Диссертация (Социокультурная идентичность населения Соловецких островов), страница 7

«Другие люди важны для моей идентичности не только всилу создаваемых ими образов моей личности. Я могу быть идентичен себе только в томслучае, если являюсь индивидом, т.е. отличаюсь от других людей. В то же время я, будучииндивидом, жду признания себя со стороны других людей, что предполагает наличие у насобщих интересов и ценностей» [Хёсле, 1994, с. 116]. В ответ на возведение границы«признания-не признания» принадлежности к определенной группе со стороны ее членов, человек формирует представление о тех, кто рисует границы вокруг него самого. Если вы невключили меня в свой «круг», то тогда вы – по ту сторону. Фактически, изначально,определения другого возникает как ответная реакция на агрессивное разграничивание состороны наблюдателей. И здесь мы подходим к еще одному измерению идентичности.Третьеизмерениеуказываетнаразделениемеждуидентичностьюкаксодержательным компонентом личности, отвечающим за ее внутреннее наполнение, иидентичностью как маркером границы между конкретным сообществом, группой илииндивидом и другими социальными акторами, а также социальной средой в целом.Это измерение также очерчивает границу допустимого применения понятия.

Чтовключает в себя идентичность? На что она указывает? На происхождение, вероисповедание,на владение языками или на профессию? На круг общения, привычки и манеру поведения? А,может быть, не только на позиционирование себя в социокультурном пространстве, но и наопределение степени близости других людей и групп людей по отношению к самому себе? Содной стороны, «нам неизвестны случаи, когда люди существовали без имен, без языков иликультур, в которых не проводились бы различия между самим собой и другими, между «мы» и«они» [Calhoun, 1994, p. 9]. Действительно, разделение на «мы» и «они» присутствуетнеизбежно в любом языке и культуре.Но это отнюдь не повод утверждать, что граница между «я» и «они» и «мы» и «они» снеобходимостью входит в структуру понятия идентичности, будь то этническая, социальная,религиозная, социокультурная или профессиональная идентичность.

Даже если мы говорим обидентичности как об одномерной категории, а не как о многокомпонентном явлении сосложной структурой, то наличие идентификационной категории не предполагает вобязательном порядке существования в языке полностью полярного понятия, находящегося воппозиции к данной категории.Для нас очевидно то, что идентичность предполагает, прежде всего, мышление в логике«дополнения до множества»: есть «я» - мои представления о самом себе, границы моихспособностей, возможностей, знаний (на сегодняшний день), мои жизненные принципы, кругобщения, ценности, с которыми я себя соотношу, люди, с которыми я солидарен в этих и этихвопросах или в рамках членства в одной группе; а вот это – все то, что я к себе не отношу, или27то, что не относится ко мне.

И есть то, что мне не известно, чуждо, неприемлемо по какимлибо соображениям, или же – недостижимо, в силу отсутствия навыков, возможностей,статуса и т.д.Таким образом, получается, что находящееся за чертой моей идентичности не всегдаимеет для меня отрицательную коннотацию. Например, я знаю, что я не поэт, а тольколюбитель, написавший в студенческие годы пару рифмованных строчек. Но я стремлюсьреализовать свои творческие амбиции, и, наконец, стать частью мирового негласногосообщества поэтов (или же – более конкретная цель: стать членом союза писателей).Таким образом, мы видим, что разделение «я» и «они» не всегда подразумеваетагрессивное противопоставление.

Значит, с одной стороны, есть «не-я», с которым ястремлюсь сблизиться, и в итоге сделать принадлежность к этой сфере частью «своей» личнойидентичности. С другой же стороны, есть «не-мое», с которым я стремлюсь держатьмаксимально возможную дистанцию, при возможности сохраняю нейтралитет или дажепытаюсь «отмежеваться» от этой группы, круга общения, сферы деятельности, ценностей ипринципов. Но и здесь, между этими типами «не-моей» сферы идентичности нет прямогопротивопоставления. Потому что когда человек, ненавидевший, отрицавший некие принципыи взгляды, разделяемые группой людей или культурой, вдруг поворачивается к ним лицом,меняет отношение и становится в ряды членов прежде ненавистного и чуждого сообщества –мы оказываемся свидетелями радикальной трансформации идентичности, человеческогопреображения, Μεταμόρφωσις’а.

Это тот момент, когда нечто иное, чужое, когда Другойстановится мной самим или же я-сам становлюсь Другим.В этой связи Поль Рикеруказывает на происхождение слова «идентичность» налатыни: «Сообразно латинским словам idem и ipse здесь накладываются друг на друга дваразных значения. Согласно первому из них, idem, (идентичный) - это синоним “в высшейстепени сходного”, “аналогичного”. “Тот же самый” (тете), или “один и тот же”, заключает всебе некую форму неизменности во времени.

Их противоположностью являются слова“различный”, “изменяющийся”. Во втором значении, в смысле ipse, термин “идентичный”связан с понятием “самости” (ipseite), “себя самого”. Индивид тождествен самому себе.Противоположностью здесь могут служить слова “другой”, “иной”. Это второе значениезаключает в себе лишь определение непрерывности….

Задача скорее состоит в том, чтобыисследовать многочисленные возможности установления связей между постоянством иизменением, которые соответствуют идентичности в смысле “самости”». [Рикер, 1995, с. 19].Итак, идентичность отражает процесс сохранения качеств сходства и различияиндивида неизменными на протяжении определенного времени. Но неизменность ипостоянство представлений о самом себе и окружающих не всегда оказывают благоприятное28влияние на жизнь индивидов и сообществ.

С другой стороны, гибкость, непрерывнаяизменчивость, - это другая крайность, которая делает идентичность неуловимой для фиксации,описания и изучения ее структуры.Поэтомучетвертое,временноеизмерениеидентичностинеменееважно.Противоречие, которое заложено в самом понятии «идентичность», свидетельствует о том, чтопричины ее возникновения, способы формирования иее структуру очень сложноунифицировать, чтобы создать единую четкую модель этого социального явления.

Дискуссииоб идентичности колеблются между двумя крайними позициями.Первая из них утверждает, что проект неизменной идентичности с четко очерченнымиграницами приводит лишь к усилению напряженности между группами и сообществами.«Индивидуализация не делает всех индивидов одинаковыми. Важную роль играет отмеченныйвыше статус идентичности как процесса. И он ведёт к постоянной реидентификации людей,сообществ и обществ в течение всего времени их существования. Происходит болеепродолжительное, чем в традиционных обществах, освоение имеющихся навыков, знаний,специализаций, что продлевает время формирования взрослого человека» [Федотова, 2012, с.128].Кроме того, подразумевается, что жесткость идентичности ставит в обратнуюзависимость способность идти на компромиссы, руководствуясь толерантным отношением кокружающим. Парадокс заключается в том, что в данных высказываниях индивидуальнаяидентичность (которая, однако, является социальным продуктом), и ее жесткая формаусиленно критикуются, хотя, на самом деле, под критикой этого понятия скрывается критикажестких границ,разделяющих сообщества и группы.

А ведь именно непроницаемостьгрупповых границ, а отнюдь не твердая форма идентичности создают напряженность вобласти межгруппового и межкультурного взаимодействия любой направленности.Вторая крайняя позиция относительно свойств идентичности заключается в том, чтогибкая и изменчивая идентичность – это совершенно не рабочий концепт.

Он ничего не«схватывает» и ничего не отражает, будучи представлен в такой форме. Будучи текучей,идентичность не дает возможности изучить ее структуру и закономерности постепенногоформирования. «В обществе, которое сделало социальные, культурные и сексуальныеидентичности неопределёнными и переходными, любая попытка сделать посредствомполитики идентичности более устойчивым то, что стало “жидким”, с неизбежностью приведёткритическую мысль в тупик» [Bauman, 2001, p.