Диссертация (1098107), страница 17
Текст из файла (страница 17)
58.И то и сё. Л. 2. С. 1–2.250И то и сё. Л. 2. С. 2.251И то и сё. Л. 2. С. 3.252Что-нибудь. Еженедельное издание с маия по ноябрь 1780 года. 2-е изд. СПб.: Тип. Артиллер. и инж. кад.корпуса, 1782. Л. 1. С. 4.24966ния на гору; гора не имеет названия, но мифологический смысл этой детали, конечно, ясен.В журнале «Что-нибудь» Аполлон, увидев рассказчика, кричит; вместе с музами он расспрашивает рассказчика, почему он явился, а потом бьет его по щекам иприказывает «марая бумагу стихами и прозою, приносить некоторый род удовольствия смертным»253. Мотив оскорбления, предшествующего посвящению поэта, сампо себе не пародиен; в «Теогонии» Гесиода музы, встретив поэта, обращаются к нему: “ποιμένες ἄγραυλοι, κάκ᾽ ἐλέγχεα, γαστέρες οἶον” (ст.
26) – «Эй, пастухиполевые, – несчастные, брюхо сплошное!» (перевод В. В. Вересаева254); пародийныйэлемент вносится сюжетной реализацией этого традиционного мотива с помощьюприема грубой комики.В журнале «Что-нибудь» далее Аполлон ведет рассказчика в лес, описание которого представляет пример комической аллегории: «на деревьях вместо плодов илистьев произрастают рифмы, вместо травы на земле видны разные роды стихов;вместо цветов процветают там дактили с трохеями и самая крапива либо спондеем,либо ямбом жжется»; затем следуют в дом, где «в первой комнате все обои унизаныанапестами; в зале ямбы составляли все украшение; в столовой хореи занимали всестены»255; описание вызывает ассоциации с «Елисеем» В. И.
Майкова, где Аполлон,рубя дрова, «Удары повторял в подобие хорея, / А иногда и ямб и дактиль выходил»256. Комический эффект поддерживается мотивом пьянства: рассказчика приглашают к столу, где Кастальская вода издает запах, напоминающий о «питейныхдомах»257 – характерном локусе ирои-комики. Дополняет картину сцена, где Аполлон играет на гудке, а музы уподобляются «певцам, которые на площади о Лазаревелегласно воспевают»258.253Что-нибудь.
Л. 1. С. 6.Эллинские поэты VII–III вв. до н. э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика / Отв. ред. М. Л. Гаспаров. М.: Ладомир,1999. (Античная классика). С. 29.255Что-нибудь. Л. 1. С. 6.256Майков В. И. Избр. произв. / Вступ. ст., подг. текстов и примеч. А. В. Западова. М.; Л.: Сов. писатель,1966.
(Библиотека поэта. Большая серия). С. 88.257Что-нибудь. Л. 1. С. 7.258Там же.25467К произведениям низового, народного искусства (но не фольклора, а лубочнойлитературы) как примерам эстетически «низкого» обращается в аналогичной сценеуже М. Д. Чулков: в его журнале рассказчик после удара виноградной кистью становится похож «на Евдона или на Берфу, которых видал в Москве на Спасском мостув продаже»259.В отличие от предшествующих мотивов этот не обусловлен непосредственноархетипическим сюжетом; его использование в двух журналах может интерпретироваться как косвенное свидетельство влияния первого из них на второй. Такое влияние тем более вероятно, что издатель журнала «Что-нибудь» оправдывает свою надежду на литературный успех, апеллируя к авторитету прежних журналов; перечисляя наиболее, по его мнению, важные, он называет среди них «И то и сё»260.Впрочем, мотивы заключительного фрагмента аллегорического вступления кжурналу «Что-нибудь» находят и другие соответствия в русской литературе того жепериода.
Гудок, то есть трехструнная скрипка, служит аллегорическим атрибутом«низкой», простонародной поэзии – комическим двойником лиры – в разнообразныхконтекстах, где снижение образного ряда мотивируется пародийной либо стилизационной установкой261. В журнале «Полезное с приятным» помещена басня «Гудоки скрыпка»262, где вынесенная в заглавие антитеза аллегорически выражает мысль осоциальном неравенстве; мораль – требование довольствоваться своим положением.И. С.
Барков начинает «Оду кулашному бойцу» так: «Гудок, не лиру, принимаю, / Вкабак входя, не на Парнас»263, В. И. Майков во вступлении к «Елисею» обращается кСкаррону: «Приди, настрой ты мне гудок иль балалайку»264, а Н. П. Николев даетстихотворению «Русские солдаты», стилистически сниженному по сравнению содическим каноном, обращение к которому определяется батальной темой, подзаго259И то и сё. Л. 2. С. 3.Что-нибудь. Л. 1.
С. 7.261См.: Словарь русского языка XVIII века. Вып. 6: Грызться – Древный. Л.: Наука, 1991. С. 9; Клейн И. Труба, свирель, лира и гудок (Поэтологические символы русского классицизма) // Клейн И. Пути культурного импорта:Труды по русской литературе XVIII века. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 229–232.262Полезное с приятным. Полумесячное упражнение на 1769 год. [СПб.]: При Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, [1769].
Полумесяц 9. Ст. 40. С. 30–32.263Поэты ХVIII века: В 2 т. / Вступ. ст. Г. П. Макогоненко; биогр. справки И. З. Сермана; сост.Г. П. Макогоненко и И. З. Сермана; подг. текста и примеч. Н. Д. Кочетковой. Т. 1. Л.: Сов. писатель, 1972. (Библиотека поэта. Большая серия). С. 164.264Майков В. И. Избр. произв. С. 77.26068ловок «гудошная песнь» и открывает его следующим вступлением: «Строй, кто хочет, громку лиру, / Чтоб казаться в высоке; / Я налажу песню миру / По-солдатски нагудке»265.Сюжет встречи издателя с Аполлоном находит продолжение в № 3 журнала«Что-нибудь», где античные образы также предстают в ирои-комическом освещении266.
На этот раз сцена развертывается не в условном мифологическом пространстве, мотивированном с помощью сна, но на петербургской набережной. Прогуливаясь там утром, издатель встречает Меркурия, одетого, как скороходы знатныхгоспод, но с крыльями на ногах, а затем Аполлона верхом на Пегасе. Контакт двухобразных сфер – мифологической и «реальной» – описан с помощью предметныхдеталей: издатель прячется от Меркурия и Аполлона под лавку, но его выдают серебряные кисточки на фраке; заметив это украшение, Меркурий хватает его за воротник и извлекает из убежища. Аполлон приказывает издателю писать не толькопрозой, но и стихами. Эпизод заканчивается решением издателя написать эклогу,«которая ниже сего и следует»; далее помещена эклога «Пленира»267. Вся эта статьявыполняет, таким образом, функцию рамки, мотивируя публикацию эклоги. Впоследствии в журнале часто печатаются стихи, приписанные как издателю, так и читателям-корреспондентам.Роль издателя в журнале «Что-нибудь» не сводится к участию в этих сценах.Он также вступает в диалог с читателями, и подобные фрагменты лишены фантастического колорита.
Иными словами, образ издателя существует одновременно вдвух планах – «реальном» и «фантастическом», которые намеренно смешаны. Мотивировка ввода фантастики сном, предложенная во вступительной статье, устраняется в следующей сцене с участием мифологических персонажей, где фантастика нетолько снижена, но и погружена в быт. Все это придает образу издателя в журнале«Что-нибудь» парадоксально протиоречивый и оригинальный характер.265Поэты ХVIII века. Т. 2. С. 43; См.
тж.: Львов Н. А. Добрыня. Богатырская песнь // Поэты ХVIII века. Т. 2.266Что-нибудь. Л. 3. С. 1–3.Что-нибудь. Л. 3. С. 3–6.С. 229.26769Вступление к журналу «Что-нибудь от безделья на досуге» реализует другуюсюжетную модель, нежели в журналах «И то и сё» и «Что-нибудь». К дверям рассказчика в холодную ненастную ночь приходит странник; хозяин оказывает ему радушный прием, и на следующее утро, перед тем как расстаться, в благодарностьгость оставляет подарок – колпак, а в нем «великое множество разных свертков итетрадок»268.
Таинственный посетитель оказывается Момусом, божеством смеха, анайденные в колпаке бумаги, по утверждению издателя, и есть те произведения, которые он помещает в своем журнале.Это, очевидно, версия сюжета «Награжденное гостеприимство» (“HospitalityRewarded”) – 750B по указателю А. Аарне – С. Томпсона269 («Чудесный нищий» поуказателю Н. П. Андреева270, «Чудесный странник» по СУС271). Ключевой мотив учтен в п. Q1.1 «Указателя мотивов народной литературы» С. Томпсона272.Традиционный сюжет функционирует как повествовательная рамка для введения вставных эпизодов, в качестве которых выступают все следующие далее статьижурнала.
Обычный для литературы XVIII века мотив найденных или как-либо иначеприобретенных бумаг, известный, например, по «Сентиментальному путешествию»Л. Стерна273 и «Путешествию из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева274, здесь дается не в бытовом, а в мифологическом оформлении.Аллегорический сюжет сочетается с предметной детализацией. Экспозицияпейзажная; внимание к подробностям и мрачный, создающий меланхолическое настроение колорит всей сцены позволяет предположить влияние современной журналу Н. П. Осипова сентиментальной литературы.
С мрачным ночным пейзажем в начале статьи контрастирует светлый утренний, которым отмечено начало второй час268Осипов Н. П. Что-нибудь от безделья на досуге. Еженедельное издание. СПб.: [Тип. Губ. правления], 1800.С. 6.269The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. A. Aarne’s Verzeichnis der Märchentypen translatedand enlarged by S. Thompson. 2nd revision.
Helsinki: Academia scientiarum Fennica, 1961. P. 255–256.270Андреев Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л.: Гос. рус. геогр. о-во, 1929. С. 52.271Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Сост.: Л. Г. Бараг, И. П. Березовский,К. П. Кабашников, Н.
В. Новиков; Отв. ред. К. В. Чистов. Л.: Наука, 1979. С. 185.272Thompson S. Motif-Index of Folk-Literature: A Classification of Narrative Elements in Folktales, Ballads, Myths,Fables, Mediaeval Romances, Exempla, Fabliaux, Jest-Books, and Local Legends. Revised and enlarged edition: [In 6 vols.].Vol. 5: L–Z. Bloomington (Ind.): Indiana University Press, 1957. P. 185. См. тж.: Hansen W. F. Ariadne's Thread: A Guide toInternational Tales Found in Classical Literature. Ithaca: Cornell University Press, 2002. P.
211 ff.273[Sterne L.] A Sentimental Journey through France and Italy. By Mr. Yorick. A new edition: [In 2 vols]. Vol. 1.London: Printed for T. Becket and P. A. De Hondt, 1768. P. 147 ff.; Vol. 2. P. 129 ff.274Радищев А. Н. Полн. собр. соч.: В 3 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1938. Т.
1. С. 259 сл., 311 сл., 336 сл.70ти текста. Портретная характеристика Момуса поначалу не выдает в нем черт мифологического персонажа: он является «в старом затасканном байковом сертуке»275.Однако финал фантастический: признавшись, кто он, Момус поднимается в воздух искрывается в облаках.Все три рассмотренных аллегорических сцены посвящения представляют собой примеры трансформации, а точнее – пародийного снижения традиционных сюжетов, ставших для них основой. Во всех случаях снижение осуществляется посредством соединения архаичной сюжетной модели с чуждыми ей в высокой традициимотивами. Однако мотивы эти различны. М. Д. Чулков берет не только сюжетнуюоснову, но и модифицирующий ее «низкий» образ из традиционного аллегорического фонда, вводя комическую фигуру сатира и ассоциирующийся с ним мотив опьянения. В журнале «Что-нибудь» используются мотивы, связанные с жанрами ироикомической поэмы и пародийной оды.
В журнале «Что-нибудь от безделья на досуге» эффект снижения возникает благодаря модернизации, то есть совмещению аллегорического сюжета с композиционными и стилистическими моделями, распространенными в современной автору повествовательной прозе.Различна и композиционная роль этих сцен.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
