Диссертация (1101718), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Островского «Как закалялась сталь», роман А. Фадеева «Молодая1К. Кларк. Сталинский миф о «великой семье» // Вопросы литературы. 1992. Выпуск I. С. 73.16гвардия», роман А. Толстого «Пѐтр Первый». Подобного рода произведенияисследовательница называет ритуализированными биографиями, которые ислужилимериломсоответствиясодержанияромана1930-хгодовидеологическим установкам.И. Есаулов, так же, как и вышеуказанные авторы спецвыпуска,интерпретирует советскую культуру как управляемый механизм. Анализпостроен на сопоставлении русской соборности и советской тоталитарности.В обеих культурах в центре располагается идея «сверхличной ценности», поотношению к которой все индивидуумы уравниваются. Соборность связана с«христоцентризмом» всей русской культуры, проецирование жизни героя наидеальную жизнь Нового Завета, тоталитарность – это «соборность в еѐреволюционном развитии», обратная христианская космогония.
Есть идеал,есть герой, стремящийся к идеалу, но нет – души. Одушевленный субъектрусской литературы превращается в неодушевленный объект советской.Однако, считает автор, нельзя говорить о том, что тоталитарность – это«злокачественное перерождение» соборности, они едины. Тоталитарность –это частный случай противостояния Христа и антихриста. И это качестворусской и советской культуры нуждается, по мнению Есаулова, висследовании.Т. Лахузенпредпринимаетпопыткудеконструкцииединстваположительного героя соцреализма как коммуникативного знака. Авторисследует семиотику пола в соцреализме, приняв за образец системуперсонажей романа «Кавалер Золотой Звезды».
Своѐ внимание к семиотикепола автор объясняет тем, что сексизм в культуре – это одна из важнейшихобщественных проблем. Тем более эта проблема значима для культурыстраны, которая обещала стать царством нового человека, и каково местомужчины и женщины в этом царстве – не последний вопрос. Результатоманализа стал вывод учѐного о перевесе мужского начала в романе, чтоотражает реальное положение семьи и женщины в 1944 году.17Есть в сборнике и несколько статей, выражающие, как нам видится,крайнюю точку зрения на соцреализм, либо точку зрения, не свободную от«гнева и пристрастия». Такова статья Е.
Громова, которая начинается со слово том, что Сталин – это воплощение мирового зла, советские годы – этострашные времена, в которые с трудом выживали талантливые люди. Напротяжении всей статьи автор рассказывает об образовании Сталина, о егоотношениях с представителями искусства, о его участии в литературнойборьбе 1920—30-х годов, о том, что он читал, какие пометки делал на поляхкниг, чем интересовался в искусстве. Заключение написано в духевступления: Сталин, подобно Гитлеру, обладал маниакальным желанием«захватить власть над миром», и его русофильство можно объяснить лишь«националистично-великодержавно», то есть не любовью к русскому народу,а использованием его в своих политическо-конъюнктурных целях.О.
Карлова помещает советскую литературу в те же рамки, что изападные слависты: она входит в единую советскую мифологическую модельмира, которая зиждется на «утрате художественной правды» и которая глуха«к протестам здравого смысла». Автор рассуждает о слепоте и глухотесоветскойлитературы,о«пышно-мифологическом»славословии,«литературно-материалистическом» мистицизме, свойственном ей, и о«поводыре» литературы – критике.А. Флакер в статье «Предпосылки социалистического реализма» пишетоб огосударствлении искусства, которое, по его мнению, было подготовленопредрасположенностью искусства к «―давлению снизу и сверху‖»1 (курсивздесь и далее наш – З.Д.).
Это касается как пролетарских художниковдилетантов, так и представителей авангарда, которые мечтали об искусстве,исполняющем коллективный ритуал. Также автор связывает возможностьнасаждения нормативности с примитивностью восприятия творчества,например, рабочего человека, привыкшего к отождествлению искусства «с1А. Флакер. Предпосылки социалистического реализма // Вопросы литературы.
1992. Выпуск I. С. 64.18плохой церковной иконой или увеличенной фотографией»1. Статус творцапонизился со времен авангарда до статуса ремесленника или инженера, а рольискусства понизилась до уровня промышленного производства. Одной изпредпосылокустановлениянормативностиФлакерсчитаетстатьюживописца К. Юона «Каким должно быть искусство для народных масс»(критик называет К. Юона «Буало социалистической эпохи»). В нейхудожник обосновывает необходимость «целевого искусства», котороеобязано влиять на массы, воссоздавать в художественных формах идеологию,совпадающуюсидеологиейвоспринимающейаудитории.Художникпредлагает целый список художественных норм (ясность, простота,наглядность, выразительность, рассудительность, здоровье, сила и проч.), атакже эстетических табу.
Всѐ это позволило государству открыто вмешатьсяв жизнь искусства и начать политику централизованного управления им.ОпределѐннуюэволюциюпроделаливзглядыЕ. Добренконасоцреализм. Он одним из первых предложил приступить к историкогуманитарному изучению феномена советской литературы, утверждая, что«ни ―на расстояньи‖, ни ―лицом к лицу‖» 2 она исследована не была. В 1990году в «Новом мире» в своей статье «Фундаментальный лексикон» Добренкоанализирует послевоенную литературу.
Он считает, что мы имеем дело состановленным временем и застывшей литературой, которая служилахранилищем функций, ролей и навязанных представлений. Творческийимпульс превратился в импульс конъюнктурный. Автор рассуждает о«ничьѐм» слове, жѐсткой нормативности, концепции «безличности» (ролевойнабор персонажей), «искажении реальности до абсурда», лжи, «утерехудожественности» и приходит к выводу – перед нами не художественнаясистема, а идеологический суррогат. В сентябрьском номере «Вопросовлитературы» за 1990 год в статье «Сделать бы жизнь с кого? (Образ вождя в1А. Флакер.
Предпосылки социалистического реализма // Вопросы литературы. 1992. Выпуск I. С. 63.Е. Добренко. Фундаментальный лексикон. Литература позднего сталинизма // Новый мир. 1990, №2.С. 237.219советской литературе)» он анализирует пути обожествления вождя (Сталина)в советской литературе. Основная мысль статьи состоит в том, чтовозвеличивание вождя происходило методом прямой фальсификации.Добренкозамечает,чтолитератураовождях,будучинасквозьмифологизированной, никогда не была самостоятельной мифологией. Онаникогданесоздаваламифов,алишьиллюстрироваламифыгосподствующего «метатекста», прежде всего «Краткого курса».
Мифконструировался по следующему принципу: метатекст задаѐт тезис,искусство его «разрабатывает». Всѐ это автор объясняет свойством массовогосознания – «культовым синдромом». В статье «Запущенный сад величин»,опубликованной в «Вопросах литературы» в 1993 году, уже после выходаспецвыпуска того же журнала, советское искусство уже представлено не какоснованное на лжи. Любое искусство, по мысли автора, правдиво изнутри,исходя из его собственных эстетических установок.
Однако Добренко неотходит от идеи управления искусством посредством идеологии и предлагаеттакуюиерархическуюмодельсоветскойкультуры:1уровень–государственные декреты, постановления и проч., 2 уровень – критика, 3уровень – литература (искусство). Критика всегда впереди литературы, онане самоценна, она существует для того, чтобы доводить до сознания человекачерез литературу то, что на языке постановлений доводилось до сведения.Критика вербализует менталитет культуры.
Добренко рассуждает о том, какмноголетниепоискисоветскойкритикиилитературоведениятерминологической и методологической устойчивости и универсальностиобнаруживают важнейшую черту советской ментальности. Советскаякультура стремится к «затвердению», к вершине – остановке мысли наидеале, стремится к незыблемости. Отсюда кажущаяся схоластика в критикеи литературоведении. Многочисленные «заклинания», «казѐнные слова» и«дежурные фразы» – это не «пустозвонство», но логика культуры. Штамп,таким образом, считает Добренко, не умерший смысл, а концентрат наиболееживого в данной культуре.
Лейтмотивом звучит мысль о том, что советская20культура – это не ложь, еѐ следует не судить, а понять. Однако подходисследователя нам видится односторонним. Признавая, что советскуюкультуру питали революционные идеи, Добренко ничего не говорит о том,что эти идеи принадлежали людям, которые в них искренне верили.Искренность, как утверждает автор статьи, тоталитарная культура тожепонимает по-своему, и это человеческое качество вполне укладывается врамкитоталитарногопрагматическогоподходакидеологическойдеятельности. Основой советской культуры он считает политиканство,«вульгарный механицизм». Властью была поставлена цель и намечены путипо направлению к ней, а искусство стало одним из инструментов в рукахгосударства.Многие авторы номера «Вопросов литературы» о тоталитарнойкультуре почти десятилетие спустя составили «Соцреалистический канон»,объѐмный труд, вышедший в 2000 году, как бы подведший промежуточныеитоги западной советологии, их взгляды на соцреализм остались неизменны.Общая концепция сборника укладывается в рамки «тоталитарной модели», окоторой речь шла выше.ВотечественномлитературоведениинужноотметитькнигуЕ.Б.
Скороспеловой «Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») доБ. Пастернака («Доктор Живаго»)»1, которая впервые поместила эстетикусоцреализмаврамкимифологииимифопоэтики,сформулировалаубедительный подход к этой литературе. Можно говорить о том, что работаЕ.Б. Скороспеловой открыла новую страницу в истории изучения советскогоискусства в целом. В условиях культурно-исторического разлома, поЕ.Б.
Скороспеловой, литература пытается осознать себя, свою роль впостижении этого нового бытия, вследствие чего складывается новый типхудожественногообобщения.Взаментипизации,характернойдля1Е.Б. Скороспелова. Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («ДокторЖиваго»). М., 2003.21предшествующейлитературы,приходитуниверсализация(термин,предложенный Е.Б. Скороспеловой). Универсальное содержание бытия – вотто, что становится главным объектом литературы первой половины ХХ века,иоднимизсредствизысканиясмыславконкретно-историческойдействительности становится неомифологизм.
Неомифологизм являетсяследствием чувства неудовлетворѐнности человека в новой историческойситуации, желания обнаружить в ней не типичное, но архетипическое.Художественное описание эпохи в неомифологической литературе создаѐтсяза счѐт мифологического «кода», поясняющего суть происходящего.Литература,которуютворитписатель,искренневерящийвсоциалистическую идею, создала «особую форму искусства – мифологиюсоветского Космоса, модель единства человека и мира»1. Эта литература нестремилась,каксчитаетисследователь,изучитьзакономерностиобщественной жизни, еѐ задачей было переместить историческую реальностьвмифологическоепространство,вкоторомпереплелисьархетипыбессознательного, языческие и христианские образы и ассоциации. Именноприобщение советской идеомифологической системы к общей картинемассового бессознательного способствовало еѐ успеху.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
