Диссертация (Повествование действующих лиц и его значение в драматургии А. П. Чехова), страница 5

драма редкопозволяет себе требовать от зрителей более пары часов.20Соответственновторойразделпосвященрассмотрениюпоявленияповествования действующих лиц А.П. Чехова и его развития. Анализируянекоторые показательные моменты в <Безотцовщине> (1878) и «Иванове» (1887;1889),42 мы обращаем внимание на разницу между представлением жизненнойистории Платонова и представлением жизненной истории Иванова. В этомпроцессе мы различаем установку элементов повествования как авторский приеми сознательную инсценировку повествующего персонажа.

Затем при анализеперехода из «Лешего» (1890) в «Дядю Ваню» (1896) мы рассматриваеммонологические моменты изложения жизненных историй трех интеллигентовсреднего возраста. В результате появляется возможность осознания того, чтопредставляет из себя смещение контекста произведения с образа Хрущова кобразу Войницкого.

Далее, в исследовании «Чайки» (1895) мы обращаемвнимание на то, каким образом получилось в одну пьесу поместить жизненныеистории фактически всех персонажей.1.1. Двухмодусность нарратива драмы и понятие человек-нарративОбычно в традиционном смысле повествование из уст персонажей считалосьнекой вспомогательной функцией, дополняющей развертывание главного сюжета.Поэтому это обычно называлось элементами повествования с точки зрениядраматурга, переплетающего сюжеты. В отличие от реплик, которые, будучи42Дело в том, что эти две пьесы, с одной стороны, очень похожи друг на друга по главномусюжету, но одновременно показывают большую разницу по изображению главного героя. XXIIIМеждународный театральный фестиваль «Балтийский дом» открылся спектаклем «Русские!»голландского режиссера Иво ван Хове (амстердамский театр «Тонеельгруп»).

Спектакльдлительностью более 5 часов представлял собой компиляцию двух пьес А.П. Чехова<Безотцовщины> и «Иванова». По его словам, «Платонов и Иванов – как две стороны одноймедали. Оба переживают депрессию. Разница в том, что Иванов обращает её внутрь себя, аПлатонов – вовне» (Информационный портал «Фонд Русский Мир» – URL:http://www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/interview/interview0204.html – Дата обращения:21.12.2013).21тесно связаны с жестами или поступками43 (и смысл которых исчерпываетсяэтими жестами или поступками), и сами становятся речевыми актами, – такиеповествования персонажей, хоть по пропорции незначительны от объема всегопроизведения, передают, но не производят события.

В этой связи, приисследованиихарактеристикидраматическихпроизведенийВ.Е.Хализевподразделяет аспекты повествовательных текстов на три вида. В.Е. Хализевпишет, что они «…присутствуют, во-первых, в самых словесных действияхперсонажей, содержащих порой информацию о происшедшем ранее; во-вторых, вавторских обращениях к публике, «поручаемых» кому-либо из действующих лиц;в-третьих, в ремарках».44 По словам В.Е.

Хализева, все эти тексты, играя всеголишь вспомогательную роль для прямого действия на сцене (как суммы речевыхактов), не отвечают за «выполнение организующей миссии, которая по правупринадлежит им в жанрах эпических».45На значимость повествования из уст персонажей в качестве изображениясобытий обращал внимание Б.О. Костелянец. Включая повествование персонажейв так называемые «внесценические компоненты», он представляет три видасобытия в пьесе: 1) происходящее на сцене, 2) происходящее за кулисами и 3)происшедшее до начала пьесы. Отвергая точку зрения В.

Ярхо, который прианализе «Царя Эдипа» не признает включенность до-сценических событий вструктуру пьесы и последовательно настаивает на том, что «встреча Эдипа сЛайем находится далеко за пределами пьесы», и «его убийство, совершенноезадолго до начала трагедии, не может служить действенным средством дляорганизации ее сюжета», Б.О. Костелянец признает важность до-начальныхсобытий в драме. Дело в том, что именно «до-сценические поступки героя», как43П. Пави называет заключенные в жестах и поступках речи персонажей словесными действиями.По его мнению, «любое слово, произнесенное со сцены, действенно более, чем где-либо, и в этомсмысле говорить – значит делать» (Пави П.

Словарь театра. М.: Прогресс, 1991. С. 66).44Хализев В.Е. Драма как род литературы (поэтика, генезис, функционирование). М.: Изд-воМГУ, 1986. С. 42.45Хализев В.Е. Указ. соч. С. 42.22подчеркивает Б.О. Костелянец, «определяют не только ход сценического действия,но и его смысл».46Проблема повествования действующих лиц на самом деле затрагиваетсущественную проблему определения драмы как рода литературы. Для болееглубокого исследования сущности чеховской полифонии, основанной науважении повествовательной деятельности действующих лиц, есть смыслрассмотреть, какое место занимает пьеса как род литературы в нынешнейнарратологии.

Как известно, в начале XX века в борьбе с так называемымсоциально-историческим подходом литературная критика в поисках болееимманентного метода анализа художественного текста выдвинула метод анализапоэтикиповествованиякакоднойизосновныхкомпозиционныхформпостроения/создания литературного текста. Данные методы стали развиватьсяпредставителямирусской«формальнойшколы»влитературоведенииифольклористике, что ознаменовало фактически рождение структурализма.

Затем,начиная с 60-х годов XX века, с развитием структуралистского взгляда наразличные словесные области, в том числе древние, как например, миф, легенду,фольклор, выяснилось, что не только искусство, но и всякая область человеческойкультуры имеет в своей основе потенциальный нарратив.47Собственно говоря, нарратология как литературоведческая дисциплина,восходящаякисследованиюпрозаическогопроизведениянаосновеповествования одного главенствующего повествователя, не уделяла большоговнимания особенности возможной перспективы нарративной структуры драмы.По мере того, как концепция нарратив переставала заключаться в волеизлагающей инстанции (нарратора/повествователя/рассказчика (в узком смыслепонятия нарративности)), а связывалась с независимым от нее качеством рядаизлагаемых событий, т.е. с так называемой нарративностью (в широком смысле46Костелянец Б.О. Драма и действие. Лекции по теории драмы / Сост.

и вст. ст. В.И. Максимова. М.:Совпадение, 2007. С. 333-342.47Тюпа В.И. Очерк современной нарратологии // журнал «Критика и семиотика». Вып. 5, 2002. С. 5-31.23понятия нарративности),48 драма группировалась не столько с словесными видамиискусства, сколько с визуальными видами искусства. Поэтому первый разряд, ккоторому относятся «роман, рассказ, повесть и т.д.», такие нарратологи как В.Шмид, предлагают понимать как «повествовательные нарративные тексты», авторой – как «миметические нарративные тексты»49. Ко второму разряду, по егословам, относятся «пьеса, кинофильм, балет, пантомима, нарративная картина ит.д.».50Итак, наше внимание не может не привлечь тот факт, что в приводимыхклассификациях пьеса как вид или тип словесного творчества оказывается водной категории с так называемыми «миметическими нарративными текстами».Данный вопрос нуждается в прояснении.

Дело в том, что в этой классификации недостаточнорассмотренакомпозиционнаяоригинальностьдраматическихпроизведений, в которых мир-предмет художественного изображения автора48По мнению Вольфа Шмида, событийность является самым существенным элементом из трехэлементов нарративности, т.е. из событийности, фикциональности, и эстетичности. «Тексты,называемые нарративными в структуралистском смысле слова, излагают <...> некую историю.Понятие истории подразумевает событие. Событием же является некое изменение исходнойситуации: или внешней ситуации в повествуемом мире <...> или внутренней ситуации того илидругого персонажа.

Таким образом, нарративными в структуралистском смысле являютсяпроизведения, которые излагают историю, в которых изображается событие» (Шмид В.Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2008. С. 12-13). «Минимальное условиенарративности заключается в том, что происходит по крайней мере одно изменение одногосостояния. Нарративность имеется независимо от того, изображается ли изменение эксплицитно,или нет. Достаточно, если изменение дается в имплицитной форме, например путемсопоставления двух контрастирующих состояний» (Шмид В. Указ.

соч. С. 16). Более того, Шмидпредлагает пять критериев, по которым можно измерить степень событийности. Это –релевантность, непредсказуемость, консекутивность, необратимость, неповторяемость.49В. Шмид модифицирует схему С. Чэтмана, который, ориентируясь на понятия мимесис идиегесис Платона, подразделяет нарратив на тексты «диегетические, передающие происшествиепосредством нарратора», и «миметические, представляющие происшествие без посредничества»(Chatman S. Coming to Terms: The Rhetoric of Narrative in Fiction and Film.

Ithaca: Cornell Univ.Press, 1990. p. 115). Однако, несмотря на применение схемы С. Чэтмана, В. Шмид не используеттермин диегесис, вероятно, потому, что термин диегесис, впервые введенный Платоном,обозначает не повествуемую действительность, как это понимается в современной нарратологии,а собственно повествование, т.е. повествование поэта от своего лица.50Шмид В. Указ. соч. С. 20.24выражается одновременно в двух возможных модусах, т.е. в миметическом идиегетическом.Хотя драматургия с древних времен и создавалась с расчетом на визуальноепредставление, и тем более в нашу эпоху под влиянием кино с установкой накассовый успех фильма у массового зрителя, спектакль постепенно склоняется кбыстрому, линейному развертыванию сюжета и преувеличению драматическойтревоги ожидания (suspense), все же отнесение драмы (в широком смысле)преимущественно только к нарративу, основанному на прямом подражании51, невполне верно.

Потому что это заставляет нас упускать из виду творческийпотенциал драмы как оригинальной композиции словесности, способнойпредставлять оба нарративных модуса, т.е. и миметический нарратив черезсценический показ художественного единства предметного мира автора, иповествовательный нарратив через речи персонажей в качестве нарраторовсобственного опыта. На самом деле в чеховских драмах те события, которыемогли бы быть инсценированы на сцене и прямо действовали как причины дляследующих событий, нередко повествуются просто в текстах персонажей в формевоспоминания.

Следовательно, не будучи традиционной драматической тревогойожидания для перипетии и открытия, все же целая фабула чеховской пьесысоздается только читательским реставрированием, мозаичным и многогранным.Что касается новаторства строения нарратива чеховской драмы, основаннойне только на развертывании сюжета, но и на повествовательной деятельностикаждого персонажа, мы полагаем, что А.П. Чехов уже давно затрагивал суть этого51С учетом разновидности определений термина «мимесис», я предпочитаю этому слову болееконкретное выражение: «прямое подражание». Потому что толкование слова «мимесис» восходит кразным определениям двух важных истоков. В III главе «Поэтики» Аристотель использует«мимесис» как общее название для всех трех видов художественной деятельности. («…или [автор]то ведет повествование [со стороны], то становится в нем кем-то иным, как Гомер; или [все времяостается] самим собой и не меняется; или [выводит] всех подражаемых [в виде лиц] действующихи деятельных» (Аристотель.