Диссертация (1100905), страница 38
Текст из файла (страница 38)
С. 38). Вэтой строке мыусматриваем мотив утраченной памяти человечества,которую хранит тело и кровь, что отсылает нас к антропософии Штайнера542.Разум путается, и память – личная, а не древняя, ведущая к духовнымпрозрениям – также ненадежна, поэтому для нее избрана аллюзия надревнегреческиймифонитиАриадны.Вольноеобращениесмифологическими источниками, о котором мы говорили, разбирая, вчастности, статью «Аполлон и мышь», прослеживается и здесь.
КлубокАриадны спасает и выводит из лабиринта, но в волошинской трактовкепамять – нить «неверная» и рвется, теряет звенья. Обращаясь к пониманиюВолошиным концепта времени, необходимо учитывать отрывок из егописьма к Сабашниковой 1904 г.: «Я время считаю за наше восприятиечетвертого измерения. Точно так же третье измерение будет являтьсявременем для существа второго измерения. В четвертом измерении времястанет чисто пространственным отношением. И оттуда человеческая жизньбудет представляться одним цельным куском, идущим от рождения досмерти. Пространственно, конкретно, как длинная лента, – представляете?542Волошин был знаком с лекцией Штайнера «Оккультное значение крови» (1906).
В 1907 г. в письме А.М.Петровой он пишет: «Кровь возникла на той планете, что была древнее Солнца, и Солнце оторвалось от нее.Поэтому кровь не должна никогда видеть Солнца». Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 565. Разборстихотворения «Кровь» (1907) – в главе II, параграфе «Синтез философских идей и оккультных учений».173<…> Мы все давно умерли и еще не родились»543. Эта мысль и передана встихотворении, гдевремя представляется как ткань.
Отсюда частоеиспользование слов из одного лексико-семантического гнезда: «траурныескладки», «мантия», «рвется», «нить» (Т. 1. С. 38 – 39).Пространственное восприятие времени обуславливает его будущийинтерес к оккультному труду П.Д. Успенского «Tertium organum: Ключ кзагадкам мира» (1911), из которого он делает выписку: «В этом мире времядолжно существовать пространственно, то есть временные события должнысуществовать, а не случаться»544. Приведенная выше цитата из письмаСабашниковой,какимотивырассмотренноговышестихотворениякоррелируют в целом с одной из главных идеей Успенского, организующихсвод философских сентенций «Tertium organum», а именно: «Как вывод извсего изложенного мы можем сказать, что время, как онообыкновенноберется, заключает в себе две идеи: некоторого неизвестного нампространства (четвертого измерения) и движения по этому пространству»545.Идея времени также развита поэтом в стихотворениях «Спустилась ночь.Погасли краски…» (1902), «По ночам, когда в тумане…» (1903), «Когдавремя останавливается…» (1904), «Зеркало» (1905), «Грот нимф» (1907).Поэзия Волошина синтетична; более того, в определенном смысле,система образов и мотивов в его стихотворениях часто следует принципуоксюморона.
Так, научные знания он сочетает с мотивами античных иантропософских источников.Примером синтеза антропософских и античных образов и идей снаучными знаниями являются поэтический цикл «Напутствие Бальмонту»(1912), венок сонетов «Lunaria» (1913), «Путями Каина» (1922 – 1923),«Таноб» (1926). В качестве иллюстрации рассмотрим стихотворение«Созвездия»(1908).Звездноенебопредстаетнепростосистемойдобросовестно перечисляемых созвездий, а связующим звеном между543Волошин М.А.
Собрание сочинений. Т. 1. С. 446 – 447.Успенский П.Д. Tertium organum: Ключ к загадкам мира. С. 189.545Там же. С. 66.544174легендарными событиями и настоящим. Пространство, таким образом,пронизано временем. Помимо этой идеи, заложенной в содержание «Tertiumorganum», отметим следующую: «Только мысль может дать нам настоящеезрение вместо того грубого ощупывания, которое мы теперь называемзрением. <…> Это разделение времени на прошедшее, настоящее и будущееявилось именно потому, что мы живем на ощупь. <…>Мы должны признать,что прошедшее, настоящее и будущее ничем не отличаются друг от друга,что есть только одно настоящее»546. То же небо видел герой античных мифовОдиссей в своих скитаниях. Вслед за ним и обычными рыбаками читательподнимает глаза к небу, развертывающему перед нами мир античных мифов– охотник Орион и Геракл, Андромеда и Персей.
Карта звездного неба(пространство) превращается в летопись (время), где отражены «все имена,все славы, все победы» (Т. 1. С. 116). Следующая ступень в ассоциацияхприводит нас ко всем «летописям мира» (Т. 1. С. 116) и теософскомупонятию Хроник Акаши – вселенскому разуму, хранящему сведения обо всехсобытиях мира547. К ним можно получить доступ, согласно теософскимпредставлениям,следуяопределенныммедитативнымпрактикам.Источником этого образа является работа Р. Штайнера «Из летописи мира»(1904 – 1908) с подзаголовком «Акаши-хроники».Человек стоит в центре поэтического космоса Волошина. Поэтстремится понять природу человека, его происхождение.
Эта проблемаразрешается Волошиным в антропософском ключе в стихотворениях«Солнце» (1907), «Я верен темному завету…» (1910), «Отроком строгимбродил я…» (1911), «В эту ночь я буду лампадой…» (1914), в «ПутямиКаина» (1922 – 1923). Представления о космическом происхождениичеловека нашли свое отражение в стихотворении «Дети солнечно-рыжегомеда…» (1910). Волошин пишет: «Наше тело – это наша карма,546547Успенский П.Д. Tertium organum: Ключ к загадкам мира.
С. 63.Волошин М.А. Собрание сочинений. Т. 1. С. 474.175закристаллизовавшаяся и оформленная <…> Слой огня – воля и импульс<…> Человек строит тело как минерал»548. Однако в поэтическойинтерпретации этот процесс уподобляется не кристаллу, а пчелиным сотам.Образы пчел и меда связываются у Волошина с творением в самом общемсмысле, в том числе и с творчеством, поэтическим даром, и это позволяетнам видеть в образах Волошина еще и символистскую универсалию. А.Ханзен-Лёве рассматривает образы пчелы и меда в поэзии символистов какзнаки жизни, как выражение аполлонического и дионисийского смыслов,даже хлыстовской идеи, но и (на примере поэзии Вяч. Иванова и К.Бальмонта) как«центральный культовый символ, т.е.
искусства каккульта»549.Трактовка огня также дана с позиций антропософии: «И с огнем нашасродна природа» (Т. 1. С. 146). Тем не менее, будет упрощением говорить обэтом стихотворении как иллюстрации идей определенного учения. Суть нетолько в том, что поэтсвидетельствуетозаменяет кристаллы на пчелиные соты, чтодоминированииорганическихметафор,Волошинусложняет образ человеческого тела растительной семантикой: «Мы сквозьночь во плоти проросли / <…> / Корни наши простерты в высоты, / А цветыприпадают к земле» (Там же).Волошин-«антологист» проявлял интерес и к восточным культурам,обнаруживая в них ответы на вопрос о сущности человека и мира.
Идеяреинкарнации, индийский эпос возникают в стихотворении «Я верентемному завету…» (1910). В религиозно-философской поэме «Бхагавадгита»,части древнеиндийского эпоса «Махабхарата», Кришна, аватар бога Вишну,наставляет царевича Арджуну перед боем. Одну из фраз и цитирует548Волошин М.А. Собрание сочинений. Т.
1. С. 484.«Поэт-символист всегда остается а н т о л о г и с т о м, собирающим солнечный мед потустороннегоизлучения в хтоническое хранилище земной “памяти культуры” и не просто зарывающим его там, как(золотые) таланты в библейской притче, но пополняющим запас и использующим его. Поэтому егопроизведения – всегда “избранное” (т.е. антология), а значит, автор их “собирает, как мед или плоды, вчитательском же восприятии они все время порождают новые, иные конфигурации». Ханзен-Лёве А.Русский символизм.
Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика.С. 545.549176Волошин: «Быть всей душой в борьбе!» (Т. 1. С. 148). В мировоззренииВолошина сосуществуют различные культуры, поэтому естественнымпереходом от заветов индийского героя будет образ библейского Змея, «что внас посеял волю к свету» (Там же), трактовка которого явно далека оттрадиционной. Однозначно отрицательную характеристику змея-искусителяон заменяет амбивалентным образом: «Велев любить, сказал: “Убий”» (Тамже). Цепь поэтических ассоциаций делает новый виток, и змей становитсясимволом вечности – Уроборосом: «Кто раз упал в твои спирали / Тем нетпутей к небытию» (Там же).
Идеи реинкарнации коррелируют с образом огня(«И плоть моя – росток огня» // Там же) и мотивом духовного вечногостранствия («Предвечно странствие мое» // Там же), проанализированныхниже на материале других стихотворений.Лирическому герою Волошина ведомы и тайны судьбы отдельногочеловека. Об увлечении Волошина искусством хиромантии говоритстихотворение «Раскрыв ладонь, плечо склонила…» (1910). Об этомвспоминает и Цветаева в очерке «Живое о живом»: «Сидим, он на диване, яна валике (я – выше), гадаем, то есть глядим: он мне в ладонь, я ему в темя, всамый водоворот: волосоворот. Из гаданья, не слукавя, помню только одно:Когда вы любите человека, вам всегда хочется, чтобы он ушел, чтобы о немпомечтать»550. Образ героини, прототипом которой, вероятно, и былаЦветаева, сужается до «бледной ладони» (Т. 1.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
