Диссертация (1101718), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Скорее всего <…> он уедет, чтобы всѐ начать на новомместе, среди людей, которые не знают его. <…> Горько, конечно, что этоесть, но это есть. И честное слово, стоит побороться, чтобы этого не было…»(430—431) Здесь вновь имеет место «пустой» лозунг. И примечательнамысль о том, что такие люди – неизбежность, не поддающаяся воздействию.Писателю важно поместить в роман мотив борьбы с отрицательнымиявлениями действительности, но в действии романа ни один герой непредпринимает попыток повлиять на отрицательного персонажа. Коптюговаосуждают на словах (сын Ильина), подозревают в интригах и побаиваются(Саша Будиловский, его Коптюгов заставлял писать о себе хвалебные статьив периодику), не любят (мать девушки, которую Коптюгов убедил сделатьаборт), презирают молча.
Сам Сергей Ильин не высказывает вслух своихпретензий к сталевару, хотя у него есть в чѐм уличить зазнавшегося рабочего.Более того, вот как начальник литейного цеха, уважаемый человек на заводе,114руководитель (в раннем производственном романе призванный быть отцом!)отзывается о проблеме перевоспитания (речь в данном случае пойдѐт одругом персонаже, но суть общая): «… заниматься воспитательной работой уменя попросту нет времени. <…> я даже думаю, что у нас слишком многодругих организаций для этого.
Партийная, профсоюзная, комсомольская… Аначальников цехов, между прочим, бьют по шапке в основном за план. Такчто оставьте мне моѐ – план, а всѐ остальное я с удовольствием передамдругим. К тому же, воспитывать Малыгина, я думаю, бесполезно» (319—320). Мы видим полное разделение всех сфер человеческой жизни: отдельнопроизводство, отдельно личная жизнь, отдельно экономические вопросы,отдельно духовно-нравственные. Невозможно подобное разделение дляраннего и сталинского производственного романа, герои которых страдали изакалялись в огне одного, единого, испытания. Общественное и личноескладывались в одну цель, распадавшуюся, когда эти две части несоответствовали друг другу.
Думается, что факторы, обусловившиеподобную эволюцию, нуждаются в отдельном осмыслении.Один из самых поздних производственных романов – романВ. Кожевникова «Корни и крона» (1982). Конфликт просматривается слабо,нет ярко выраженного противостояния старого и нового. При том, что романневелик – для производственного романа объѐм в немногим более 450страниц представляется небольшим – на первых нескольких десяткахстраниц так и не выясняется, что же за проблема находится в основе сюжета.Позднее выясняется, что речь пойдѐт о внедрении на производствобригадного метода. Композиционную целостность романа обеспечивают восновном лозунги, произносимые как героями, так и самим автором.
Вцентре повествования – рабочая династия Должиковых. Самым старшим изних является дед Семѐн Фомич. Он, согласно традиции, – старый рабочий,старый большевик. «Мне нашу историю читать ни к чему. Я еѐ наизустьзнаю, поскольку личный всего свидетель, и не со стороны; я еѐ115собственноручно налаживал, как партия велела» (50)1. Роль персонажа впроизведении близка к амплуа резонѐра: его пространные монологи иреакции на те или иные события (опять-таки в виде высказываний)претендуют на формирование авторской позиции.
Вообще говорить особытийной стороне по отношению к данному роману сложно. Конфликт,как известно, находит своѐ выражение в действии, здесь мы имеем делоскорее с набором отвлеченных штампов-событий, между собой связанныхсомнительно. Даѐтся предыстория персонажей, все предыстории – штампы:все положительные герои – участники Великой Отечественной войны, всегероически проявили себя в прошлом.
Различия в судьбах такжеопределяются ходами-штампами. Так, Должиков Марат Васильевич с трудомпрорвался на фронт, его не пускал военкомат, который он победил спомощью горкома комсомола; дед Должиков «в четырнадцать лет завинтовку взялся», потому что отца «на империалистической убили», «матькаталем в шахту пошла», дома братья голодные, пришлось «жизнь под самыйкорень менять» – пойти в революцию; Геннадий Должиков «довоѐвывал»после войны на Дальнем Востоке, потом вернулся на завод и сталпереучиваться на вечернем отделении института; жена Марата Должикова,немка Эльза, из немецкого сопротивления, побывала в гестапо, где в ходестрашных допросов лишилась кисти руки; директор завода Иванов послегражданской войны руководил восстановлением завода из руин.
Всебиографии свидетельствуют о том, что перед нами положительные герои, каких принято изображать. Можно говорить о том, что образы положительныхгероев создают сами персонажи. Их речи пестрят сентенциями, лозунгами,речевыми штампами, «самодельной» фразеологией. Риторика, взятая израннего и сталинского производственного романа, выполняет функции,обычно принадлежащие конфликту.
Конфликт как будто перемещается изсюжета в речь персонажей. Если убрать все события из романа, ничего не1В. Кожевников. Корни и крона. М.: Советский писатель, 1983. Здесь и далее страницы в скобках будутуказываться по этому изданию.116изменится, так как смысловая нагрузка в значительной степени лежитименно на слове, которое констатирует. М. Горький в одной из своихстатей, посвящѐнных технике писательства, утверждал, что «нужно заставитьгероев как можно больше делать и меньше говорить»1.
В романеВ. Кожевникова мы наблюдаем обратное. Один из основных героев ЕгорНилович Горохов постоянно говорит о своей приверженности делу, это женеоднократно подчѐркивает автор, однако в самом действии читатель егопочти не видит. «Сам Егор Нилович, погруженный в работу, не замечал, чтокто-то стоит у него за спиной. Директор или сам министр – он всѐ равно необернулся бы, не отвлѐкся бы от захватившего всѐ его существо труда»2(62). Что за работу в этот момент выполняет персонаж, не сообщается.
«Труддоставлял ему удовольствие, и даже более того – наслаждение, упоение» (9);«он работал с наслаждением» (13); «встал к станку – всѐ из башки выкинь,думай про свою работу» (19). Намеренно не будем отмечать, где словаавтора, а где самого персонажа, так как в данном случае это абсолютноневажно, дистанции между автором и героями в анализируемом романе ненаблюдается, вся авторская речь выглядит как несобственно-прямая: та жефразеология, тот же синтаксис, лексика. Складывается впечатление, чторассказ ведѐтся от лица одного из героев.Совершенно очевидно, что посредством лозунга автор пытаетсявдохнуть жизнь в роман, производственная тема не становится ядромпроизведения.
Выше мы говорили о том, что производственный сюжетперестаѐт нести жанрообразующую нагрузку в том числе в силувнелитературных факторов. Со строительством индустриальных объектов, спроизводственными задачами более не связывается идея воспитаниячеловека и мечта преобразить мир. Производственные цели уходят вузкоотраслевую сферу, и теперь на первом плане не строительство нового1М. Горький. О литературной технике // М. Горький.
О литературе. Литературно-критические статьи. М.:Советский писатель, 1953. С. 571.2Курсив в цитатах здесь и далее наш – З.Д.117государства и нового человека, а технологическое переустройство внутрипроизводства, проблемы планирования, кадров, оплаты труда и проч. «А унас обыкновенная доставка заготовок не налажена должным образом ивообще не механизирована» (11); «жалуется иной хозяйственник нанеритмичное снабжение комплектующими деталями» (12) – примеры«мелких» проблем. Постоянным мотивом звучит в романе плохоепланирование. При постройке коровника в колхозе, например, рассказываетавтор (кстати, этот рассказ читается как вполне публицистическое сочинение,которое уместней бы выглядело в газете, например; ср.
«Районные будни»),не учли расходов, и средств на дорогу к коровнику не хватило. В сметесредства заложены были, но реальное положение дел оказалось таково, что«коровникприперерасходедорожныесуммысъел»,итеперьк«железобетонному дворцу для коров» приходится пробираться «в болотныхсапогах» (12—13). «Кто у нас сейчас главный противник? Беспорядок. Пландо цеха доходит, а дальше затор» (27). «Я без горячки работаю.
А если у васгорячка – значит, план у вас не твѐрдый, а бумажный» (57). «Словом, быломного такого, что официально не значилось в производственных фондахзавода,носуществовало,возникалонаосновехозяйственнойсамодеятельности и инициативы» (59). Упомянутая инициатива – это вовсене плюс, а «вынужденная хозяйственная предприимчивость», которая нашлаотражение в выговорах производственникам как отступление от законныхнорм. Более того, ущербное планирование, непродуманная организациятруда, назначается писателем на роль врага. «Если организация труда напроизводстве плохая, то и хороший человек от этого может плохим стать»(11); «Плохая организация плохих людей плодит» (27) – утверждаютперсонажи.Много в романе говорится об оплате труда.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
