Диссертация (Социокультурная идентичность населения Соловецких островов), страница 6

1.2. Соотношение индивидуальной и коллективной идентичностиПервая крайность представляет призыв к идентичности, «в противовес социальнымролям, призывом к жизни, свободе, творчеству. Наконец государство также обращается к22идентичности в противовес социальным ролям, пытается навязать идею единства, высшего поотношению ко всем особым объединениям … Таким образом, индивидуальный иликоллективный призыв к идентичности составляет оборотную сторону общественной жизни»[Турен, 1998, с. 98].Однако, несмотря на привлекательность эксплуатации этого понятия в смыслеобъединяющего стимула, высшая инстанция (такая как гражданское общество или нация) невсегда доминирует над теми идентификационными инстанциями, которые прочно укоренены вкультуре повседневности.

И потому единственная и универсальная категория толькодискредитирует понятие идентичности, делая его слабым, не функциональным и непригодным для осуществления социальных преобразований.Вторая крайность была подмечена Ричардом Рорти, который утверждает, что «большаячасть моральных дилемм, таким образом, – это отражение того факта, что мы идентифицируемсебя одновременно с несколькими сообществами, и все в равной степени уклоняемся от того,чтобы признать свое пограничное, маргинальное положение в отношении какого-либо из этихсообществ». [Rorty, 1991, p. 200-201].Итак, мы не можем определиться и решить, какие же связи с сообществами и группамиотбросить на периферию, как незначительные, а какие сделать доминирующими, чтобыориентироваться на них, принимая решения и совершая действия.

Однако является ли, всущности, групповая принадлежность, претендующая на тотальность – идентичностью вполном смысле слова? Идентичность, разбросанная между значимым и незначительным,между ключевым и второстепенным – это несовершенный, сломанный механизм, который, всущности, не работает, а только репрезентирует, выставляя себя напоказ перед окружающими.Таким образом, если рассматриваем идентичность как ситуативное однокомпонентноеявление, то она может быть коллективной, групповой.

Но если мы изучаем социокультурнуюидентичность как комплексное явление, то она может быть только индивидуальной - как сточки зрения числа и разнообразия ее компонентов, так и с точки зрения доминированияодних аспектов над другими в сознании и действиях человека. «В момент, когда мы хотимсказать, кто некто есть, сам наш словарь вводит нас в заблуждение, побуждая говорить, чемэтот некто является; мы запутываемся в описании качеств, которые он неизбежно разделяет сдругими, похожими на него людьми; мы начинаем описывать тип или “характер” в старомзначении слова, с тем результатом, что его особенная уникальность от нас ускользает»[Арендт, 1998, с.

134-135].Так, изучая социокультурную идентичность жителей одного поселка, расположенногона острове, – мы изучаем сотни жизненных сценариев, сотни судеб и сотни уникальныхидентичностей, которые могут иметь, а могут и не иметь общее поле идентификационных23значений. Однако сам факт совместного проживания на одной территории объединяет ихсудьбы и влияет на структуру индивидуальной идентичности. В последующих параграфах мыобратимся к понятию территориальной/региональной идентичности, которая прекрасноотражает особенности самосознания жителей локальной территории.Второе измерение идентичностирасположено на оси внутреннее – внешнее иуказывает на источник ее обусловленности. Крайнее значение, приближающееся кисключительно внутренней, рефлексивной оценке человеком самого себя сходно с понятиямисамоощущение, самопонимание, самоприписывание и самоидентификация.

Другое крайнеезначениенаданнойосисоответствуетидентичности, понимаемой,какпризнаниеокружающими того факта, что человек является «тем-то» и «таким-то».В какой форме общество присутствует в поле идентичности? Есть как минимум дванаправления общественного влияния, которые в большей или меньшей степени определяютформирование идентичности. Одно из них, латентное, проявляется в течение всейчеловеческой жизни и особенно сильно выражено в период первичной социализациииндивида. Оно предполагает воздействие общественных структур и культурных форм ипроцессов на повседневную жизнь, и, посредством участия в ней и проживания определенныхбиографических этапов – тонкое опосредованное воздействие на осознание идентичности.Таким образом, как отмечал Эрик Эриксон, в лице идентичности «мы имеем дело спроцессом, “локализованным” в ядре индивидуальной, но также и общественной культуры, спроцессом,которыйвдействительностиустанавливаетидентичностьэтихдвухидентичностей» [Эриксон, 1996, с.

31].Второй тип воздействия имеет прямой, а не косвенный, структуро- и формообразующий характер. Фактически он проявляется в «именовании» значимых «вещей» всимволическом пространстве общества и государства. «Власть это не некий институт илиструктура, не какая-то определенная сила, которой некто был бы наделен: это имя, котороедают сложной стратегической ситуации в данном обществе» [Башкатов, 1999, с. 205].Посредством этого именования происходит процесс навязывания категорий индивиду,который в дальнейшем начинает использовать их в процессе самоописания.

«Открытымостается вопрос о степени, в которой официальная категоризация формирует самопонимание,о степени соответствия реальных “групп” категориям населения, введенным государством.Ответ на данный вопрос можно получить только в ходе эмпирического исследования. Язык“идентичности” скорее мешает, чем помогает постановке подобных вопросов, поскольку онсмешивает то, что нужно разделять: внешнюю категоризацию и самопонимание, объективнуюобщность и субъективную солидарность».

[Брубейкер, Купер, 2002, с. 103]. Это смешение24может, и зачастую действительно вызывает, - общественное противостояние. Противостояниеза право быть или обладать реальным источником идентичности.Мануэль Кастельс предлагает такую классификацию идентичностей, которая четкоотражает борьбу инстанций за производство и контроль значений определенных категорий. Онговорит о том, что существует легитимизирующая идентичность, которая «внедряетсядоминирующими социальными институтами для усиления и рационализации и своегогосподства по отношению к другим социальным акторам».С другой стороны, существует идентичность «сопротивления», которая «порожденатеми акторами, которые находятся в позиции или условиях обесценивания и/илистигматизации со стороны логики доминирования, и которые строят окопы для сопротивленияи выживания на основе принципов, отличных и даже противоположных тем, которыепроникают в институты общества» [Castels, 2010, с.

8].Третий тип идентичности – проективная, - по мнению М. Кастельса, может являтьсяключом для снятия противоречий между первыми двумя. Она создается с учетомсуществующих границ допустимых интерпретаций, но содержит в себе индивидуальнуюинициативу, цель которой – преобразование самой социальной структуры таким образом,чтобы она не могла в дальнейшем диктовать идентичности.Таким образом, признавая, с одной стороны, некоторое влияние категорий, навязанныхгосударством, институтами образования, СМИ, не стоит, с другой стороны, забывать о том,что «формальная институционализация и кодификация этнических и национальных категорийсовсем не предполагает такие измерения как глубина, резонанс и сила этих категорий вжизненном опыте тех людей, которые подвергаются категоризации» [Брубейкер, Купер, 2002:103].Данные характеристики можно попытаться выявить при помощи качественныхисследований идентичности.Но не стоит забывать об эффективности применения количественных методовисследования – как то анкетный опрос или контент-анализ.

Однако, после выявленияструктуры социокультурной идентичности, необходим дополнительный уточняющий этап,помогающий выявить интерпретации самих респондентов в отношении ответов полученныхво время опроса и определить значимость каждого аспекта идентичности при помощипроцедуры ранжирования. Совмещение двух типов методологий в рамках социологиикультуры и социальной антропологии представляется нам в данном исследовании наиболееэффективным.В зависимости от того, какой фактор – внешний или внутренний - влияет наформирование идентичности на том или ином этапе, идентичность, в свою очередь, поразному влияет на поступки человека.

И это происходит не только потому, что самосознание,25представление о своей внутренней сущности влияет на одни поступки, а групповаяпринадлежность определяет только те действия, которые совершены в русле солидарности илояльности по отношению к группе.Даже один и тот же компонент идентичности, например, «быть русским», в сложныхситуациях на фронте может быть интерпретирован каждым солдатом по-разному.Для одного человека «быть русским» означает воевать храбро, жестоко, лихо, несчитаясь не только с потерями противника, но даже не щадя себя и своих однополчан.

Длядругого же «быть русским» и «воевать по-русски» означает победить «малой кровью», иприложить усилия не к тому, чтобы полностью истребить врага, но чтобы сломить дух врага,подавить его психологически, проявив при этом благородство и милосердие к побежденномуили плененному противнику.Возможны, кроме того, конфликты между разными компонентами идентичности,имеющими разное происхождение. Например, между верностью революционному комитету исобственной честью, когда стоит задача обманным путем получить сведения для общего дела.Этот конфликт, не является, как могло бы показаться, ролевым конфликтом, поскольку,как честь и достоинство личности, так и преданность своей «миссии», делу жизни, котороечеловекосуществляетпосредствомвключениявнекуюобщность,–являютсяфундаментальными компонентами строительства цельной личности. Так, Крэйг Калхун в своеработе, посвященной взаимосвязи идентичности и социального действия, показывает, «какчесть может заставить человека вести себя исключительным образом в исключительныхобстоятельствах, если основа человеческого самоощущения подвергается угрозе» [Цит.

по:Брубейкер, Купер, 2002: 83]Могут также возникнуть и другие конфликты. К примеру, между представлениемчеловека о себе и восприятием его со стороны, в результате чего он начинает постепенносомневаться в своем предназначении: «немногие люди могут сохранить свою идентичность внеприкосновенности, если сталкиваются с беспричинным презрением со стороны своегоокружения, особенно же тех людей, которых они уважают.

Однако завышенные оценки,даваемые им друзьями, также не идут на пользу, поскольку и в этом случае человек понимает,что его образ, сформировавшийся в глазах других людей, не соответствует реальности»[Хёсле, 1994, с. 116].В ходе описания противоречия между внутренней и внешней обусловленностьюсоциальной идентичности мы затронули вопрос о том, насколько другие люди, определяя нассамих, и воспринимая нас определенным образом, влияют на самовосприятие. Границыидентичности, очерчиваемые человеком изнутри и предписываемые ему снаружи, редкосовпадают полностью. Они находятся в состоянии постоянного движения и «притирания» к26формам и очертаниям друг друга.