Диссертация (1098132), страница 65
Текст из файла (страница 65)
Этот сценарий трудно примирить систорической реальностью. Два предыдущих раздела были в основномпосвящены представлению аргументов в пользу высокого статуса лувийскогоязыка в период ассирийских факторий, и все же в Канеше/Несе преобладалихеттские имена.
Впоследствии социальный статус лувийского языка могизмениться только в худшую сторону. Княжество Пурусханды потеряло свойпривилегированный статус в Анатолии, а правители Несы и Хаттусысерьезно преуспели в завоевании больших пространств на лувоязычнойтерритории. Если на то пошло, следовало бы ожидать, что при такихобстоятельствах хетты укрепили бы свою ономастическую традицию.Разумеется, остается вероятным, что отдельные лувические имена обрелипопулярность среди хеттов по ряду причин, не связанных с общейлингвистической ситуацией.
Таким образом, имена Хантили II и Циданты II,какэтопоказановыше,могутвосходитькименамихцарскихпредшественников Хантили I и Циданты I. Однако такие случаи могутявляться лишь исключениями, подтверждающими правило.Есть что сказать в защиту возрастающего числа носителей лувийскогоязыка в Хаттусе по сравнению с Канешем. Как упоминалось ранее, Хаттуса,вероятно, была основана заново как административный центр нового312царства, при этом Лувия, будучи одной из его провинций, скорее всего,оказалась источником немалой части населения новой столицы.
Появлениелувийских имен в хаттусской ономастике не было ограничено близкимиродственниками царя. В земельных пожалованиях периода Древнего царстваупомянут старший виночерпий с лувическим именем Zidanni [Laroche 1966,§1554], а лувийская женщина Tiwatawiya встречается в другой подобнойжалованной грамоте в качестве переданного имущества [Laroche 1966,§1351]. Эти свидетельства, конечно, весьма ограничены, но единственнаяпричина, по которой невозможно расширить этот список, заключается вкрайне слабом знании древнехеттской просопографии. Например, из данногопериода известны только три официальных лица, чьи имена являютсяхеттскими. Кроме Аллувамны, зятя Телибину, и Писени, сына Хантили I,убитого Цидантой I, можно упомянуть только хеттского придворногоИлалиум(м)у, современника Хантили I [Laroche 1966, §446]315.
Тем не менеебольшое число носителей лувийского языка в хеттской столице не позволяетобъяснить, как они проникли в высшие эшелоны власти. Как обсуждалосьвыше, древнехеттский на тот момент явно не был умирающим языком, такчто если бы хеттские цари хотели набрать слуг из своего этноса или найтитаких же спутников жизни для своих родственников, то у них не возникло бытрудностей.Таким образом, необходимо рассмотреть последнюю альтернативу,предполагающую, что хеттские правители Древнего царства сознательностремились внедрить инородцев в среду правящего класса (иногдав ущерб себе, поскольку они могли погибнуть от рук новых слуг илисвойственников).
К сожалению, не имеется исторических текстов, которыепролили бы свет на то, как осуществлялась этническая диверсификация.Однако можно найти косвенное подтверждение существования подобной315Хотя имя Писени обычно сопоставляется с хетт. LÚ-as=pesnas ‘мужчина’, которое лексически отличноот лув. zid(i)- ‘мужчина’, тем не менее оно содержит изменение в вокализме основы, напоминающееi-мутацию.313практики в анализе метафорического переключения кодов в ритуалах,отражающих хеттский государственный культ.Носители нескольких языков способны чередовать различные коды(языки) в устной речи по разнообразным причинам. Это может делаться дляподчеркивания их компетенции (метафорическое переключение кодов), вответ на внешние факторы (ситуационное переключение кодов), из-занеспособностипородитьсвязныйдискурснавыбранномязыке(некомпетентное смешение кодов), или без определенной цели или явнойпричины(подсознательноепереключениекодов).Сходныефакторыответственны и за формирование многоязычных текстов (или несколькихпараллельных текстов на различных языках) в определенных эпиграфическихсообществах.Различиемеждуситуационнымиметафорическимпереключением кодов, будучи не всегда очевидным в случае устнойкоммуникации, является более отчетливым, если иметь дело с письменнымитекстами.
Ситуационное переключение кодов зависит от формальноопределимых параметров, таких как жанр текста или способ его исполнения.В противоположность этому, метафорическое переключение кодов зависитот факторов, которые не могут быть определены на основе лишьлингвистического контекста. Редакция греческих текстов, дополненнаялатинским аппаратом, и франко-английские двуязычные дорожные знаки вКвебеке представляют образцовые примеры письменного переключениякодов первого и второго типа соответственно.Религиозные ритуалы из Хаттусы, отражающие официальный культДревнего царства, дают примеры переключения кодов между хеттским,лувийским и иногда палайским языками. К релевантным материаламотносятся текст KUB 35.133+ (хеттский и лувийский) и фрагменты,объединенные в CTH 752 (хеттский, лувийский и палайский)316.
Поскольку316Ларош [Laroche 1971] классифицировал KUB 35.133 как часть CTH 772, тем самым предполагая, что этоодин из Истанувских ритуалов. Штарке [Starke 1985: 271] убедительно показал, что данный текст,записанный поздненовохеттским пошибом, должен рассматриваться вместе с древнехеттскимифрагментами, в которых упоминаются люди asusala, и, следовательно, его следует отнести к CTH 665 (ср.обсуждение в разделе 1.2).314данные ритуалы отражают самые ранние из известных попыток письменнойфиксации лувийской речи, важно понять мотивацию для подобного решения.Представляется, что переключение кодов в рассматриваемых текстах имееткак ситуационный, так и метафорический компонент.В качестве примера рассмотрим фрагмент ритуала KBo 19.155,который содержит отрывки на хеттском (курсив), лувийском (жирныйшрифт) и палайском (обычный шрифт)317.
Хотя рассматриваемый текстсохранился в передаче среднехеттским пошибом, наличие палайскихкомпонентов склоняет чашу весов в пользу гипотезы, что его исконнымязыком был древнехеттский. Нет сомнения в том, что данный текст, гдедважды упомянут титул tabarna, должен отражать государственный культХаттусы. Форма memahhi ‘я говорю’, реконструированная в 16 строке,предполагает, что хеттский компонент относится к прескриптивной частиритуала, за которой следует палайское заклинание318. Поэтому можнопоказать, что сдвиг между хеттским нарративом и лувийской/палайскойпрямой речью исполнителей ритуала является примером ситуационногопереключения кодов.
Но как объяснить чередование между лувийскими ипалайскими заклинаниями в одном тексте? Согласно простейшей гипотезе,они следуют друг за другом для увеличения эффективности ритуала, ноточное метафорическое значение сдвига от палайского к лувийскому и затемназад к палайскому не может быть определено только на основании данногофрагмента.317Штарке [Starke 1985: 38] предлагает несколько иное распределение между лувийскими и палайскимиотрывками в данном фрагменте. По его мнению, строки 1–3 являются лувийскими, а строки 4–7 могут бытьлибо лувийскими, либо палайскими.
По моему мнению, палайский характер строки 7 обеспечиваетсяналичием контрастивной клитики =ma, которая в лувийском языке замещается =ba. Форма hantili(-) встроке 3 определенно не является хеттской, однако может представлять собой архаичную палайскую форму,не находящую других параллелей в палайском корпусе. Восстановление клитического комплекса [n]ū=ku[Carruba 1970b: 26, сноска i] предполагает палайский характер строки 17.318Существительное huitumar-sa ‘жизненная сила’, восстановленное в строке 13, было бы весьма уместно вмолитве о благополучии заказчика ритуала (ср. использование того же слова в KBo 13.260 iii 18, а такжемногочисленные примеры хетт. huiswatar ‘жизнь’ в аналогичных контекстах).315(139)KBo 19.155, CTH 752 (MS), Starke 1985: 41–421.]x-an?-x[2.]x-x-ah-ha-ši ha-tar[-3.]x ha-an-ti-l[i(-)________________________4.]x-at-ta-an-ti-iš[5.]a-ru-uš šu-wa-ru-u[š6.t]a-ba-ar-na-aš MUNUSt[a?-wa?-na?-an?-na?-aš?7.UR U] Ha-at-tu-ša-ma x[_________________________8.w]aa-ti-i-la-kat wuu-ú-uz-za-an[-ni-kat9.]x-ta-pa-a-at-ta a-ú-in-t[a10.]x-šu-un-nu-wa-an-te-en-zi t[a?-11.]wa-ar-pa-i-in-zi hi-˹iš˺[-12.]x-ta-a-an-ta [13.hu-i-]˹tu-mar˺-ša [__________________________14.]NINDAhar-ša-u[š15.]x mar-nu-an[-16.me-]e-ma-˹ah˺[-hi__________________________17.nu-]ú-ku x[18.]i-tu-ú(-)x[19.n]a-di-i-en-ta[20.]x-šu-ú-ri-it[-___________________________21.t]a-ba-ar-na-a[š22.n]a-di-pí ku-t[a?-23.]x-a-ar-ha-an[(-)24.h]u-wa-ar-na-as(-)x[25.p]al-li-iz-za-a[___________________________26.]a-al-li-x[27.]x(-)x[316Другой хеттский ритуал, также содержащий заклинания и налувийском, и на палайском, — это CTH 752.A-D.
Хотя ему присвоен тот женомер в каталоге, что и рассмотренному выше фрагменту (139), все жеимеются причины считать, что фрагмент (139) относится к другому тексту319.Данный ритуал, главная цель которого, по-видимому, — умилостивить богагрома, сохранился в древнехеттской и среднехеттской копиях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
