Диссертация (Лингвокультурные коды в семантике лексико-фразеологических единиц военного сленга США), страница 7

Лупанова выделяет образы животных, частейтела человека, пищи и цветов, участвующие в процессе формированиямировоззрения представителей военной субкультуры и репрезентирующиезооморфный (rat trap ‘подводная лодка’, boars nest (груб. фам.) ‘казарма’, dog face‘рядовой’), соматический, или телесный (back scratching ‘огонь по танковомудесанту противника’, give the bloody nose ‘нанести противнику тяжелые потери;потрепать противника в бою’, blue nose certificate ‘запись в послужном списке опрохождении службы в условиях Крайнего Севера’), пищевой (meat wagon‘машина скорой помощи’, cheese toaster ‘штык’, soldier’s supper ‘голодание’) и34цветовой (blue belt США ‘медицинская сестра’, black shoe ‘офицер корабельнойслужбы на авианосце (в отличие от летного состава, носящего коричневуюобувь)’, red hot ‘особо опасный’) культурные коды [Лупанова: 184].1.3.

Семантика языковых единиц лингвокультурных кодовПредметные образы, переплетенные в структуре языковых единиц сглубиннымипредставленияминормативно-ценностнойсистемычеловека,находят словесное воплощение в лингвокультурных кодах. Важнейшим этапом напути изучения лингвокультурных кодов является исследование символическихзначений - культурных смыслов, носителями которых выступают образы,заключенные во внутренней форме слов и устойчивых словосочетаний, и реалий,отображенных в этих образах, а также стереотипных представлений в ихсемантике, отображающих специфику мировосприятия и систему моральнонравственных ориентиров, сложившихся в обществе.1.3.1. Символический аспект семантики лингвокультурных кодовУ истоков исследования понятия «символ» в языкознании стоит первыйкрупный теоретик лингвистики России – А.

А. Потебня, согласно положениямкоторого одной из причин появления символов в языке является потребность словвосстанавливать собственное забываемое значение: «…вместе с лексическимростом языка затемнялось первоначальное впечатление, выраженное словом…Соответственно замене обветшавших звуков и форм новыми собственный смыслслова поддерживается в памяти народной сопоставлением этого слова с другим,имеющим сходное с ним основное значение» [Потебня: 5]. Лингвист указываетна близость основных признаков у символа и обозначаемого предмета. Так,единое представление об огне и его цвете является причиной того, что калинастала символом девицы, а девица была названа красною [там же].

А.А. Потебня35выделяет три типа отношений между символом и словом: сравнение,противоположение и отношение причинное [там же: 6].Символизм знака, обусловленный его способностью иметь несколькозначений, подчеркивает в своих трудах русский философ и языковед А. Ф. Лосеви выводит «аксиому символа», которая гласит, что «всякий знак может иметьбесконечное количество значений, т. е. быть символом» [Лосев, 1982: 64].Принципиально важной является проблема соотнесения символа исодержания передаваемых им культурных сведений. Символ, по Лосеву,представляет собой двусторонний феномен, выступая в роли специфическогофактора социокультурного кодирования информации и механизма передачи этойинформации.

Отдельное внимание Лосев уделяет проблеме разграничениясимвола с соседними с ним структурно-семантическими категориями воизбежание возможного смешения понятий в ходе исследования теории символа[Лосев, 1982: 110].Так, А. Ф. Лосев указывает на близость символа к метафоре: «и в символе ив метафоре идея вещи и образ вещи пронизывают друг друга, и в этом ихбезусловное сходство» [там же]. Различие двух понятий заключается в отсутствиив метафоре прямого указания на «загадочный предмет», на который направлена ееидейная образность, в некоторой «растворенности» этого предмета в еевнутренней форме. Символ же обязательно указывает на неизвестный нампредмет, обозначением которого он является, и дает возможность понятьсущность этого предмета, чтобы он стал для нас известным [Лосев, 1971: 3 – 4].При этом метафора обладает сама по себе значением и может указывать только насаму себя, а не на существующие вне ее образные материалы, в отличие отгораздо более богатой с этой точки зрения символической образности, которая«не имеет самодовлеющего значения, а свидетельствует еще о чем-то другом,субстанционально не имеющем ничего общего с теми непосредственнымиобразами, которые входят в состав метафоры» [Лосев, 1982: 439].Другой структурно-семантической категорией, отражающей, наряду ссимволом, идейную образность предмета и сам этот предмет, а также их взаимное36отождествление, выступает аллегория.

Отличие символа от аллегории Лосеввидит в отсутствии тесной связи в последней между отвлеченной идеей,иллюстрируемой каким-либо сравнением, т. е. предметом, и обратной сторонойизображаемого предмета. Таким образом, в аллегории «образная сторона…только поясняет идею, разукрашивает ее и по существу своему совершенно ненужна идее. Она делает ее только более понятной, более наглядной, прибавляя кней многое такое, что для нее вовсе не существенно… Идейно-образная сторонавещи гораздо содержательнее, пышнее, художественнее, чем эта отвлеченнаяидея, и может рассматриваться совершенно отдельно от той идеи, к иллюстрациикоторой она привлечена» [Лосев, 1995: 111 – 112].Образность предмета, заложенная в аллегории, используется только вкачестве иллюстрации и не имеет самостоятельного значения в отрыве отконтекста,вотличиеотсимвола,вкоторомобразноеоснованиене «погибает», так как сконструировано закономерно и по определенному закону[Лосев, 1995: 113].А.

Ф. Лосев определяет символ как одновременно конечный и бесконечныйфеномен, представляющий собой образную конструкцию, способную указыватьна любые бескрайние области инобытия [Лосев, 1982: 443].Советский и российский семиотик Ю.

М. Лотман склонен полагать, чтолюбая лингвосемиотическая система в истории культуры ощущает собственнуюнеполноту без собственного определения символа [Лотман, 1992]. Символ,согласно положениям концепции Лотмана, может «сохранять в свернутом видеисключительно обширные и значительные тексты» [Лотман, 1996: 148]. Символ вплане выражения и плане содержания представляет собой определенный текст,обладающий единым замкнутым в себе значением и выраженной границей,которая позволяет выделить его из окружающего семиотического контекста[Лотман, 1992].Ю. М. Лотман указывает на архаический характер символов: возникновениебольшей части из них «восходит к дописьменной эпохе когда определенные(и, как правило, элементарные в начертательном отношении) знаки представляли37собой свернутые мнемонические программы текстов и сюжетов, хранившихся вустной памяти коллектива.

Кроме того, являясь законченным текстом, символобладает смысловой и структурной самостоятельностью, способен легкоизвлекаться из одного семиотического окружения и проникать в новое. Данныйфакт обусловлен важной чертой символа: он никогда не принадлежит какомулибо одному синхронному срезу культуры – он всегда пронзает этот срез повертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа всегдадревнее, чем память его несимволического текстового окружения» [Лотман,1992].К одному из важнейших свойств символов Ю.

М. Лотман относит ихспособность определять национальные и ареальные границы культуры. Символыв текстах, сюжетных схемах и дугих семиотических образованиях передаютпамять народа и специфику культуры нации из поколения в поколение, из одногокультурного пласта в другой. Консолидирующая функция символов проявляется втом, что они остаются в памяти культуры и тем самым не дают ей распасться «наизолированные хронологические пласты» [Лотман, 1992].Согласно положениям концепции Ю. М.

Лотмана символ обладаетдвойственной природой: «С одной стороны, пронизывая толщу культур, символреализуется в своей инвариантной сущности. В этом аспекте мы можемнаблюдать его повторяемость. Символ будет выступать как нечто неоднородноеокружающему его текстовому пространству, как посланец других культурныхэпох (= других культур), как напоминание о древних (= "вечных") основахкультуры.

С другой стороны, символ активно коррелирует с культурнымконтекстом, трансформируется под его влиянием и сам его трансформирует. Егоинвариантная сущность реализуется в вариантах. Именно в тех изменениях,которым подвергается "вечный" смысл символа в данном культурном контексте,контекст этот ярче всего выявляет свою изменяемость. Символ служитмеханизмом коллективной памяти, а структура символов той или иной культурыобразует систему, изоморфную и изофункциональную генетической памятииндивида» [там же].38В трудах С. С. Аверинцева понятие «символ» трактуется в узком смысле,как символ художественный – универсальная категория эстетики, котораяраскрывается путем сопоставления со смежными категориями образа и знака, и вболее широком – как образ, который рассматривается в аспекте своей знаковости,т.

е. символ и есть знак, «наделенный всей органичностью мифа и неисчерпаемоймногозначностью образа» [Аверинцев: 157].В символе образ выходит за свои пределы, в нем присутствует смысл,имеющий отношение к образу, но не тождественный ему. Образ предмета исмысл в структуре символа – это два полюса, «немыслимые один без другого (ибосмысл теряет вне образа свою явленность, а образ вне смысла рассыпается на своикомпоненты), но и разведенные между собой и порождающие между собойнапряжение, в котором и состоит сущность символа.

Переходя в символ, образстановится "прозрачным"; смысл "просвечивает" сквозь него, будучи дан именнокаксмысловаяглубина,смысловаяперспектива,требующаянелегкого"вхождения" в себя» [Аверинцев: 157].Н. Д. Арутюнова относит символ, наряду со значением, эмблемой, знаком исигналом, к именам – классификаторам семиотических концептов, выражающимзнаковые отношения, то есть отношения между означающим, или формой, иозначаемым, идеальной категорией [Арутюнова: 313]. В концепции лингвистаидея наглядного представления о предмете, на основании которого возникаютпереносные смыслы, объединяет понятия образ, метафора и символ.Образ, с точки зрения Н. Д.

Арутюновой, ориентирован на предметный мири воспроизводит объект в его целостности, а его источником служит зрительноевосприятие, комплексно фиксирующее цвет, форму, положение в пространстве,пропорции объекта [там же: 315].«Прямым наследником» образа выступает метафора – «сдвоенный образ»,возникший через отнесенность качеств и свойств определенного объекта кчеловеку. Образ, не допускающий категориальной ошибки, отличается отметафоры, возникающей «только в условиях нарушения категориальных границ»:«Ресурс метафоры – сдвиг в классификации объекта, включение его в тот класс,39которому он не принадлежит. Метафора применяет образ, сформированныйотносительно одного класса объектов, к другому классу или к конкретномупредставителю другого класса: образ волка – к человеку, образ медведя – кСобакевичу, образ театра – к миру, образ игры – к жизни» [там же: 323].Метафора и символ, согласно концепции Н.