Диссертация (1100905), страница 39
Текст из файла (страница 39)
С. 135),но и этогодостаточно, чтобы герой почувствовал родство душ «В чертах Венеринакольца… / И раздвоенье линий воли» (Там же). Лирический герой –прорицатель и хиромант – встречается и в стихотворении «Мой пыльныйпурпур был в лоскутьях…» (1913): «Я толковал чужие сны… / И в бледныхбороздах ладоней / Читал о тайнах глубины» (Т. 1. С. 137). В обоихстихотворениях цель чтения линий ладони не в том, чтобы узнать чужуюсудьбу и рассказать о ней, главное – это поиск своей судьбы, сходстваузоров, а вслед за этим и душ: «Не находил еще такой, / Узор которой в550Цветаева М.И. Живое о живом.
С. 196.177знаках четных / С моей бы совпадал рукой» (Т. 1. С. 137). Волошинхиромантию действительно воспринимает как особую область знания, а некак источник оригинальных поэтических образов, об этом свидетельствуетиспользование специальных терминов: Венерино кольцо, линия воли, четныезнаки.Уже в начале своего творческого пути Волошин стремится кобогащению своих знаний, в записи за 1902 г.
в «Истории моей души»сравнивает себя с губкой551. Личное стремление «впитывать» знания,явления, события позже находят отклик в следующем тезисе: «Нужнонаучиться сосредоточивать свое внимание одновременно на внешнемявлении и на внутреннем <…> Надо учиться различать звуки, исходящие отвещей бездушных»552. Эта выписка Волошина из неизвестного оккультноготруда становится идейным источником стихотворения «Ступни горят, в пылидорог душа…» (1910). Герой – странник в поисках невидимого града, ностранствия его носят скорее духовный характер553, о чем свидетельствует ипервая строка, и содержание стихотворения в целом.
Образ странника и егодуховного пути также встречается в стихотворениях «В вагоне» (1901),«Таиах» (1905), «Как некий юноша в скитаньях без возврата» (1913), «Мойпыльный пурпур был в лоскутьях…» (1913), «Я быть устал среди людей»(1913), «Дом поэта» (1926). А.С. Рывкинд пишет: «Мотив странничества —ключевой у Волошина. Это и реальные странствия поэта по миру, и егодуховные скитания, поиск философской истины. Свершая свой духовныйпуть, восходя к вершинам познания, поэт и художник остается как бынаединесисториейчеловечества,сматерью-землей,сцелыммирозданием»554.
В этом стихотворении путь к невидимому внутреннемуграду означает не движение, а остановку, в которой лирический герой,551Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 454.Там же. С. 483.553Ш.Г. Умеров так характеризует жанр путешествия: «Путешествие – в фольклоре, в литературе – этовсегда путь к себе». Умеров Ш.Г. Пространство и время: заграничное путешествие людей «дна» какпротожанр в новейшей русской литературе // История и современность. № 2 сентябрь 2011. С. 183.554Серебряный век: Библиографические очерки: Поэзия. Вып 2 / Сост.
А.С. Рывкинд. М.: РГЮБ, 1996. С. 6.552178прислушиваясь, внимая «бездушным» вещам, находит гармонию с миром:«Учись внимать молчанию садов, / Дыханью трав и запаху цветов» (Т. 1. С.143). Развитие этой мысли прослеживается в письме Ю.Л. Оболенской 1913г.: «Надо во всем том, что мы считаем законами природы и механикой,научиться различать живую волю, страсть и мысль творящих мир существ, авсе свои чувства, мысли, настроение почувствовать как реальные силы,немедленно отражающиеся на окружающих»555. В сопричастности исочувствии миру Волошину видится истинная сила человека, способногопреобразовать свою жизнь, которую он сам же и ввергает в хаос.Даже среди разрухи и ужасов Гражданской войны Волошин стремитсяпронести эту гармонию. Образ внутреннего града вновь возникает встихотворении «Петроград» (1917).
Герой теперь погружен не в природу, егозахватывает вихрь истории, ее бесовский водоворот. События внешнегогорода воспринимаются в онтологическом плане: поэт заменяет реальноеописание событий буйством бесов из притчи о бесноватом. Петрограду ицарящему в нем хаосу противопоставлен внутренний град и его строитель –тот, кто сохраняет покой, не смущаясь игрой шумных и быстрых бесов: «Дане смутится сей игрой / Строитель внутреннего града» (Т. 1. С. 255). В концестихотворения бесам предрекается судьба, как в библейской притче: «Онивошли в свиное стадо / И в бездну ринутся с горы» (Т.
1. С. 255). Так, идеявнутреннего града в этом стихотворении примиряет оккультные ихристианские представления.ВинтеллектуальномсодержаниипоэзииВолошинапомимогносеологических мотивов выделяем морально-этические, проявившиеся встихотворениях «Отроком строгим бродил я…» (1911), «Замер дух –стыдливый и суровый…» (1912), «Готовность» (1921), «Путями Каина» (1922– 1923). Мысль Волошина о принятии греха, зла и освещении его любовьювысказана в стихотворении «Замер дух – стыдливый и суровый…» (1912). Втетради555выписокВолошиначитаем:Волошин М.А.
Собрание сочинений. Т. 2. С. 646.«Духдолженпройтичерез179грехопадение. Духовное существо, как говорит Гете, должно быть помраченои ограничено. Это необходимо для полного вочеловеченья»556. Грех, поВолошину, позволяет понять свое тело – плоть, сближает нас с миром людейи мирозданием в целом: «Стал я ближе плоти, больше людям брат. / <…> / Як земле доверчивей приник» (Т. 1. С.
149). Естественным развитием этоймысли становится идея любви, преобразующей зло и включающей в себяненависть. Эту идею Волошин в 1918 г. так разъясняет в письме Е.П.Орловой: «Не надо отрицать – надо понять смысл плоти. Ради нее мывоплощены. Не отрицать, не презирать, а собой ее преобразить, просветить,спасти. Не бежать от греха и порока.
А идти ему навстречу в самом себе,побеждать не отрицанием, а любовью»557. Сама идея греха соотнесена схристианскими воззрениями. К ним поэт обращается, когда пишет о гордостии смирении: «Есть в грехе великое смиренье: / Гордый дух да не осудитплоть! / Через грех взыскует тварь Господь» (Там же).
Однако здесь такжемы видим не ортодоксальную трактовку этих понятий.Волошин обращается к теме истории, осмысливая ее опять же черезфилософские идеи. Выше уже было упомянуто о Хрониках Акаши, но этоттермин носил скорее генерализующий характер. Конкретно-исторические,или скорее конкретно-легендарные, сведения отражены в стихотворениях«Напутствие Бальмонту» (1912) и «К древним тайнам мертвой Атлантиды…»(1907). В центре образной системы первого стихотворения К.
Бальмонт –«пловец пучин времен» (Т. 1. С. 150), освещающий события не столетий, нотысячелетий,чтоявляетсяаллюзиейнастихотворенияБальмонта,посвященные легендарным материкам Лемурии и Атлантиде, народу майя,например, в книге стихов «Птицыв воздухе» (1908). «Изведанныепространства» (Т. 1. С. 197) слишком тесны для духа, стремящегося кновому, неизведанному. Обращаясь к образам Лемурии и Атлантиды,556557Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 2. С.
486.Там же.180Волошиннестремитсяпоэтическипересказатьпредположенияантропософии, они для него становятся символами далекого и неизвестного,одной из целей его «странствия странствий». Об этих странах пишут иШтайнер в «Из летописи мира» (1904 – 1908), и Брюсов в «Учителяхучителей» (1917), однако они стремятся представить эти цивилизацииисторически – как действительно существовавшие и оказавшие значительноевлияние на развитие человечества, тогда как для Волошина они лишьсимволы, основа, на которой можно возвести новый миф. Этот тезисподтверждаетсяистихотворением«КдревнимтайнаммертвойАтлантиды…» (1907), где попытка поэта описать материк и проникнуть в еготайны оборачивается чистым листом бумаги. Косвенно вновь присутствуетнамек на Хроники Акаши: «видящее око» (Т. 2. С.
544) закрыто, и ему недоступны знания. Атлантида становится лишь поводом для описаниясостояния, когда человек «оглох сознаньем, светом дня ослеп» (Там же).Поэт обращается и к русской, и к европейской истории в стихотворениях«Доля русского поэта» (1898), «Святая Русь» (1917), «Стенькин суд» (1917),«Dmetrius-imperator» (1917), «Европа» (1918), «Неопалимая Купина» (1919),«Сказание о царях московских» (1919).Из приведенных выше примеров очевидны поэтические «реплики»Волошина на идеи Штайнера. Вместе с тем одно из направлений егопоэтическойгносеологии–самосознание.Обращаемсякдвумстихотворениям, предположительно обращенным к Штайнеру558. «Снова…»(1914) описывает впечатление от новой встречи со Штайнером: «Какаястранная судьба, которая меня привела к Штайнеру в 1905 году и теперьвновь приводит в 1914, именно на это время уводя из России»559 (письмо кА.М.
Петровой, 1914). Образ Штайнера лишен внешних черт – поэт не можетразличить лица. В несостоявшемся диалоге нет необходимости, ведь558559Согласно мнению комментаторов «Собрания сочинений М. Волошина» в 12 т. Т. 2. С. 701.Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 2. С. 701.181невысказанные вопросы «В присутствии твоем / Преображались / Вответы…» (Т. 2. С. 413). Образ отличается не только неопределенностью, нои двойственностью. С одной стороны, он – «иной» (Там же), а с другойпредстает двойником лирического героя – «Что ты – / Я сам» (Там же).
Хотяэто противоречие сглаживает самохарактеристика Волошина из другогостихотворения («По ночам, когда в тумане…», 1903): «В вашем мире я –прохожий, / Близкий всем, всему чужой» (Т. 1. С. 40). К нему поэтобращается в минуты усталости и отчаяния, когда молчание собеседникапросветляет, и ответы приходят сами: «Твое молчание горит во мне» (Т. 2. С.413). Штайнер, таким образом, предстает в роли катализатора, импульса,раскрывающего духовный потенциал самого Волошина.
Еще рельефнее этаидея звучит в стихотворении «В эту ночь я буду лампадой…» (1914).Лирический герой ассоциирует себя с лампадой, которую несут во дворце покаменным ступеням – возможно, аллюзия на семь ступеней крестногопути560. И все же говоря о Штайнере, Волошин вновь обращается ксамоосмыслению, а не к фигуре антропософа. «Не ты ли меня зажег?» (Т. 1.С. 418) –последняя строка указывает на источник духовного огняВолошина, однако все предыдущее строки стихотворения концентрироваливнимание читателя именно на лампаде, а не на несущем ее.
Образвнутреннего преображающего огня в целом характерен для Волошина.Можно заключить, что Волошин осознает влияние Штайнера в своемдуховном и творческом развитии, однако воспринимает его не как ментора, ав качестве импульса, позволившего начать Волошину его самостоятельныедуховные поиски.560Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 460.1823.1.2.
Чужой и свой текст: взаимодействия и разграниченияВ параграфе «Проблема плагиата. Использование чужого текста» (IIглава) мы рассмотрели вольное отношение Волошина к чужому тексту561,которое он постулирует как одно из условий существования и развитиятворчества. Материалом послужила статья «О плагиате» (1909 – 1910).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
