Диссертация (Социокультурная идентичность населения Соловецких островов), страница 10

Такимобразом, человеческая адаптация имеет свою “предданную” девиантность, своих бунтовщиков- тех, которые отвергают существующее, чтобы приспособиться к тому, что так частоназывают(и,защищаясь,ироковымобразомзлоупотребляя)хорошимисловами“человеческие условия”. “Преданная” девиантность и формирование идентичности унеобычныхличностейчастосвязываютсясневротическимиипсихотическимирасстройствами или по крайней мере с пролонгированным мораторием относительнойизоляции, в которых претерпеваются все отчуждения юности» [Эриксон, 1996, с. 262].Учитывая обе позиции, мы можем сделать вывод о том, что адаптация имеет двестороны: она важна для сохранения традиционных тенденций, но в некоторых случаяхдезадаптация порождает новую норму, новую традицию, и становится толчком для37социальных изменений.

Импульс к дезадаптивному поведению, равно как и источникадаптационных стратегий, заложен в самой структуре идентичности.Идентичность – это неосознанный, но взвешенный выбор, проходящий в единицувремени, - в пользу традиции или изменения. Это также и выбор между ценностьюавтономного «Я» и ценностью единства и солидарности внутри сообщества. И потомусильная, ясно ощущаемая идентичность не позволяет инертности адаптационных процессоввзять верх над изобретательностью и нестандартными путями развития общества и индивида[cм.: Рахманова, 2015a]. «В нашем последнем разговоре Пауль Тиллих выказал беспокойствопо поводу чрезмерной сосредоточенности медицины на “адаптивном” “эго”.

Она, по егомнению, может привести (я передаю своими словами) в будущем к дальнейшим попыткамсделать человечество настолько “адаптивным”, что оно уже будет не в состоянии думать об“абсолютных целях”» [Эриксон, 1996, с. 307]. Поэтому говоря о социальной адаптации,следует с большой осторожностью говорить об этом явлении исключительно в позитивномзначении. Иначе можно получить ситуацию, которую очень метко подметил Вл. Ядов:«Пассивно-выжидательная стратегия адаптации определенно доминирует над активнодеятельной, каковая отличает немногих из “продвинутых” и относительно благополучныхслоев населения» [Ядов, 1995, c.

177].Не является ли причиной пассивности сама установка на то, что адаптация так или иначенеобходима? У некоторых исследователей мы видим даже уравнивание идентификации иадаптации, которые, как предполагается, находятся под давлением социального поля:«идентификация – одно из направлений “привязки” человека к определенному социальномуполю наряду с ориентацией и адаптацией» [Щербакова, 2004, с. 48]. О подобном давлении идаже символическом «насилии» пишет идругая исследовательница: «именно благодаряумению человека включаться в социальное, производя над своим Я особый вид культурнойдеятельности («насилие культурой») – «стирание» различий, «устранение» инаковости,адаптацию к отличиям с Другими («Чужими»), человек являет себя в Мы, осознавая себя нетолько через индивидуальное бытие, но и через совместное сосуществование с другимилюдьми» [Астафьева, 2012, с.

80].О негативной стороне вышеописанного контраста стабильности и гибкости упоминают всвоей критической статье Брубекер и Купер. Они отмечают, что порой «приписываниеиндивидов к таким “идентичностям” оставляет многих людей – с неровной траекториейпроисхождения и разнообразием культурообразующих инноваций и адаптаций – зажатымимежду не совсем подходящей жесткой идентичностью и мягкой риторикой гибридности,разнообразия и текучести, что не дает ни понимания, ни утешения» [Брубейкер, Купер, 2002,c.

104]. В связи с этим становится понятно, что невозможно компромиссное сочетание38жесткости (стабильности) и гибкости (адаптивности) идентичности. В каждой конкретнойситуации выбор делается либо в пользу сохранения крепкой личности и идентичности, либо впользу подстраивания под общественную норму.Или же все-таки компромисс возможен? Жан Бодрийяр предлагает совершеннонеожиданный взгляд на современные тенденции: «способность адаптации совпадает ссоциальной мобильностью, отличной от традиционного возвышения выскочки или человека,продвинувшегося самостоятельно. Теперь не разбивают связи своей индивидуальнойтраекторией, не пролагают свой путь, порвав со своим классом, не сжигают мосты; речь идет отом, чтобы быть подвижным вместе со всем миром и преодолевать закодированные ступенииерархии, знаки которой неукоснительно распределяются» [Бодрийяр, 2006, с. 217].Однако «быть подвижным вместе со всем миром» вовсе не означает размываниеидентичности или потерю личностной автономии.

Предлагается смена оптики, и новый взглядна природу социальных трансформаций и социального движения как такового. История - этоне движение целой совокупности индивидов, которые своими разрозненными траекториямисоставляют более или менее четкое русло. Теперь история – это движение обществ исообществ, их столкновение. Теперь они, а не отдельный индивид, являются основнымиединицами измерения.В связи с этим становится понятным утверждение З.

Баумана о том, что ранееуникальные и даже маргинальные поступки теперь могут легко стать трендом: «контекстпостмодерна даёт новые качества тем типам, что были известны его предшественникам, – иэто происходит по двум ключевым направлениям. Первый: стили [жизни], когда-топрактиковавшиеся маргиналами в маргинальные временные промежутки и в маргинальныхместах, теперь практикуются большинством людей в период расцвета возможностей, изанимают центральное место в их жизненном мире. Теперь эти стили действительно сталистилями жизни. Второе: для некоторых, если не всех, - эти типы не являются вопросомвыбора, не ‘или-или’ – постмодерная жизнь слишком беспорядочна и бессвязна для тогочтобы иметь хоть какую-нибудь связную модель» [Bauman, 1996, p.

26].Порой среда, к которой индивиду предстоит адаптироваться, настолько размыта, ееграницы так зыбки, что сложно говорить о возможности как-либо повысить эффективностьадаптации в подобных условиях: «в том случае, если ориентация в социальном пространствеблокируется из-за неструктурированности последнего или из-за комплекса проблем,связанных с механизмом ориентации (ригидность, дефицит информации, множественностьценностных ориентации и т.д.), адаптация затруднена» [Дудченко, Мытиль, 1995, с. 119].Неструктурированность социального пространства, размытые границы, постояннаясмена условий жизни – это не единственные проблемы, стоящие на пути реализации частных39адаптивных стратегий. Ведь также «исчезают системы обмена, разлагаются системы родства,разрушаются сообщества, происходит ослабление или кризис механизмов социальноговоспроизводства.

Обучение признавалось переносчиком определенного культурного наследия,так же как механизмом адаптации к профессиональным и социальным изменениям» [Турен,1998, с. 97].Анализируя вышеописанные положения, мы приходим к выводу о том, что ставка наформирование и защита идентичности от разрушительных влияний текучей повседневности –это гораздо более обоснованная стратегия, нежели превознесение значимости социальнойадаптации, поскольку она в современных условиях скорее ставит под угрозу целостностьличности, нежели сохраняет ее от распада.Помимо вышеупомянутых функций (ориентация в социокультурном пространстве иснабжение структуры личности новым содержанием, сохранение целостности личности вусловиях дезадаптивной среды), идентичность выполняет очень важную задачу: она создаетбаланс между конкретной личностью и общностью или совокупностью общностей, к которымона принадлежит.В контексте культурной антропологии это равновесие вырабатывается в процессеинициации, именования, присвоения статуса и, на завершающем этапе – проявляется всформированной идентичности: «Ученые часто относят ритуалы присвоения имен к ритуалам«рождения»; однако именование в меньшей степени касается рождения и в большей степенисвязано с установлением идентичности и выработкой баланса между индивидуумом игруппой, в которой он или она родились» [Grimes, 2000, p.

45].Очевидно, что говоря об идентичности, мы постоянно работаем непосредственно скатегориями групповой принадлежности и членства. Но этот аспект не раскрывает в полноймере всего значения социокультурной идентичности как таковой.Потому следующий шаг, который необходимо сделать, - это взглянуть на оборотнуюсторону идентичности, которая скорее соотносится напрямую с категорией субъективности,нежели с категорией принадлежности. «Я использую “идентичность” чтобы сослаться наместо встречи – точку сшивания того, что с одной стороны, побуждает нас включиться каксоциальных субъектов определённого дискурса и, с другой стороны, процессов, которыепроизводят субъективности, конструирующие нас в качестве субъектов, о которых возможно“говорить”» [Hall, 1996, p.

5-6]. В этом определении Стюарта Холла отражены, с однойстороны, процессы включения в группу, самоприписывания и признания, и, с другой стороны,процессы формирования и именования самого субъекта.В связи с этим возникает вопрос: когда мы говорим о сообществах, имеющихсравнительно краткую историю и не укорененных на конкретной территории, то что в данном40случае является первичным: субъекты, солидаризирующиеся на какой-либо основе, или жесообщества, влияющие на идентичность и групповую принадлежность своих членов?Жан-Люк Нанси отвечает на этот вопрос, делая акцент в большей степени навзаимодействие индивидов, нежели на сообщество как конституирующую социальнуюинстанцию.

Он утверждает, что «я», полноценная идентичность, является не эфемерной, азрелой и стабильной, если она обладает независимым значением, которое, «как и любое другоеозначающее, можно было повторить вне присутствия означаемой вещи. Это возможно тольков “я” другого индивида или в “ты”, с помощью которого некто обращается ко мне. В обоихслучаях “я” не предшествует этой коммутации и коммуникации “я”. Сообщество икоммуникация конституируются из индивидуальностей, скорее чем наоборот, и, возможно,индивидуальность в конечном счёте есть лишь граница сообщества» [Нанси, 2011, с. 183].И все же, социальная группа и сообщество – это необходимые компоненты сферысоциального, без которых индивиды и коммуникация между ними оказались бы«подвешенными в воздухе». Кроме того, если предположить возможность прямогоаналитического перехода с уровня индивида на общественный уровень, то все связи,возникающие в таком социальном пространстве, окажутся исключительно анонимными,поскольку«основныесвойстваобществабазируютсянаанонимностиважнейшихинтерсубъективных отношений.