Диссертация (971914), страница 46
Текст из файла (страница 46)
Наиболее технично и широко трансцендентальный аргументиспользован Кантом в теоретической философии (в Трансцендентальнойдедукции «Критики чистого разума»), где из факта существования опытавыводится необходимость трансцендентального субъекта, объединяющего и«присваивающего»данныйопыт.Сэнделобнаруживаетаналогтрансцендентального аргумента применительно к практической философии в«Основоположении к метафизике нравов». В ней Кант объясняет два способатрактовки законов, управляющих нашими поступками: в качестве объектаопыта человек представляет собой существо эмпирическое, подчинённоеестественной необходимости, гетерономное; но в качестве субъекта опытачеловек есть существо ноуменальное, надприродное, что проявляется в его264Кант И. Собрание сочинений: в 8 т.
Том 8. / И. Кант – Москва: ЧОРО, 1994. – С. 186.248способности свободно следовать моральному закону. Опять, утверждаетСэндел, нам приходится иметь дело с моделью человека, вырванного изконтекста, «освобождённого» от природной реальности, и этим искажённой иупрощённой. К сожалению, продолжает Сэндел, эта изолированность отреальности является сущностным элементом теории Канта, лишившиськоторой она лишилась бы и логической связности.Сэндел резюмирует, что кантовская дeoнтoлогия «ocнoвaнa нa пoнятииcубъектa, дaннoгo дo егo целей, пoнятии, кoтoрoе cчитaетcя неoбхoдимым дляпoнимaния нac кaк coвершaющих cвoбoдный выбoр, aвтoнoмных cущеcтв» 265[Sandel 1982, с.
9]. Подобная модель индивида влечёт за собой картинуобщества, основанного на принципах, не предписывающих какое-либопредставление о благе, поскольку иначе эти принципы не отдавали быдолжное человеческой способности к свободному выбору, превращали быиндивидов в объекты, средства, но не цели сами по себе. Сэндел полагает, чтосовременную версию такой модели предлагает концепция Ролза.Сэндел готов признать у деонтологической модели политическогоиндивида некоторые достоинства. Прежде всего эта модель избегаеттрудности, неизбежно возникающие при попытке решения фундаментальныхвопросов о сущности блага. Этика добродетели вынуждена рисовать картинытого, какой полагается быть «благой» или «добродетельной» человеческойжизни.
Консеквенциализм вынужденрешать проблему объекта, которыйдолжен выступать целью наших поступков. Деонтологическая этика избавляетсебя от этих проблем, однако цена освобождения слишком высока –противоречия перемещаются в представление о субъекте. Эта этическая265Sandel M. J. Liberalism and the Limits of Justice / M. J. Sandel – Cambridge, UK : Cambridge UniversityPress, 1982. – С. 9.249концепция, полагает Сэндел, строит лишённую гибкости и полностьюнереалистичную модель индивида: она требует от человека абстрагироватьсяот индивидуального положения и оценивать себя «с точки зрения вечности»;она лишает человека ряда сущностных свойств, разрушая полноту и связностьнашего представления о самих себе, в частности, разрушая механизмы,которые составляют основу политического поведения.Сравнивая позиции разрабатывающего кантианскую деонтологию Ролзаи отказывающегося от её Сэндела, мы приходим к двум соображениям.
Вопервых, очевидно, что они сходятся в оценке практической философии Кантакак прежде всего утверждения автономии, осуществляемой как исполнениедолжного. Человек стремится к свободе (метафизической и политической), ноединственный путь к ней ведёт через подчинение моральному закону.Моральный закон и Ролз, и Сэндел понимают как первую формулукатегорического императива, которая предписывает процедуру и лишенасодержания. Мы уже видели, что подобная оценка кантовской моральнойфилософии страдает неполнотой и действительно рисует нереалистическуюмодель человека. Моделируя человеческое поведение, необходимо учитыватьвсе формулы категорического императива.
Так, А. Вуд указывает на то, чтосмысл кантовской философии заключается прежде всего в утверждениичеловеческого достоинства266, Э. Ю. Соловьёв отмечает важность итерминологическую выверенность «формулы гуманности» категорическогоимператива267. Мы уже рассматривали многозначность и важную рольпонятия Menschheit, использованного Кантом в этой формуле. Кроме того,266Wood A. W. Kant’s Ethical Thought / A. W. Wood – Cambridge, UK : Cambridge University Press,1999. – C. 2.267Соловьев Э. Ю.
Категорический императив нравственности и права / Э. Ю. Соловьев – М. :Прогресс-Традиция, 2005. – C. 89-93.250Сэндел совершает распространённую ошибку, сводя кантовскую моральнополитическую философию к «чистой» конструкции и не учитывая её«эмпирического»плана.Втакомпрочтенииморальоказываетсяединственным регламентом политического, что, конечно, сводит теорию кумозрительному ригоризму. Во-вторых, Сэндел преувеличивает степень«деонтологичности» не только теории Канта, но и теории Ролза. Мы ужевидели, какое значение в «теории справедливости как честности» имееткатегория «рационального жизненного плана», обеспечивающая её связь страдицией этики добродетели.
Мы также видели, что Ролз сохраняетзначимость эмпирических интересов за «занавесом неведения», то естьоставляет в своей теории консеквенциалистский элемент.Таким образом, есть основания полагать, что значение индивида изначениеформальногомеханизмаследованиядолгудляобретенияиндивидуальной свободы в практической философии Канта преувеличеныРолзом, но ещё более Сэнделом, подвергнувшим его критике. И кантовскаяпрактическая философия, и теория Ролза сложны и используют не толькодеонтологические аргументы, но и теоретические возможности этикидобродетели и консеквенциализма. Считать их деонтологическими было быупрощением, разрушающим их работоспособность.
Можно считать, что, как ив случае с либерализмом и консерватизмом, деонтология, консеквенциализм(телеология) и этика добродетели представляют абстрактные модели,непригодные для применения по отдельности, но требующие объединения,примеры попыток которого и дают великие философские системы.2513.4. Морально-политическая философия Кантав «этике добродетели» А. МакинтайраПостсекуляризм – одна из новых тенденций в западной политическойфилософии. Его развитие связано с коммунитаризмом и его вниманием кфундаментальному значению традиций в воспроизводстве идентичностей.Разумеется,христианствоиграетисключительнуюрольвпроцессеформирования картины мира современного европейского человека ипродолжает задавать «горизонты» морали, истории, надежд даже в эпоху,когда наука активно притязает на роль эксклюзивного мировоззрения.Приступая к анализу концепций А. Макинтайра и Ч.
Тейлора, необходимоописать их место в становлении этой тенденции. Как представляется (нетолько автору диссертации, но прежде всего самим философам), отнесениеработ Макинтайра и Тейлора к коммунитаризму упускает из видапоставленные ими глубокие вопросы, позволяющие охарактеризовать ихконцепции как «постсекулярные».«Официальным объявлением» о начале постсекулярного времени сталаречь Юргена Хабермаса, «Вера и знание» (Glauben und Wissen), произнесённаяна вручении ему «Премии мира немецких книгоиздателей» (Friedenspreis desDeutschenBuchhandels)воктябре2001года,черезмесяцпослетеррористических атак в США. Однако мысль о том, что религиозноеполитическое сознание не является уходящим атавизмом и будет играть роль,а возможно и возрастающую роль, в преодолении кризиса постмодерна,зазвучаланамногораньше.Наиболеезаметнымианглоязычнымивыразителями её стали шотландский философ Аласдэр Макинтайр иканадский философ и политик Чарльз Тейлор.252Постсекуляризм прежде всего означает готовность признавать зарелигией место в общественной и политической жизни и приглашение кобсуждению правил публичного, политического в широком смысле, диалогамеждуразличнымиимеющимирелигиознымитрансцендентные,идругимисистемамиуниверсалистские,убеждений,абсолютистские,фундаменталистские и т.п.
притязания (например, атеизмом). Постсекуляризмосновывается на одновременном признании места трансцендентного вчеловеческом мировоззрении и признании множественности реализацийтрансцендентного в мировоззрениях, том, что можно было бы назватьплюрализмомтрансцендентного.Втораячастьпозициивыглядитпарадоксальной, поскольку трансцендентное, абсолютное и т.д. всегдаподразумевало уникальность, конечность, однако постсекуляризм полагаетздесьнужнымсчитатьсяфундаменталистских,сэмпирическимвсеобъемлющихфактоммножественности(comprehensive)религиозныхмировоззрений, как и с эмпирическим фактом жизненной необходимости ихкоммуникации.Разработка вопроса о том, как в современном мире возможнорелигиозное политическое сознание, не являющееся архаичным – токсичным,опасным, аргессивным и т.п., – учитывающее, откликающееся на сложныевопросы, поставленные ХХ веком, велась на непрерывно. Однако до начала80х гг. ХХ века в англоязычной политической философии эта работа былавытеснена на периферию, велась теологами и редкими мыслителями,считавшимися крайними консерваторами и реакционерами.
Многие из нихбыли беглецами из охваченного нацизмом «немецкого мира», нашедшимисебя в американских университетах и там исследовавшими причиныпостигшего родину несчастья. Эти люди были наследниками великойнемецкой гуманитарной науки, чуждыми позитивизма и прагматизма.Некоторые были глубоко верующими, и это обязывало их решать те же253вопросы, с которым столкнулся Ролз – как возможна (и возможна ли) верапосле ужасов мировых войн, и как возможно (и возможно ли) общество,исключающее их повторение.Среди этих политических философов были Лео Штраусс и ЭрикФёгелин, чьи работы, к сожалению, не входят в круг рассматриваемых вдиссертации. Следует, однако, отметить, что в лице их и ряда других авторовсередины – второй половины ХХ в.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
