Диссертация (1101585), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Главп А Генезис, жанровая парадигма и жанровые модификации романа о художнике ~1.1 Истоки и эволюция (ромпнпгический, реалиспгический, модерниспгский роман о художнике) Роман о художнике — одна из жанровых модификаций романа творения уу наряду с романохг о романе и романом культуры Термин роман творения введен в литературоведческий тезаурус Н. С. Бочкаревой. Истоки романа творения и его разновидности — романа о худоогснике Н. С. Бочкарева находит в античных мистериях, мифах о сотворении мира, в Библии. «Будучи подобием Бога, человек осознает в себе и способности творца» 114; с. 591. В своей работе исследовательница обращается к трактату «О божественном творчестве» Лактанция, в котором Бог предстает идеальным художником — скульптором, а человек — его творением, главным и любимым. Роман творения, в основе которого лежит мотив творения, своими корнями восходит к мифу о сотворении мира, к мифу о Боге-творце и герое, творящем по его подобию.
В качестве примеров в своей работе Н. С. Бочкарева приводит мифы о Пигмалионе и об Орфее, отмечая также наличие в них мотива любви, который, по замечанию исследовательницы, «станет характерной, но подчиненной и не абсолютно обязательной структурной составляющей романа творения» 114; с. 431. Наряду с мотива ии лнгбви и творения Н. С. Бочкарева в предложенном ею новом типе романа выделяет мотив оживления (наделения жизнью) и связанный с ним мотив «второго рождения» («второго будуи1его»).
и Бочкарева Н. С'. Роман о художнике как «роман творения», генезис и позтика: на материале литератур Западной Европы и США конца ХЪЧ11 — Х1Х ввх дис. д. ф. н. — Пермь, 2001. Далее ссылки на работу приводятся в самом тексте. 15 Последний исследовательница находит у Апулея в «Золотом осле», у М. Павича в романе «Пейзаж, нарисованный чаем». Мотив оживления также характерен для «Метаморфоз» Апулея и Овидия, для мифа о Прометее, вылепившем людей из глины и вдохнувшем в них жизнь, для мифа о Дедале, высекавшем из мрамора статуи, казавшиеся живыми. Н. С. Бочкарева отмечает, что в античных произведениях и мифах в качестве творцов в основном выступают боги. Деяния же земных поэтов, художников рассматриваются «в одной плоскости с другими видами деятельности» 114; с.
44~, к примеру, с ремеслом, в отличие от деяний богов, которые, кстати, также не являются творениями в том смысле, который вкладываем сейчас в них мы. Творения богов — не творения искусства, а метаморфозы — то есть физические превращения (не подражание жизни в искусстве, а сама жизнь — творение, не мимесис, а сама реальность). «В античной эстетике художник — либо ремесленник, либо медиум, выражающий божественную волю. В любом случае акцент делается не на художнике.
С этим связан характер античной поэтики и эстетики, а также категория «авторства», отраженная в античных биографиях поэтов» 114; с. 431. Н. С. Бочкарева отмечает: «В библейских текстах акцентируется духовная сила творения: «... И Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет...» (Ветхий Завет. Бытие). «Вначале было слово...» (Новый Завет.
Евангелие от Иоанна). Древний библейский мотив творения богом мира стал стержнем внерационального и, в частности, эстетического подхода к миру. Тертуллиан, отстаивая идею творения мира «из ничего», уподобляет процесс божественного творчества работе писателя. Раннехристианская космическая эстетика, по словам В. В. Бычкова, имела реальным прообразом творчество земного художника, не возведенного еще до уровня демиурга, но вызывавшего своими произведениями удивление и благоговение перед непостижимым актом творчества» (14; с.
441. 16 Таким образом, понадобилось время, чтобы «художник-творец «воссоединился» со своим творением и осознал себя творцом, понадобился длительный процесс развития художественной культуры, который связан с развитием национального самосознания европейских государств» [14; с. 44~. Н. С. Бочкарева подчеркивает, что «важнейшим этапом такого самосознания, с которым многие литературоведы и культурологи связывают начало личностного самосознания, является переход от средневековья к Возрождению» [14; с. 44]. В качестве примера текста, представляющего собой рефлексию ученого-богослова, Н. С. Бочкарева приводит «Исповедь моих бедствий» П.
Абеляра. Саморефлексию поэта, музыканта исследовательница находит «уже в поздних немецких рыцарских романах и в «Новой жизни» Данте», а эволюцию «самосознания художника от ювелира к скульптору — в «Жизни Бенвенуто Челлини, написанной им самим» [14; с. 44-451. «Исповедь» блаженного Августина Аврелия и «История моих бедствий» Пьера Абеляра «демонстрируют развитие и взаимодействие жанров исповеди и жития, их эволюцию к «духовной» автобиографии и роману, а также эволюцию героя от священника к ученому» [14; с. 611. Именно в духовных жанрах— исповеди и житии, в основе которых <<лежит путь души к Богу>> [14; с. 611, а также в рыцарских романах и творчестве трубадуров обнаруживаются предпосылки возникновения романа творения и романа о художнике. Романное содержание «Исповеди» блаженного Августина Аврелия и «Истории моих бедствий» Пьера Абеляра «отмечается исследователями, но нам важно увидеть в них процесс рождения основной разновидности о<шаг<а творения — романа о художнике — из ивтобгюграфии» [14; с.
451. В качестве прапроизведений о художнике исследовательница называет автобиографические «Новую жизнь» и «Жизнь Бенвенуто Челлини, написанную им самим» Данте Алигьери. ~1.1.1 Роман о художнике в контексте романтизма Розиагг о худолснике как жанр сформировался на рубеже ХУ???-Х?Х веков и получил наиболее широкое распространение в эпоху романтизма в Германии. Для определения типа романа, героем которого становится «человек творящий» ', в немецком литературоведении было введено понятие «Кйт1?епитагг». Немецкая исследовательница 3.
Хаусдорфер отмечает: «немецкий романтизм как будто обрел свой собственный жанр». Исследованию немецкого романтизма в целом и Киггвггегтотагг в частности посвящены работы таких зарубежных исследователей, как: Э. Блох, У. Ма?гкузе~~, 3. Хаусдорфер». И таких российских исследователей, как: Д .!?. Чавчанггдзе, К Г. Хинмурзаев, Н. С.
Бочкарева, А. Б. Ботнггкова, А. В. 58 59 60 бг ..62 Карельский, а также коллективный сборник «Эстетика нехгег!ких 63 рочиантггков» Д. Л. Чавчанидзе подробно рассматривает генезис романа о худоокнике и опровергает общепринятое мнение исследователей о том, что ро.згаи о художнике — Кйтйегг"отагг — «коронный жанр романтизма» и приходит к выводу о том, что на самом деле Кйггхггегтотан «является достижением Нового времени» ?82; с. 251.
«Новое время с его тягой к неординарной личности создало роман о художнике», а «на романтическом этапе он был разработан во всей своей специфике» ?8?; с. 2041. Чавчанндзе Д .,Т Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модель и се разрушение.
Автореф. дис. д. ф. н. — М.,1995. С. 13. Далее ссылки на работу приводятся в самом тексте. Чавчанназе Д. Л. Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модсль и ес оазрушснис. — М.,1997. С. 204. Далее ссылки на работу приводятся в самом тексте. ' Вгосй Е. Ргй!оаор!пясйе Апгйсы йсв Кппя11спошапв Л В!ос!з Е. Ьйгсгапзсйс Апувагкс. 8пйгггшпр, Ка.М., 1965. ' ЛтагснвеН. Гзег ггспгвс11е Кйпяйеггопап ! НегЬсн Миспзс © МагспвсН. 8сйпаеп: Вй.1: Пег йепгяс1зс Кйпз11епошап. Ршйс Аптяьайхс. — Ргагзггтпн аш Ма!и: зп1Жашр, 1978.
" Нанзсгоггег Ь'. йеЬе11юп шз Кппхгяс1зеш: сйе Рпп!Пюп без НгЫкеп Кйпзггегз шз йошап ппб Кппз111зеопе бег йепгясйеп йошапйк Не!йе!Ьег8, 1987. Чавчандзе Д »Б Феномен искусства в немецкой романтической прозе: средневековая модель и ее разрушение. — М.,1997: Чавчанндзе Д Л Романтический канон и его разрушение.,Ч Языковая норма и зстетический канон.
— М., 200б. "Хан.цурзаев К Г. Немецкий романтический роман. Генезис. Поэтика. Эволюция жанра. — Махачкала, 1998. ьв Бочкарева Н. С Роман о художнике как «роман творения», генезис и поэтика: на материале литератур Западной Европы и США конца ХЫ11 — Х1Х ввл дис.
д. ф. н. — Пермь, 2001. " БошннкаваА. Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм. — М., 2005. ' Карельский А. В. Драма немецкого романтизма. — М.. 1992. " Эстетика немецких романтиков. Сост. Михайлов А. В. — М., 1987. Сопоставляя средневековые представления о сути творчества, о «человеке творящем» с романтическими, штауфенскую классику и куртуазную поэзию второй половины Х111 века с произведениями йенских и гейдельбергских романтиков, Д. Л. Чавчанидзе находит много точек соприкосновения между средневековым и романтическим типами мышления. Романтический феномен искусства сложился «во многом благодаря восприятию характерного для Средних веков представления о художественном творчестве как о со-творчестве со Всевышним» ?82; с.
3~. Поэтическое искусство куртуазных поэтов «было сосредоточено на том, чтобы высвободить и привести в движение скрытую идеальную природу человека>> 181; с. 9~. Д. Л. Чавчанидзе отмечает, что А. В. Шлегель, Ф. Шлегель, Л. Тик — романтики йенского периода, искавшие новые мировоззренческие ориентиры, изучали рукописи текстов штауфенской классики и куртуазной поэзии второй половины ХП? века, улавливая «содержащийся в ее строфах взгляд на искусство» ?82; с. 81. Йенские романтики изучали и переводили также произведения Данте. Особое влияние на них, конечно, оказало мастерство «Божественной комедии», выросшее «на слиянии мироощущения религиозного и поэтического» ?81; с. Йенскими романтиками был усвоен характерный для куртуазной поэзии (она «насквозь идеалистична...
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
