Диссертация (971914), страница 42
Текст из файла (страница 42)
– 334 с.231Taylor C. Sources of the Self: The Making of the Modern Identity / C. Taylor – Cambridge, MA : HarvardUniversity Press, 1989. – 628 с. ; Taylor C. The Ethics of Authenticity / C. Taylor – Cambridge, MA : HarvardUniversity Press, 1992. – 164 с.225которой значения явлений общественной жизни разнятся и подчиняютсястрогой иерархии, в чём данное общество и видит высшую справедливость.Разумеется, этот пример мало вдохновил не только западных читателей, но ииндийских, многие из которых как раз и видят в кастовом обществе яркийпример несправедливости. Подобный выбор примеров, как отмечают критики,лишь ослабляет позиции коммунитаристов и делает критикуемый ими тезис обуниверсальности либеральной модели более привлекательным.К началу 90-х эти достаточно абстрактные споры об универсализме ипартикуляризме практически прекратились, и в центр внимания выступилапроблема универсальных прав человека.
Причину этого поворота видят нетолько в том, что споры зашли в тупик, но и во внешних политическихобстоятельствах, прежде всего в распаде советского мира. Эти событияпридалиновуюсилуаргументамобуниверсальностилиберально-демократического уклада и неизбежности его триумфа над остальными.Знаменитым выражением такой точки зрения стала концепция «концаистории» Ф. Фукуямы. Однако трудности применения либеральной модели впостсовестском мире, ставшие очевидными вскоре после эйфории начала 90-х,привели к возобновлению дискуссий, но уже в новом, более конкретном,ключе.Одной из тем дискуссий стали события в Восточной Европе как пример,подкрепляющий ту или иную из соперничающих позиций.
Этнические войны,бедность, криминализация обществ, коррупция, экологические и другиепроблемы, начавшиеся после крушения советских режимов, одними виделиськак временные трудности на пути к становлению либеральных демократий,другими полагались свидетельством глубокого отличия культурных кодов,сопротивляющихся привитию чужеродной модели.Другой темой стали процессы, происходящие в Восточной Азии.
Такназываемые «азиатские ценности» казались намного более отличными от226западноевропейских,чемпосткоммунистические.ИменновАзиикоммунитаристы искали примеры для своих теоретических рассуждений.Азиатское экономическое процветание оказалось возможным на совершенноиной культурной основе, в котором общее имеет приоритет перед частным,коллектив перед индивидом. Эти дискуссии сохраняют актуальность, однакоони слишком засорены внефилософскими политическими соображениями.Тем не менее, можно выделить несколько аргументов, имеющих несомненныйтеоретический вес в дискуссии о правах человека.Во-первых, культурные особенности могут влиять на расстановкуприоритетов среди прав.
Это имеет первостепенное значение в случаеконфликта прав и необходимости выбирать между ними. Например,американцы могут предпочесть политические права в случае их конфликта сэкономическими, россияне могут поступить наоборот, и так далее. Во-вторых,культурные особенности могут влиять на стратегии оправдания прав.Аргументы Уолцера имеют вес в этом споре: моральные представления одногосообщества, сложившийся в нём моральный язык имеют большое значениепри оправдании политических ценностей. Наконец, культурные особенностимогут давать почву для различных политических практик и институтов.Например, глубоко укоренённые в обществе конфуцианские представления обобязанности детей заботиться о пожилых родителях влияют на устройствопенсионной системы в Китае.В 90-х и в 00-х сформировалось то, что можно назвать азиатскимкоммунитаризмом.
Авторы из Китая, Японии, Кореи, Сингапура сталипредпринимать попытки соединить западную философскую традицию ссобственными.Состоронысовременного«коммунитаристическогоинтернационала» в адрес эгалитарного либерализма зазвучала уже другаякритика – за непоследовательность в универсализме. Если мы, что совершенноправильно, полагаем права человека универсальной ценностью, то её227обоснованиенеможетзападноевропейской,строитьсяполитическойсредствамикультуры.лишьСовременныеодной,дискуссиикасаются не только поиска универсальных обоснований прав человека, но иуточнения их набора.В этих спорах особенно заметны позиции Ричарда Рорти и ЧарльзаТейлора. Рорти в своей работе «Случайность, ирония и солидарность» (1989)описывает методологическую установку, с которой необходимо приступать кобсуждению общественно-политических проблем.
Эта установка сочетаетсознаниеслучайности,культурно-историческойдетерминированностибольшей части собственных убеждений и эмпатию, сочувствие другомучеловеку, находящемуся в таком же положении232. Тейлор такжерассматривает ситуацию диалога между представителями разных культур.Вместо того, чтобы утверждать универсальность собственных взглядов и ихабсолютные претензии (т.е.
придавать им трансцендентный характер),участники диалога должны исходить из возможной ошибочности собственныхпредставлений. Так они смогут познать «моральные вселенные» друг друга.Однако межкультурный диалог неизбежно обнаружит и несоизмеримостьнекоторых аспектов. Тейлор признаёт, что разные сообщества, культуры,политическиеобщностипридерживаютсявзаимоисключающихтеологических, метафизических, моральных убеждений, разных взглядов наприроду человека. Однако он считает, что несмотря на это общества могутприйти к согласию относительно «пересекающегося набора» прав человека,если оставят друг другу свободу в обосновании этих прав.
Разумеется,232Rorty R. Contingency, Irony, and Solidarity / R. Rorty – Cambridge : Cambridge University Press, 1989.– 114 с.228реалистичность и теоретическая непротиворечивость подобных установоктакже стали предметом дискуссий.Так в общих чертах выглядела диспозиция в споре об универсализме ипартикуляризме. В начале 80-х этот спор перекинулся на понятиеидентичности и принял такой размах, что его уместно выделить всамостоятельную проблему коммунитаризма.
Начался он с того, что Тейлор иСэндел выступили против индивидуалистической модели личности, лежащейвосновеэгалитарногоВооружившисьпонятиемлиберализма«жизненногоРолзаиплана»,егоРолзпоследователей.называетегоформирование, изменение, совершенствование одним из наших главныхинтересов. Однако при этом Ролз упускает из вида то, что наши личностиопределяются и даже создаются многообразием общественных связей –семьёй, общиной, различными коллективами и т.д. Эти связи настолькоглубоко проникают в нас, что отвлечься от них даже в теоретическойабстракции едва ли возможно.
Поэтому политической задачей является нетолько обеспечение прав индивида на автономию, но и поддержка сообществ,обеспечивающих формирование личностей.ТейлорследуяАристотелюобъявляетчеловека«политическимживотным», не способным жить вне общества, и обвиняет оппонентов, преждевсего Нозика, в том, что они забыли об этом классическом философскомтезисе. Однако вскоре выяснилось, что это обвинение в социальном атомизмеявляетсяпреувеличенным.Например,всятретьячасть«Теориисправедливости» Ролза, которая, как мы помним, вызывала наибольшееудовлетворение у автора и содержала «моральную психологию», былапосвященаанализулиберальнойличности,изкоторогосовершеннонедвусмысленно следовала ведущая роль в её формировании личных иобщественных связей.229Несмотря на то, что критика коммунитаристов оказалась чрезмерной, вней имеется рациональное зерно.
Эгалитарный либерализм действительнотрактует выбор как осознанное действие индивида, навязывающего свою волюмиру. Коммунитаристы, опираясь на концепции Хайдеггера и позднегоВитгенштейна,выдвинулисоперничающеепредставление,вкотороминдивиды оказываются частью мира. Наши действия совсем не похожи нанавязывание миру заранее придуманного нами рационального жизненногоплана. Огромные области наших жизней направляются невыбраннымиобстоятельствами, рутиной и привычками. Большую часть времени нашидействия определяются социальным фоном: мы действуем спонтанно, даже непредставляя ясно целей наших действий и не осуществляя выборов.
И лишькогда нормальный ход вещей прерывается, человек оказывается переднеобходимостью выступить в роли субъекта, агента, осуществляющего выбориз нескольких альтернатив и несущего ответственность за этот выбор.Преднамеренностьлишьиногдавозникаеткакнадстройканаднепреднамеренным ходом нашей жизни. Но именно этот слом, «пограничнуюситуацию», сопровождаемую повышенной рефлексией, мы склонны замечать,и потому отдаём ей приоритетное значение, воспринимаем её как норму.Либералы делают именно эту ошибку, когда кладут в основу своей теориимодельчеловека,стремящегосяосуществитьсвойавтономный,самостоятельно сформулированный жизненный план.
Очевидно, что в этихаргументахзвучитикритикакантовскогопонятияавтономии,егорассуждений о моральном начале индивида, делающем возможным свободноеповедение.Некоторые представители эгалитарного либерализма согласились с тем,что ситуация сознательного выбора является для нас скорее исключением, чемнормой. Однако их ответом стало то, что эгалитарно-либеральная политикаутверждаетнеобходимостьсоздания230условийдляотправленияиндивидуальной воли сообразно некоторым ценностям, то есть длянормативной самодетерминации.
Даже с учётом того, что традиция частонаправляет наши действия, мы всё равно можем и должны ставить вопрос: всёли в этой традиции является благом, если ли что-то, что нуждается вулучшении? Согласно такому подходу, либерализм состоит в том, чтобыобеспечивать людей возможностями для выбора, для самосозидания, дляреализации собственного представления о благой жизни. Этот подход в целомсоответствует кантовской морально-политической философии.Но даже такая ограниченная версия либерализма, по мнению некоторыхкоммунитаристов, в частности, Тейлора, заблуждается в том, что моральныенормы являются результатом выбора. Моральные нормы индивида, согласнокоммунитаризму, также формируются обществом, их невозможно понять внесоциального контекста, вне его моральных горизонтов они попросту не имеютсмысла.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
