Диссертация (1101615), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Проявляется значение алфавита как полноты знания, символаединства мира в Боге, сосредоточения душевных и духовных сил» [Никон2004, с. 829].Цикл «Алфавит» состоит из 28 стихотворных текстов, сгруппированныхпо буквам (как и стихотворение справщика Савватия, буквенный рядзамыкает «Щ»), и девяти текстов, наличие которых Е. Е. Васильева [там же]объясняет необходимостью символически обозначить буквы, с которых не114могут начинаться слова. Однако внутри самого цикла есть акростихи сбуквами конца алфавита. Тематически эти последние девять текстовпримыкают к циклу: это Божественные гимны, прославление праздников,молитвы.
Возможно, перед нами варианты стихов на уже использованныебуквы, которые по каким-либо причинам не вошли в основную часть цикла,или же они содержат относящуюся к нему тайнопись. Особенно интересносреди них стихотворение «Определенный в мое хранение», обращенное кангелу-хранителю.Вдействительностивнемскрытакростих,представляющий собой характерный для византийской традиции обратныйалфавит, от «Я» до «А». Первая и пятая строки содержат отступления оталфавитного порядка (в последнем случае это, скорее всего, объясняетсяпорчей текста).
Этот «алфавит в алфавите» мог бы быть венцом цикла, но вимеющемся у нас списке он лишь седьмой от конца.Известно, что поэты XVII века пользовались специальными словарями длясоздания акростихов – отсюда, к примеру, регулярно встречающееся ввиршах слово «фараон», используемое при каждой необходимости обыгратьфиту или ферт в имени. Если сравнить слова, фигурирующие в алфавитныхакростихах, можно обнаружить наибольшее сходство в начале и в финалеазбучного ряда. Особенно частотны формы слов: «аз»/«ангел», «Бог»,«всегда», «Господь», «добро», «жити», «радоватися», «царь»/«целомудрие»,«честно», «щедроты».
Во многих случаях начальное слово строки, заданноетрадицией, подсказывает дальнейшее содержание стихотворения.Азбучные стихи XVII в. нельзя рассматривать в ряду виршей страдиционным акростихом: это совершенно особая поэтическая форма.Ключевое ее отличие состоит в том, что перед нами не стихи со скрытымдополнительным текстом, но, в первую очередь, именно текст азбуки –хорошо известный, явный, – воплощенный в текущем стихотворении. Такиевирши не просто содержат в себе азбуку, но обусловлены ею. Поэтому связьмежду текстами по горизонтали и вертикали, как правило, содержательная.В этом видится воплощение знаменитой метафоры «мир как книга», о115которой писали неоднократно исследователи древнерусской литературы(Л. И.
Сазонова [Сазонова 2006, с. 519-688], А. Н. Ужанков [Ужанков 2008],А. В. Архангельская [Архангельская 2009] и др.). «На Западе в средние векамогли ассоциировать латинскую грамматику с дьяволом — в частности, натомосновании,чтограмматикаучитсклонятьслово«Бог»вомножественном числе, тогда как Бог один» [Успенский 1994, с. 494] – этоодин из примеров того, как сцепляются в средневековом сознании книжное ибытовое.
Мир, созидаемый и упорядочиваемый по модели азбуки, – ещеодининтересныйфеномен,характеризующийрассматриваемуюисторическую эпоху.§ 3. 2. 2. Крестообразные стихотворенияСтихотворные тексты, графически оформленные в виде крестов, известныс Античности. Европейское Средневековье создало немало интересныхобразцов творчества такого рода – фигурные стихи и даже целые трактатыкрестообразной формы. Одним из первых стихотворений-крестов наславянском языке называют строки Герасима Смотрицкого в ОстрожскойБиблии [Сазонова 2006, с.
233], наиболее известны среди подобных опытоввирши Симеона Полоцкого (расцвет его творчества приходится на 60-е – 80е годы XVII столетия): крестообразно расположенное двоестрочие напольском языке, фигурное стихотворение в виде шестиконечного креста впоздравительном «Благоприветствовании», восьмиконечный крест из книги«Гусль доброгласная». Изящная иллюстрация адаптации графической поэзиина русской почве представлена Л.
И. Сазоновой [там же, с. 236-239] наматериале стихов С. Полоцкого.Примеры поэтического освоения креста как символа и формы известны вРоссии и раньше. Традиции литургической поэзии были для нихисточником, по крайней мере, не в меньшей степени, чем наследиеевропейского Средневековья. В стихотворениях, о которых пойдет речь,отсутствует явное графическое оформление креста, однако слово «Крест»116выделяется регулярным анафорическим повтором.
Этот символ проявляетсяв двух плоскостях – визуализированным единоначатием и как смысловойцентр текста. Такие стихи, безусловно, эмблематичны [там же, с. 354].Одно из стихотворений подобного типа принадлежит перу АлексеяЗахарьевича Онуфриева (текст сохранился в рукописи середины XVII века) ивходит в цикл виршей о Кресте.
Он озаглавлен «Стихи Кресту Господнюпохвалнидвоестрочни».С.И.Николаев,опубликовавшийипрокомментировавший интересующий нас текст [Николаев 1985, с. 372-376],предположил связь этих виршей с «Грамотой о Крестном монастыре» итрадициями Никоновской (Новоиерусалимской) школы в целом. Общеерассмотрение «крестообразных» стихотворений такого типа позволяетподтвердить эту догадку. Исследователь приводит также поэтическийфрагментизописаниямонастыря,начинающийсясловами:«Крестхранитель всей вселенней».
Доказывая родство этого фрагмента с виршамиОнуфриева, Николаев указывает на тот же анафорический повтор, хотя иконстатирует отсутствие текстологических пересечений. Приведенные стихиявляются вариантом тропаря из службы Козьмы Маюмского (VIII в.), такиенадписи с небольшими вариациями часто помещались на крестах. Этоттропарь Л. И. Сазонова [Сазонова 2006, с. 354] называет ближайшимисточником крестообразного фигурного стихотворения Симеона Полоцкого1665 г.Еще один текст такого рода входит в состав поэтического цикла«Алфавит». Автор этого цикла до сих пор не установлен, в науке стихи изнего атрибутируются как Епифанию Славинецкому, так и архимандритуГерману;по-видимому,авторамиявляютсянесколькопоэтов,принадлежащих к Никоновской школе стихотворства или песнетворчества.Стихотворение, о котором пойдет речь, относится к букве «К» и начинаетсясо слов: «Крест чтем Господень, Крест Христокраснейший».
Е. Е. Васильева(публикатор и комментатор рукописи [Никон 2004, с. 848]), такжеобратившая внимание на анафорический повтор слова «Крест», указала на117косвенную связь этих виршей с Каноном Кресту. Исследователи, делающиеподобные замечания, не называют, однако, конкретных богослужебныхпроизведений, текстологически схожих с рассматриваемыми стихами.В литургической поэзии (в особенности в акафистах) нередко встречаютсярефрены, анафорические повторы отдельных слов и словосочетаний(«Радуйся», «аллилуйя» и др.) – эта черта сближает их с авторскимивиршами о Кресте.
Есть и еще один, сниженный пример, построенный натаких анафорических повторах — стихи о розге, опубликованныеД. Л. Мордовцевым.Если взглянуть на все разнообразие стихотворений XVII века,посвященных Кресту (с начальным повтором слова «Крест», формальнооблаченные в него, цикл «Крест» из «Вертограда многоцветного»С. Полоцкого), то можно выделить ряд наиболее устойчивых мотивов иобразов, унаследованных поэтами из канонических текстов. Вирши о Крестетрадиционно содержат образы лествицы и жезла; Крест в них частовыступает как сокрушитель «демонских стрел», источник, стезя или орудиежизни; фигурируют мотивы победы и пролитой крови Спасителя,обагрившей Крест.Поэты Новоиерусалимской школы стихотворства не так часто заимствуютготовые формулы из литургической поэзии, хотя всецело опираются на еетрадицию.
Вероятнее всего, невозможно найти среди богослужебныхтекстов прообраз стихотворения из «Алфавита», но на произведение,содержащее сходный набор образов, попытаемся указать.Стихотворение к букве «К» представляет собой шесть строф, написанныхсиллабическим одиннадцатисложником; две строки имеют отступления, ноданный список не является протографом и содержит ошибки. Характерно,что рифмовка перекрестная (всего пять стихотворений цикла имеютперекрестную рифмовку; в остальных случая строки рифмуются попарно, потри и опоясывающим типом в сочетании с парным). Прославляется Крест«четвероконечный», поющая братия призывает чтить и восхвалять –118ориентация на устное исполнение канта присутствует, как и во многихстихотворениях цикла. Структурно почти каждая строка является краткимсамостоятельным гимном Кресту, кроме седьмой и восьмой, в которыхговорится о распятии Христа.
В тексте встречаются знаковые дляновоиерусалимской поэзии составные эпитеты («Христокраснейший»,«живоноснейший»), и по сравнению с другими стихотворениями такого родаоно богато украшено символическими образами, в которых воплощаетсяКрест: гроздь, хоругвь, дуга, скипетр и др. Особенно привлекает не каждыйиз этих топосов в отдельности – в большей или меньшей степениуникальный – но их обилие, их концентрация в пределах небольшого пообъему текста. Образность новоиерусалимского стихотворения весьманапоминает набор топосов, представленный в акафисте Честному Кресту,который был напечатан Франциском Скориной в составе «Малойподорожной книжицы» (1522 г.).Хоть и близкими по форме, но совсем иными по эмоциональной окраскепредставляются похвальные стихи Алексея Онуфриева.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
