Диссертация (1101808), страница 18
Текст из файла (страница 18)
И не за личные обиды, а потому, что того требует замысел.А что такое замысел?.. Дозволено ли так играть людьми и пользоваться имидля достижения определенной цели, да еще ошибочной, быть может? <…> О,безысходный тупик! О, ничтожество человеческой мысли!.. Простодушнаявера, зачем сошел я с указанной тобою стези?! Зачем не стал скромнымпастырем?» (174). Мысли одного персонажа читатель узнает и через призмувосприятия другого героя, как происходит во время встречи Вилляра сКавалье: «M. de Villars regardait attentivement Cavalier, il lisait presque sur laphysionomie du jeune Cenevol les émotions qui l'agitaient. <...> il devina que cethomme faible, mais non dépravé, était résolu de lui céder, et que la pudeur dudevoir, que la honte peut-être retenait sur ses lèvres l'aveu de sa soumission»202(Vol. IV.: 53-54).
Проводя параллель с более ранними историческимироманами, можно отметить, что в романе Э. Сю психологизму отводится200Он с ужасом думал, что Изабо, некогда столь любимая, стала для него лишь объектом мучительнойжалости! С ужасом подумал он, что будущее, полное любви, доверия, спокойствия и безмятежностипотеряно навсегда.201О! – говорил он себе со сдерживаемой яростью, – не стыдливая краска заливала мне лицо, когда я громилвойска этого маршала Франции, в то время как сейчас опускаю глаза, словно преступник! Эти заносчивыемужчины и полные презрения женщины никогда бы не посмели смеяться над моей внешностью иповедением, если бы я вошел сюда со шпагой в одной руке и факелом – в другой, во главе моих камизаров!Будь я проклят! Что я могу теперь?202Виллар внимательно смотрел на Кавалье, он почти читал на лице молодого севенца все чувства, которыеего обуревали <…> он угадал, что этот слабый, но не испорченный человек, был готов уступить, что лишьчувство долга и, возможно, стыд удерживали на его губах слова подчинения.82несколько большее место, чем в романах В.
Скотта: еще Белинский говорил обледности положительных персонажей В. Скотта, о невыразительности унего женских лиц и вообще о недостатке психологической тонкости в егоповествованиях203. Этот момент отмечал и Стендаль, предрекая снижениепопулярности «шотландского барда»: «Описание платья, внешнего вида иположения какого-нибудь персонажа, как бы незначителен он ни был,занимает не меньше двух страниц.
Душевные движения, которые так труднобывает сначала установить, а затем точно, без преувеличений и робости,выразить, занимают едва несколько строк»204. В его изображении страстей нехватает естественных черт: «Его персонажи, охваченные страстью, словностыдятся самих себя <...>»205. В романе В. Гюго «Собор ПарижскойБогоматери» образы персонажей складываются в основном из авторскихотступлений. Некоторые главы, полностью посвященные тому или иномуперсонажу, названы его именем: «Квазимодо», «Эсмеральда», «ПьерГренгуар», «Клод Фролло».
Монологов практически не встречается,выражение мыслей героев происходит чаще всего от третьего лица, из уствсеведущего автора. У П. Мериме, несмотря на отсутствие подробныхописанийиобилиелаконичныхдиалогов,действуеттехникапсихологического штриха, он далеко не чужд психологизму206.На основе сделанных наблюдений можно сказать, что персонажи«Жана Кавалье» ближе к персонажам исторического романа начала XIX века,чемкгероям«популярногоромана».Приведеммнениекрупногоисследователя феномена паралитературы Даниэля Куэнья о персонажахпаралитературы в целом и roman populaire в частности: «Персонажи203См. Белинский В.
Г. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т.1. М.,1953.Стендаль. Собрание сочинений в 15-ти томах. Т. 7. М.: Правда, 1959. С. 317.205Там же. С. 318.206См. подробнее об этом в кн.: Виппер Ю. Б. Проспер Мериме – романист и новеллист / Виппер Ю. Б.Творческие судьбы и история.
(О западноевропейских литературах XVI - первой половины XIX века). М.,1990. С. 262-284; Проспер Мериме / Материалы международной юбилейной (1803-2003) научнойконференции/ под. Ред. А. Д. Михайлова. М.: ИМЛИ РАН, 2010. 236 с.; André Billy. Mérimée. P.: Flammarion,1959.20483паралитературы представляют собой аллегории, они сообщают читателюкакой-либо один смысл, одну идею, которую они собой воплощают.
Онипочти не являются предметами долгих или подробных описаний. И эта«строгость» интерпретации, которую они навязывают читателю, напрямуюсвязана с малым «текстовым пространством», которое им отведено»207.Принимая во внимание данное высказывание, видно, что персонажи романаЭ. Сю лишены тех черт, что свойственны персонажам зарождающейся в тупору популярной беллетристики. В частности, они довольно подробновыписаны автором, уделяется достаточно много внимания психологическойсоставляющей их образа. Их сложно интерпретировать однозначно, они неявляются носителями или олицетворениями какого-то одного определенногокачества.
Отсутствует и строгая иерархия персонажей в романе, ихраспределение по амплуа «Мстителя», «Жертвы», «Злодея»208, деление наположительных и отрицательных героев. Даже принимая во вниманиеприсутствие мотива мести в романе (желание Кавалье отомстить маркизу деФлораку), вряд ли Кавалье можно отнести к «мстителям» в духе графаМонте-Кристо из одноименного романа А. Дюма. Нет и ярко выраженного«Злодея» в романе. Таким образом, система персонажей «Жана Кавалье»скорее соотносится с традицией раннего исторического романа XIXстолетия.3. Черты roman populaire и приемы создания увлекательности в «ЖанеКавалье».В данном разделе представляется необходимым обратить внимание наналичие в «Жане Кавалье» характерных черт «популярного романа», а такжена те приемы создания увлекательности, которые использует Э.
Сю в своемпроизведении.207208Daniel Couégnas. Introduction à la paralittérature. P. : Seuil, 1992. P. 164.Подробнее об этом см. в кн.: Daniel Couégnas. Introduction à la paralittérature. P. : Seuil, 1992. Р. 172-174.84Прежде всего, нельзя не отметить сильное влияние готического, атакже близкого к нему «неистового» романтического романа в романе Э. Сю.Присутствие элементов готического романа в произведениях Э.
Сю,особенно ранних, отмечает и исследователь К. А. Чекалов: «В раннемтворчестве Сю зависимость от клише готического романа прослеживаетсяповсеместно. Она становится своего рода навязчивой, от нее писателю оченьтрудно избавится. Фактически полного освобождения от этой зависимоститак и не происходит»209. По мнению Антуана Глиноэ присутствие черт«неистового» романа в литературе середины XIX века закономерно: послереволюции 1830 г. поток «неистовой» литературы значительно увеличился,возросло и число переводов английских готических романов, «в эпохуРеставрации неистовый роман выходит на первое место в кабинетах чтениясреди романических под-жанров»210.Готические элементы в «Жане Кавалье» сконцентрированы преждевсего в образе протестантского дворянина, стекольного мастера Дю Серра иего Мас-Аррибасском замке.
Известно, насколько важен образ замка дляжанра готического романа начиная с его первого образца – романа Уолпола«Замок Отранто» (The Castle of Otranto, 1764). Однако стоит отметить, чтодля «Жана Кавалье» этот образ не настолько важен, как для «ЗамкаОтранто», где он является сюжетообразующим. Э. Сю не раз указывает наореол таинственности и мистики, окружающий личность стекольщика: «Desbruits étranges couraient sur ce gentilhomme <...> Les catholiques considéraientdonc Du Serre à peu près comme un sorcier; beaucoup de protestants de la classedu peuple voyaient, au contraire, dans le verrier un homme assez recommendablepar son austère piété, pour que Dieu daignât quelquefois se manifester contre lui.С'est à ses communications surnaturelles que сeux-ci attribuaient les lueursétranges qui éclairaient parfois les tours de Mas-Arribas.
D’autres y209Чекалов К. А. Готическая традиция в раннем творчестве Эжена Сю // Вопросы филологии. 2001. № 2. С.108.210Glinoer A. La littérature frénétique. P.: PUF, 2009. P. 182.85reconnaissaient des présages funestes»211 (Vol.I: 116-117). Этот образдемонический, автор указывает на «дьявольскую улыбку» Дю Серра, когдатот рассказывает о своей «школе» маленьких пророков. Интересна в данномконтекстеглава«Чудеса»,гдеавторпоказываетчитателюсцену«воспитания» пророков Дю Серром и его женой глазами Селесты и Габриэля.Брату и сестре Жана Кавалье пришлось на протяжении одной ночи пережитьряд «готических» испытаний: изображение зверя Апокалипсиса на стекле вкомнате, где их держат, надвигающаяся ночь, неизвестность, а также жуткаясцена с участием маленьких пророков: «Un squelette d’homme s’élevait aumilieu de cette pièce.
Il tenait une faux étincelante dans ces phalangue desséchées,un casque noir recouvrait son crâne, du fond de ses orbites jaillissait une lueurphosphorescente <...> Les panneaux de la salle mystérieuse <…> représentaientdes sujets sanglants empruntés a l’Ecriture <...> deux files d’enfants s’avancèrent àpas lents, la tête baissée, les bras croisés sur la poitrine. Garçon et jeunes fillesportaient de longues robes blanches trainantes <...> leurs figures étaient d’unemaigreur effrayante, leurs joues livides, leurs yeux caves; leur regard était terne etfixe»212(Vol.I:257-259).Однаковсему происходящему автордаетрациональное объяснение в следующей главе «Беседа», где сам Дю Серррассказывает о том, как он заставляет детей пророчествовать, давая им опиуми заставляя их заучивать самые зловещие места из Св.
писания, травмируятем самым их хрупкую психику. Наличие в романе рациональногообъяснения таинственных событий принципиально отличает «Жана Кавалье»от «Замка Отранто» Уолпола, где причины сверхъестественных явлений нераскрываются и ореол загадочного сохранен (Ср., напр. появление211Странные слухи ходили про этого дворянина <…> Католики смотрели на него, как на колдуна;большинство протестантов из простого народа, напротив, видели в нем человека, достойного уважения засвою строгую набожность, и говорили, что даже Господь соблаговолял являться ему. К этимсверхъестественным явлениям относили странный свет, освещавший иногда башни Мас-Аррибаса. Другиевидели в этом дурные предзнаменования.212Посреди комнаты стоял человеческий скелет.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
