Диссертация (972055), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Афанасьева, он выбрал рядтекстов, стиль которых считал наиболее характерным для настоящих русскихсказок (главным образом тексты, записанные пермским крестьяниномЗыряновым), и этим образцом руководствовался в своей практике» [6, с.75].Еще две сказки из рукописной коллекции А.Н. Зырянова опубликованы Д.К.Зелениным в «Великорусских сказках Пермской губернии»: «Князь КиевскийВладимир и Илюшка, сын Матросов», «Черт - заимодавец» [100, с. 435-438].Высокое качество материалов сказочного эпоса в записи А.Н. Зыряноваоткрыло им двери в альманах «Пермский сборник».
Первая книга Сборникасодержит девять зауральских сказок: «Мизгирь», «Продавец говядины»,«Уголек, пузырек и соломинка», «Муха», «Иван крестьянский сын», «Коза»,«Сходка», «Крестьянин и незнамой человек», «Ерш», «Обед» и «Повесть опетухе красном и лисице прекрасной» и один анекдот «Коза» [108].
Вовторой опубликованы еще четырнадцать: «Донские казаки и султанбусурман», «Мать и два сына», «Жона забыла мужа», «Лесной», «Невестагорбунья», «Аксёнко», «Ивашко - медвежьи уши», «Скупой муж», «Салдат имедвидь», «Салдат и нечистой дух», «Купец и канторщик», «Пустынник»,«Дьявол - под силой молитвы», «Маннах - спасенная душа» [109].
О том, чтоприведенными в Сборнике текстами собранная А.Н Зыряновым коллекциясказокнеограничивается,свидетельствуетсноскакпубликуемымматериалам: «Песни и сказки, печатаемые здесь, взяты из большогосборника, доставленного нам почтенным сотрудником нашим, АлександромНикифоровичем Зыряновым. Жалеем, что размер первой книжки недозволяет поместить в ней этот, чрезвычайно интересный сборник вполне»[108, с.118].
Наконец, в «Народных русских легендах» А.Н. Афанасьеваопубликованы еще три сказки в записи А.Н. Зырянова: «Потанька», «Поездкав Иерусалим», «Пустынник и дьявол» [18].56Итак, благодаря собирательской деятельности краеведа, мы можемсудить о состоянии сказочной традиции в регионе в середине XIX века.А.Н. Зырянов, воспринимая сказку и как вымысел, и как отражениереальности, достоверно отразил быт зауральского народа второй половиныXIX века. Анализ материала дает возможность отметить особенноститематики образной системы сказок Зауралья. Наиболее важными длязауральцев являлись темы земледелия, мастерства, деревенского быта.
Всеэто было хорошо знакомо государственному крестьянину А.Н. Зырянову.Несказочная проза присетских крестьян также интересовала собирателяА.Н. Зырянова.Предания,легендыимифологическиерассказы,зафиксированные исследователем в зауральском крае в середине XIXстолетия,составляютзначительнуючастьегофольклористическогонаследия.На страницах «ПС» опубликованы «Предание об Улугушскойкрепости» [105] и «Мурзинская гора и окопы к ней» [116], посвященныенароднымпредставлениямодвухзначимыхнакартеЗауральягеографических (ландшафтных) объектах. Несмотря на их тематику,предания,приведенныевэтихпубликациях,нельзяжанроводифференцировать только как географические.
В собранных краеведомматериалах обнаруживаются и топонимические мотивы, и характерныесюжетные элементы исторических преданий.Так, в «Мурзинской горе и окопах к ней» А.Н. Зырянов приводит нетолько фольклорные сведения, связанные с природным расположением горы,но и объясняет вслед за народной молвой одно из ее названий: «Местныежители называют описанный выступ лисьей горою, и говорят, что встарь наней водились лисицы большими стадами» [116, с. 21]. Отметим, что вхранящейся в научном архиве РГО рукописи А.Н. Зырянова «Мурзинскаягора» [НА РГО. Р. 29. Оп.
1. Д. 42] также идет речь об этимологииназванного топонима: «Когда сделан был окоп и вал и для чего, никто изжителей не помнит. Местная молва народная помогает разрешить57затруднение: она Мурзинскую гору называет Лисьей и говорит, что на ней впрежнее время жили лисицы большими стадами. Следовательно, все этиокопы и валы существовали не для чего иного, как только для лова лисиц»[там же].И Мурзинская гора, и Улугушская крепость, по свидетельствуА.Н. Зырянова, связываются со знаковыми для зауральской историисобытиями«пугачевщины»народнойпамятью.Такимобразом,вповествование краеведа о местных ландшафтных особенностях, нашедшихотражение в фольклоре, вводятся исторические предания: «Мурзинская гораизвестна еще по историческому событию.
Когда сволочь Пугачевская,безумствовавшая в грабежах и насилии, придвинулась к окрестностямМехонской волости и начала опустошать мирные селения, когда крестьянемехонские и приближенных селений быстро столкнулись и заняли всюМурзинскую гору сторожевыми постами для отражения набегу толпыПугачева дружным столкновением в случае появления ее, но множествоогней, разведенных крестьянами по горе из лесу и соломы устрашилибунтующих мнимым присутствием на горе войск, и они отошли отМехонской» [там же], - сообщается в рукописи о Мурзинской горе.Историческое предание об уцелевшей от грабежей Мехонской слободе будетвключено фольклористом позднее и в очерк «Пугачевский бунт вШадринском уезде и окрестностях его» [110].Вновь обращается А.Н.
Зырянов к жанру исторического предания встатье об Улугушской крепости: «Здесь в селе Улугушском подавлены следыразвалин существовавшего там во времени Пугачевского бунта деревянногоукрепления, оставшегося ныне в памяти туземцев под именем крепости.Соседство Башкирии сильно тревожило русских переселенцев, особенно висторические происшествия края, каковы были набеги, грабежи, насилия отсоседей и Пугачевский бунт. Башкирцы явились в шуму его главнымидействователями пугачевщины. Улугушенцы не хотели пристать к этомубезумию соседей и страшились не только собственно толы Пугачева, сколько58грабительства и насилия от татар, вследствие того, вероятно, решилисемейной мыслью устроить преграду» [105, с. 113].В статью «Несколько слов о курганах в Шадринском уезде Пермскойгубернии» [113], отражающей итоги археологических изысканий, краеведомА.Н.
Зыряновым также введено несколько фольклорных преданий: о зарытойчеловеческой голове, о неожиданно обнаруженном кладе и о чудаках. Авторприводит услышанный им в крае рассказ об огромной человеческой голове,зарытой в одном из курганов [114, с. 40]. В другом кургане был обнаруженглиняный горшочек, набитый березовыми углями, с отверстием, засыпаннымсверху землей, и кости мертвеца. В связи с обнаруженным предметом А.Н.Зырянов привел предание о чуди, связанное с данным событием: «Горшочекэтот, к сожалению, копавшие разбили, неосторожным погружением в землюлопат. Кости мертвеца были размера обыкновенного человека, среднего, повидимому, роста. Когда заря христианства пронеслась по пространству мираи осветила многих народов светом Божественного учения, то чудь иличудаки остались врагами и порицателями Христианства и Веры, за чтоПровидение прокляло их, а они, чтобы спастись, от проклятия и гнева Его,наскоро поделали насыпи на деревянных столбах и вошли в ямы» [там же, с.41].Приведенное А.Н.
Зыряновым сохранившееся в народной памятизауральцев воспоминание о необычных людях, живших некогда на их земле,перекликается с широко представленными в общерусской традициипреданиями «о чуди». И.К. Феоктистова рассматривает произведениянародной прозы такого рода как «предания об исчезновении фольклорныхэтносов (чуди, баргутов)» [333, с. 88]. Она выявляет общий мотивный фондэтой разновидности устной прозы, считая наличие мифологемы в текстахжанрообразующим признаком, выделяя, таким образом, предание обисчезновенииэтносавкачествесамостоятельногожанра.Помимораспространенных в общерусской традиции сюжетных мотивов (физическиеаномалиитела,самопогребение,именование),зауральскийвариант,59отмеченный А.Н.
Зыряновым, содержит редкий религиозный мотив,которого нет во многих других текстах, – мотив проклятия Провидения.Рукопись А.Н. Зырянова «Суеверность простолюдинов Далматовскойволости Шадринского округа; Рассказ об утрате овечьей шерсти по западнойокраине Шадринского уезда» [НА РГО. Р. 29.
Оп. 1. Д. 32 в] свидетельствуюто внимании собирателя к еще одному жанру несказочной зауральской прозы– быличкам. Отметим, что фольклорист XIX века из глубинки именуетприведенные им рассказы о мифологических персонажах и кладах«…мифическими преданиями о нечистой силе в среде простолюдинов,ослепленных суеверной молвой» [там же], что не совсем совпадает ссовременной жанровой фольклористической терминологией.
Мы, согласножанровым критериям современной фольклористики, будем называть ихбыличками.В фонде А.Н. Зырянова (НА РГО) представлены былички о различныхпредставителях нечистой силы: о черте, «оставлявшем следы своих рук»,лешем «в солдатском мундире и кивере», домовых - «так называемыхбуканушках, соседушках», кикиморах и ведьмах [там же].
Здесь жефольклористом приведены мифологические рассказы о кладоискательстве:«Желание искать клад есть другая дума здешних поселян. Передавая молвоюслухи, что в таком-то месте видели мгновенное явление свиньи и другоеподобие животного или ночами вдруг загоралась тут свеча и гасла, приписавэто волшебному действию клада, толпа отборных ревнителей внезапнопредстанет туда ночью с кайлами и лопатами, деятельно роют землю, нокладу не найдут, уходят обратно печальные, с поникшими головами» [тамже]. К быличкам А.Н.
Зырянов подошел как к материалу, позволяющемусделать вывод о сохранности в среде зауральцев языческой архаики.Исследователь отметил важную роль этого жанра в характеристикемировоззрения народонаселения края.Рассуждая о суеверности простолюдинов Далматовской волостиШадринского уезда и подтверждая свои наблюдения записанными в крае60быличками, А.Н.
Зырянов приводит образец еще одного фольклорного жанра- заговора. Магическое заклинание, по свидетельству А.Н. Зырянова, вкупе сопределенными традицией действиями должно помочь избавиться от клоповв избе: «Другое средство, по преданию, гораздо лучше первого, имеет силупреимущественно на клопов, взято из суеверия внести в комнату мертвуюзмею с наговором «Змея в дом, клопы вон» и повесить где-либо около полу.К потолку же или, по объяснению простолюдинов, выше глаз весить ни вкаком разе нельзя, ибо, как уверяют жители, хозяева в доме ослепнут» [тамже].Таким образом, на основании анализа названных выше рукописей мыможем говорить об интересе фольклориста к различным жанрам несказочнойпрозы, а также к заговорной традиции, представленной в крае.В не меньшей мере привлекало внимание собирателя А.Н.
Зыряновабытование народной лирики в Зауралье. Первая тетрадь его рукописногособрания «Песни, собранные и подслушанные из уст народа в Шадринскомуезде Пермской губернии» [НА РГО. Р. 29. Оп. 1. Д. 46] включает 27 текстовпесен, вторая 21: в их числе местные, проголосные, хороводные, плясовые,круговые и поцелуйные образцы жанра. Третья, как характеризует ее самавтор в примечаниях, - «тетрадь песен в дополнение к таковым же,доставленным прежде в разное время» [там же]. В ней приведены 16 текстовбезуказанияихжанровойхарактеристики,5солдатскихпесен,сопровожденных комментарием: «записаны в Петропавловской волости». Врукописи под названием «Песни святочные и круговые, записанные вШадринском уезде Пермской губернии» содержится еще 25 текстов песен изколлекции собирателя [НА РГО.
Р. 29. Оп. 1. Д. 101].Десять песен из собрания А.Н. Зырянова были опубликованы в«Пермском сборнике» за 1859 год [104], затем четыре из них перепечатаны всборник А.И. Соболевского: № 141 «Влезу я на пень высоко, погляжу я вчисто поле далеко»; № 375 «Целовальники скупы, умом разумом глупы»; №382 «А где каки девушки»; № 430 «Во Шадринском во селенье» [298, с. 440].61Названия двух последних песен указывают на то, что А.Н. Зыряновзаписывал в крае и так называемые «географические» песни – лирическиепроизведениясявновыраженнойпространственнойзауральскойкомпонентой.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
