Диссертация (1101615), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Важно, что благодарясоединениюфольклорнойлитературной(собственнотрадиции(эпитафииплача)возникаетспанегириком)стилистическаяиисодержательная неоднородность произведения. Сравним два фрагмента:О, выголѣксинское пустынное убиваемое острыми мразами блато,Како толь пресиятельное испустило еси из себе злато.О, наша настоящая нужа!91Какова у нас не стало дивна мужа [Юхименко 2008, с.
292];Почто единъ удаляешися,А к нашему плачю не преклоняешися?Почто единъ утекаеши,А нашего вопля не внимаеши? [там же, с. 293].Как можно видеть, усопший осыпается то упреками, то хвалами, причемпоследние чаще представляют собой устойчивые и даже стертые эпитеты иметафоры, в то время как плачевые интонации несут подлиннуюэмоциональность.Литературнаятрадициясохранятсявдлиныхнеравносложных строках, тогда как фольклорная экспрессия выраженакороткими фразами с анафорическими повторами, что придает плачусвойственную жанру напевность.Сосредоточение в выговской стихотворной культуре самых разныхпоэтических традиций можно проиллюстрировать одним из наиболееизвестных стихотворных произведений Выголексинской школы — «Рифмывоспоминательны» (об Андрее Денисовиче).
Стихотворение сохранилось внескольких списках с незначительными изменениями. Это произведениенеизвестного автора, разделенное на несколько кратких частей. Внутренниезаголовки, освещающие структурные компоненты стихотворения, в разныхсписках варьируются, но неизменным остается основной корпус: описанияэтапов жизни основателя пустыни, славословие, оплакивание. Подзаголовкинапоминают стихотворные циклы Симеона Полоцкого и фрашки ЯнаКохановского о времени суток и этапах человеческой жизни [Николаев 2004,с. 19].Для русской поэзии того времени это совершенно новая жанровая форма.С одной стороны, она напоминает житийную икону: произведениепосвящено почитаемому персонажу выговской истории и состоит измикросюжетов с очень кратким, каноничным, временами сухим изложениемосновныхфактовтекстообразующиежизни.заголовкиСоздаетсявпечатление,(«Пребывание»,что«Учение»,сами«Плач»,92«Помяновение») значительнее, нежели иные фрагменты текста, содержащиеуказание на возраст и подвиги.
При этом финальная часть, посвященнаяоплакиванию умершего настоятеля, пестрит междометными восклицаниямив духе народной поэзии начала XVIII века.Самые проникновенные вирши выголексинских авторов написаны насмерть основателей и учителей общины, братьев Денисовых. Плач«Печальный терн мене убодает» также сохранился в нескольких списках исуществует в двух различный редакциях: в одной из них текст заканчиваетсяс концом акростиха («печаль сокрушает мя»), во второй редакциистихотворение продолжается за пределами акростиха, причем объем текста вчетыре раза превышает краткую редакцию.
Пространный плач подписанпостницей Мариной (по версии Понырко — Марфой Лукиной [Понырко1974, с. 278]).Обе редакции стихотворения «Печалный терн» изучены довольноподробно. По мнению А. Вовка [Вовк 2011], пространная редакция вторичнапо отношению к краткой, причем последняя является логической парой кстихотворению на смерть второго брата «Терн острейший жалости душю мизбодает».Некотороеколичествообразныхсоответствий-отсылокдействительно дает основания предполагать, что одно из стихотворенийпослужило образцом для другого. Так, терн печали и жалости как символчеловеческого страдания становится «общим местом» выговской поэзии,тогда как в стихотворениях более ранней приказной школы существовалатолько аналогия терн - грешник.Характерно, что в плаче по Семену Денисову звучит голос одушевленнойпустыни, отсылающий к популярным духовным стихам об Иосафе-царевиче:Плачет ныне пустыня, реки слез точащи,лютое сие жало в сердце держащи:«Ах, и горе мне, бедней, — в горести вещает, —что ми се и откуду только горко бывает!...» [Силлабическая поэзия 1970,с.
305].93Фольклорная основа этого довольно позднего текста не вызываетсомнений: отдельные топосы и само построение плача очень узнаваемы.Однако стихотворение содержит и акростих: «Трофим плачет о Симеоне иКозма скорбит от жалости сердца», и ряд других черт книжной традиции. Кпоследней можно отнести характерные для выговской школы контрастныетопосы, впрочем, созвучные народной культуре: «Земля скры свет нашсладкий, о горкия страсти!» [там же] или уникальный выгорецкий мотивметафорической езды, правления: «ездившу добродетель яко колесницу»[там же, с.
305] (ср. «ездящу преизрядно духа благодатьми [Понырко 1974,с. 285]).Интересной формой выговской поэзии можно назвать стихотворение сдвойным адресатом на именины Семену Денисову («Премилостивый отче,мужу преблажайший»). Оно содержит похвалу покойному благочестивомупастырю как преподобному угоднику Христову, заступнику за молящихся.Вторым адресатом является здравствующий Симеон, которому адресованыпоздравления с именинами и похвала его пастырской деятельности,ставимой в параллель с жизнью преподобного.
Вирши, однако, завершаютсяплачем и традиционными призывами к усопшему восстать и утешить паствув трудное время. Можно думать, что здравствующим адресатом стихов,соединивших в себе поздравление и плач, был Симеон Титович (ум. в1791 г.), надгробные слова которому тоже сохранились среди виршей Выга.По предположению Н. В. Понырко автором этих совмещенных стихов могбыть Мануил Петров [там же: 278].Это стихотворение хотя и в меньшей степени связано с народнойкультурой, нежели все рассмотренные выше, оказывается еще однимпримером сплава разных форм в рамках одного стихотворного текста. Онопо-своему уникально, поскольку совмещает в себе смешанный панегирикдвум тезоименитым адресатам, одного из которых давно нет в живых.
Этатенденция стихотворцев выговской школы к объединению разных традиций,разных жанровых форм — и, следовательно, к смешению различных топосов94— может быть связана с общей идеей наследования лучшего из культурыпрошлого. В этом смысле поэзия выголексинской школы как вместилищеразнообразных достижений прошлого сопоставимо с Ноевым ковчегом,собирающим в момент гибели старого мира самые важные достижениякультуры, чтобы развить их и сберечь в пустыни.Многое в старообрядческой поэзии напоминает отголоски ранних русскихвиршей первых десятилетий XVII века: отдельные образы и формальноеустройство стихотворений, жанровая преемственность, поэтические вставкив прозаические произведения (как в сочинениях Катырева-Ростовского,Хворостинина и Шаховского). Мотив сопротивления чужой, «испорченной»вере, выразившийся у выголексинских авторов в соответствии с культуройстарообрядчества, ясно звучал и в начале столетия по отношению к западнойидеологии (Шевелев-Наседка), поэтому мысли и образы, известные из«Книги о вере» и почерпнутые ее создателями, видимо, из какого-то болеераннего источника, отразились в виршах как выговских авторов, так и болеераннихстихотворцев.Несмотрянакультурноепротивостояние,встихотворном наследии этой школы выражена идея преемственности поотношению к другим поэтическим центрам.95ГЛАВА IIIЖАНРОВЫЕ ФОРМЫ КНИЖНОЙ ПОЭЗИИ XVII В.Среди культурных категорий поэтов XVII столетия можно выделитьнемало общего — навеянного временем, рожденного путем взаимодействияи восходящего к одним и тем же литературным образцам — при всеммногообразии методов и поэтических взглядов различных стихотворныхшкол.
Изучение художественных представлений и культурных категорий наматериале древнерусской литературы началось с прошлого века, интересныенаблюдения представлены в работах Д. С. Лихачева [Лихачев 1967, 1970],А. С. Демина [Демин 1977], Л. А. Черной [Черная 1999], А. Л. Юрганова[Юрганов 2009], а также коллективных монографиях «Древнерусскаялитература. Изображение природы и человека» [Древнерусская литература1995], «Смех в Древней Руси» [Лихачев 1984] и др. Однако выделениекультурных категорий при наблюдении за динамикой жанровых формXVII в.
— ракурс, которому до сих пор в науке уделялось не так многовнимания.Среди жанровых форм в контексте литературы XVII в. обычно называютэпитафию, плач, стихотворную молитву, поучение, панегирик, послание,предисловие. Поскольку классические формы так или иначе освещены внауке и частично уже были рассмотрены в предыдущей главе, в даннойработе им уделяется меньшее внимание, характеристика классическихжанров дается сквозь призму жанрообразующих топосов.Подробнее стоит остановиться на других литературных закономерностях,ненадолго вылившихся в своего рода литературные жанры.
В данной главебудет рассмотрен ряд жанровых форм, бытовавших в поэзии несколькихстихотворныхшкол.формальногоиВыделениесодержательногоэтихформпроведенокритериев.Принципыисходяизвыделенияобусловлены самим материалом. Одни жанровые формы поэзии XVII века,96как уже было сказано выше, оказались нестабильны и не имели продолженияв позднейшей литературе. Другие подготовили почву для возникновениястихотворных жанров Нового времени. Некоторые из них уникальны длярусскойсредневековойсловесностиизаслуживаютвниманиякакинтересное явление эпохи.§ 3.
1. Текстообразующая формула в классических жанрах§ 3. 1. 1. Стихотворное посланиеСтихотворное послание — поэтический жанр, основной чертой которогоявляется воспроизведение ситуации живого общения. Спектр тем посланийчрезвычайно широк: в тексте может быть заключена социальная сатира,гимн, философские размышленияи многое другое; «как правило,высказывается суждение по какому-либо важному для пишущего вопросу»[Артемова 2008, с. 177].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
