым сыновьям Геркулеса412). Элиот говорит о том, чтоСенека достиг очень больших успехов в области трагической драмы, и утверждает: «было быбольшой ошибкой предполагать, что более ранние и более героические времена в истории Римамогли произвести что-то лучшее»413.
При этом критик не говорит о том, что к Новому Временипрактически не сохранилось римских трагедий, написанных до Сенеки, – поэтому элиотовскоеутверждение вызывает определённые сомнения, по причине отсутствия материала длясравнения.Элиот, ссылаясь на ряд исследований414, обращает внимание на следующее: «половинаобщих мест елизаветинцев – и это более тривиальная половина – восходила к Сенеке»415 (речьидёт и о штампах «кровавой трагедии»). Критик подчёркивает глубину влияния Сенеки наРенессанс (который «сам по себе был в большей мере латинским, чем греческим»416), но это неявляется похвалой Сенеке: ведь Элиот считал, что великие поэты не могут иметь большоговлияния (об этом говорил один из участников «Диалога о драматической поэзии», но этомнение можно записать на счёт автора, так как в тексте оно не оспаривается)417.Саму жанровую природу трагедии Сенеки и её соотношение с греческой драмой доЕврипида,эллинистической,елизаветинской,классицистическойтрагедиейкритикрассматривает не так подробно и часто ссылается на академические исследования вопроса.Элиот соглашается с утверждением о том, что драма Нового времени была обязана Сенекеделением на пять актов418 и признаёт, что, среди всех авторов, Сенека оказал наибольшееIbid.
P. 75 – 76Ibid. P. 67411Ibid. P. 68412Ibid. P. 73413Ibid. P. 70414Ibid. P. 76 – 77.415Ibid. P. 72416Ibidem.417Ibid. P. 53: A Dialogue on Dramatic Poetry.418Ibid. P. 78: Seneca in Elizabethan Translation.40941084влияние на поэтику и мировоззрение елизаветинцев419. В то же время, Элиот подчёркивает, чтонегативное воздействие Сенеки на них было преувеличено и часто приписывалось заднимчислом, в то время как во многих «ужасах» «кровавой трагедии» не было ничего от Сенеки, амировоззрение той эпохи обращалось к Сенеке, исходя из собственных нужд. Элиот считает,что влияние римского драматурга на сюжет, форму и внешние эффекты елизаветинской драмыбыло, по большей части преувеличено.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
