Диссертация (1101808), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Дюма. И эта похвала двору ФилиппаОрлеанского открывается нам в «Дочери регента» <...>»228. Тем не менее,224Châteauneuf A. Histoire du régent, Philippe d’Orléans. Vol. I. Paris : Ponthieu, Palais- Royal, 1829. P. 135, 136.Яд в хвосте (лат).226О! Да тут весь заговор Челламаре! – воскликнул Гастон, входя и приветствуя присутствующих.
– Нехватает только господина и госпожи дю Мэн и принца Челламаре, – сказал аббат Бриго, здороваясь сГастоном. <…> – О, месье, – упреком ответил Гастон, – вы забыли славного шевалье д'Арманталя и ученуюмадемуазель де Лонэ. Здесь и далее перевод мой. Цит. по изд.: Dumas A. Une Fille du Régent. P.: Levy FrèresLibr. Editeurs Paris, 1869. P. 239.
В дальнейшем цитирую по этому изданию с указанием страниц в скобках.227Заговор Челламаре, о котором мы рассказывали ранее в романе «Шевалье д'Арманталь» и который былдля начала эпохи Регентства тем же, чем эта история – для ее конца <…>228Tulard J. Alexandre Dumas, 1802-1870. P. : PUF, 2008. P. 55.22596возможно, не стоит связывать обращение писателя к данной эпохеисключительно с его личными причинами и предпочтениями.
ВедьРегентство могло привлечь внимание романиста и как источник ответов навопросысовременности(вчастностиобращениектемезаговора,общечеловеческая проблема столкновения личного и общественного). Крометого, не стоит исключать и коммерческую составляющую: вполне возможно,что романист принимал во внимание интерес читателя к тому или иномуисторическому периоду. Легкая и непринужденная атмосфера с вольностьюнравов, царившая при дворе Филиппа Орлеанского, настраивала нашутливый лад и добавляла увлекательности произведению229.Погружая действие своего романа в эпоху Регентства, А. Дюмавоссоздает дух этого исторического периода, отражает его характерныеособенности: соединение серьезного и шутливого, показной строгости ифривольности, атмосферу вечного праздника и веселья. Показательным вданном случае является авторское описание распорядка дня Регента: «A sixheures du soir, s'il y avait conseil, à cinq heures, s'il n'y en avait pas, tout était fini,et il n'était plus question d'affaires.<…> C'était dans ces soupers, où régnaitl'égalité la plus absolue, que rois, ministres, conseillers, dames de la cour, tout étaitpassé en revue, épluché, étrillé, fouillé.
Là, la langue française arrivait à la libertéde la langue latine; là tout se racontait, se disait ou se faisait, pourvu que ce fûtspirituellement raconté, dit ou fait»230 (95; 96). Той же задаче служат иостроумные диалоги между регентом и Дюбуа, демонстрирующие вольностьнравов, которая допускалась в то время при дворе Филиппа Орлеанского: «–<...> Vous vouliez que M. Louis courût quelque bonne chance amoureuse; s'il229См.
Châteauneuf A. Histoire du régent, Philippe d’Orléans. Vol. I. Paris : Ponthieu, Palais- Royal, 1829;Lémontey P.-E. Histoire de la Régence et de la minorité de Louis XV // Vol. II. P.: Paulin Libraire-Editeur, 1832.486 p.; Mémoires du cardinal Dubois // Vol. IV. P.: Mame et Delaumay-Vallee, 1829. 418 p.230Если был совет, то в шесть часов вечера, а если не было, то в пять все было кончено, и о делах больше немогло быть и речи. <…> На этих ужинах царило абсолютное равентво, короли, министры, советники,придворные дамы – все пересматривалось, осматривалось, очищалось от шелухи. Здесь франузский языкдостигал свободы латинского, рассказывалось и делалось все, что угодно, лишь бы это было остроумнорассказано или сделано.97résiste à la sirène que je lui ai lâchée, c'est un saint Antoine.
– C'est toi qui l'aschoisie? – Comment donc, Monseigneur! quand il s'agit de l'honneur de votrefamille, Votre Altesse sait que je ne m'en rapporte qu'à moi. A cette nuit doncl'orgie, à demain matin le duel»231 (20). Сам тон произведения подчасприобретает шутливый, веселый оттенок. Принятые порядки описываются небез авторской иронии: «La duchesse de Berry n'avait donc eu, de compte fait,que deux amants, ce qui, on en conviendra, était presque de la vertu pour uneprincesse de ce temps-là <…> Ce n'était donc véritablement point une causesuffisante à l'acharnement avec lequel on poursuivait la pauvre princesse»232 (13).Атмосфера беззаботности царит даже в Бастилии, некогдасуровойкоролевской тюрьме при Людовике XIV: « Si vous en aviez tâté une foisseulement, vous ne voudriez plus d'une maison de campagne.
Sous le feu roi,c'était une prison; oh ! mon Dieu! oui, j'en conviens; mais sous le règne débonnairede Philippe d'Orléans, c'est devenu une maison de plaisance»233 (203).Тема заговора была востребована среди исторических романистов XIXвека, однако причины, побуждающие главных героев этих романов вступитьв стан заговорщиков, разные. Так, Сен-Мар решает организовать заговорпротив Ришелье по личным причинам, дабы устранить препятствие на пути ксвоему «возвышению», позволяющему ему жениться на Марии Гонзаго;Мари де Верней в «Шуанах» едет соблазнять предводителя шуанов,исполняя поручение главы тайной полиции Жозефа Фуше в обмен навознаграждение. Личные цели и в первом, и во втором случае превалируютнад общественными.
Что касается Гастона де Шанле, то его к участию взаговоре побуждает чувство долга, невозможности остаться в стороне отобщего дела бретонского дворянства. Однако, как говорит сам герой, его231– <...> Вы хотели, чтобы ваш сын Луи пережил какое-нибудь любовное приключение: если он устоитперед сиреной, которую я ему подсунул, то это сам Святой Антоний. – Даму выбирал ты? – Как же иначе,Монсеньор! Ваше высочество знает, что, когда речь идет о чести Вашей семьи, я все беру в свои руки. Итак,сегодня ночью оргия, а завтра – дуэль.232У гецогини Беррийской было всего два любовника, что по тем временам для прнцессы было почтидобродетелью <…> И это было совершенно недостаточным основанием для тех ожесточенных нападок,которым подвергалась бедная герцогиня.233Если вы однажды переступите ее порог [Батилии – П.М.], вам ни к чему будет загородный дом.
Вовремена короля-солнца это действительно была тюрьма, но в правление славного регента ФилиппаОрлеанского это стало загородной резиденцией.98роль в этом событии во многом определила воля случая, судьба: « – Et c'estvous, Monsieur, <…> qui vous êtes offert de vous-même pour cette sanglantemission? – Non, Monseigneur; jamais de moi-même je n'eusse choisi le rôle d'unassassin.
– Mais qui vous a forcé de jouer ce rôle, alors? – La fatalité,Monseigneur»234(147).Такимобразом,А.Дюмаиспользуетсвойизлюбленный прием, помещая в исторический контекст вымышленногоперсонажа, который по воле случая и обстоятельств вынужден участвовать висторических событиях, раскрывая тему личности в историческом процессе,невозможность изменить историю и противостоять ее ходу. Этот приемроманов А. Дюма восходит к традиции исторических произведений В.Скотта (см., напр. роман «Квентин Дорвард»).Заговор, лежащий в основе романа, зарождается в Бретани.
В связи сэтим А. Дюма обрисовывает два пространственных плана, в которых иразвивается основное действие произведения: Париж и Нант и егоокрестности. В главах, посвященных событиям в провинции, автор не толькообрисовывает обстановку, сложившуюся в Бретании к моменту действияпроизведения, но и излагает предпосылки и причины, побудившие бретонцевк организации заговора против регента. Все это способствует воссозданиюместного колорита в произведении и отсылает нас к традиции раннегоисторического романа (В. Скотт, О.
де Бальзак). Воинственная, гордая инепокорная натура бретонцев воплощается в романе прежде всего в образеГастона, не согласного отступить ни на шаг от возложенной на него миссии иотданногослова.Отраженоавторомистремлениебретонцевкнезависимости, отказ покориться кому бы то ни было: « – Mais n'êtes-vousdonc pas Français, vous-mêmes? – Monseigneur, nous sommes Bretons. LaBretagne, réunie à la France par un traité, doit se regarder comme séparée d'elle dumoment où la France ne respecte pas le droit qu'elle s'était réservé par ce traité. –234И вы, месье, <…> сами взяли на себя эту кровавую миссию? – Нет, месье, никогда я бы сам не взял насебя роль убийцы.
– Но кто же тогда заставил вас играть эту роль? – Судьба, месье.99<…> il y a bien longtemps que ce contrat a été signé, Monsieur. <…> –Qu'importe! dit Gaston, si chacun de nous le sait par cœur!»235 (141-142).Отмечается в романе и свойственная бретонцам суеверность, что ранее былоописано еще О. де Бальзаком в «Шуанах». У А. Дюма эта черта воплощена вхарактере бретонского дворянина Понкалека, в его безоговорочной вере впредсказание, что его может погубить только море и ничего больше (глава«Колдунья из Савнэ»).Говоря о воссоздании исторического контекста в романе А. Дюма,стоит обратить внимание на датировку событий в произведении.
Действиеромана происходит зимой 1719 года, на протяжении примерно месяца.Датировка начинается с первой главы романа, повествующей о приездеРегента к своей дочери аббатисе (глава «Аббатиса XVIII века»). Датауказывается полностью с указанием точного времени в самой первой фразеромана: «Le 8 février 1719 <…> au moment où dix heures sonnaient»236 (1).Жильбер Ласко в своей статье 1971 года, опубликованной в журнале«Л’Арк», отмечает эту особенность первых фраз, начинающих повествованиев романах А. Дюма: «Первыми фразами своих романов А. Дюма утверждаетнепреложное существование времени: лаконичное начало сразу вписываетсяв хронологическую последовательность событий».237 Это свойственно нетолько А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
