Диссертация (971911), страница 89
Текст из файла (страница 89)
Контекстом данного вопроса являетсяпропагандируемая постмодернизмом креативность, т.е. хаотизация мышления иконцептосферы, объявленная война устойчивым понятиям и понятийнымсистемам (метанарративам), что неизбежно должно было бы вылиться вглобальную дестабилизацию социального бытия. Мы это отчасти наблюдаемсейчас, когда мир оказался в состоянии самого масштабного цивилизационногокризиса с конца Второй мировой войны.
Но одновременно высвечиваются исовершенно иные процессы и явления (конструирование мифологем как новыхметанарративов), идущие вразрез и с модернистскими постулатами, и спостмодернистскими. Именно эти новые, оппозиционные и модерну, ипостмодерну, явления, в обосновании и, в некотором роде, провоцированиипринципов демократии на Западе,. И чем больше распространяется этот миф, тем неизбежнее такой исход. Миф о толерантности западногообщества прерывается сейчас, в связи с волной беженцев и терактов в Европе.
То же происходит с мифом о «европейском выборе Украины».Миф, будучи самореферентной системой, никогда не прерывается извне. И только когда конкретный миф окончательно «зацикливается» насебя, оторвавшись от реальности, возникают условия для его саморазрушения. Думаю, концепция перманентного «прерванного мифа»(одновременно, разрушенного сообщества) не лишена основания в свете последних событий, связанных с повсеместным разрушением мифовЗапада/модерна. Прежде всего, прерывается главный модернистский миф о цивилизационном (технологическом, социально-политическом,культурном) приоритете Запада над остальным миром.307которых участвовала постмодернистская философия, способны удержать, и какпоказываетпрактика,ужеудерживаютвсюглобальнуюсоциальнуюконструкцию от распада. Они же выступают той «мягкой» силой, котораяисподволь,изнутри,переформатируетпостмодернвинойформатсоциокультурного бытия, контуры которого прорисовываются пока толькопунктирно.Проанализированныевышетенденцииизмененийвсовременнойконцептосфере, информационной среде и социальном бытии, указывают на то,что сутью постмодерна является не сама деструкция или хаотизация (мышленияи бытия): глобальный хаос не может быть конечной целью для вменяемогочеловека или ориентирующегося на перспективы общества.
Понятийный хаос(как и социальный, экономический, политический) может быть использован,только если он локальный и управляемый. Поэтому, напр., Ж. Делез и Ф.Гваттари, постулируя, что «мир стал хаосом»1171, для дефиниции имманентныхтакому миру понятий и мышления использовали термин «хаоидность» вместо«хаотичность»,1172что предполагает некоторую организованность хаоса вконцептуальном аспекте.1173Философы постмодернистского направлениястремились использовать присущую хаосу творческую энергию, облечь ее впонятия, но так, чтобы разбуженные силы оставались под контролем.
(Хотя этои нелегко, на что постоянно обращали внимание Делез, Деррида, Бодрийяр,Бадью,балансируяназыбкойграницемеждухаосомисистемой,дезорганизацией и организацией, реальностью и ирреальностью, которую самии очертили). Полагаю, что создание локального пространства хаоса – это нестратегия, а одна из тактик постмодерна, эффективно использовавшаяся во всех1171 Deleuze G., Guattari F. Capitalisme et Schizophrénie. Ibid. Р. 12.1172 В содружестве Ж. Делеза и Ф.
Гваттари сложились запутанные семантические «отношения» с хаосом. С одной стороны, «хаоидныеразновидности», куда относятся и философские понятия, ограничивают хаос бытия, лишь «впуская немного ветреного хаоса» в понятийноепространство, но «сражаясь» с хаосом средствами самого хаоса. С другой стороны, образ мышления как «план имманенции» - это «сечениехаоса», и концепты возникают «прямо из хаоса». В этом плане, задача философия, по Делезу и Гваттари, определившая весь стильпостмодернистского философствования: «придать консистенцию хаосу, ничего не потеряв из бесконечности хаоса».
Т.е. использоватькреативный хаотичный динамичный подход для формирования понятий при определенных условиях, создавать «переменные понятийныеконтуры», удерживая пространство хаоса внутри понятий, в виде смыслов и значений, не выплескивая его вовне, в социальное бытие. См. ДелезЖ. Гваттари Ф. Что такое философия? Указ. соч. С. 58,59,69, 358-263.1173 Фактически, «теория управляемого хаоса» Э. Манна или теория «окна Овертона» являются прикладными по отношению к событийнойпостмодернистской онтологии (напр., в транскрипции Ж. Делеза и Ф.
Гваттари), выступая программой реализации того, что сначала былоосмысленно и обоснованно французскими философами-постмодернистами. Применение этих теорий на практике, в целях деконструкцииобщественного сознания и манипуляции социальными действиями высветило уязвимость постмодернистских стратегий креативногомышления, «хаоидных» понятий и стратегий, социальную опасность языковых игр, понятийных деструкций и «концептуальных революций».308постмодернистских событийных практиках. Но какова же тогда генеральнаястратегия постмодерна? Ведь установки на сингулярность, транспарентность,трансгрессию, неомифологизацию в бытии и мышлении важны не сами по себе,выполняя определенные социокультурные реформаторские функции.Считаю,чтогенеральнойстратегией,концептууальнойцельюпостмодерна является не только ликвидация модерна, его принципов иустановок, но и самой Западной цивилизации –в том виде, в котором мир привыквоспринимать Запад.
Но как это можно сделать, если модерн как величайшийцивилизационный проект Запада, с его научно-технической революцией,либеральной демократией и задекларированными правами человека, смощнейшими стимулами развития стал за пятьсот лет привлекательным длявсего мира? Сюда можно добавить социальное государство 1174 , величайшиеобразцы мировой культуры и искусства, философии: никогда еще мир неполучал так много за такой короткий промежуток времени.
Культурно иисторически модерн связан и ассоциируется с вестернизацией – этодоминантный проект западной культуры. Но всему приходит конец:экономические, государственные, информационные ресурсы Запада, егоцивилизационная энергия уже к началу ХХ в. оказались исчерпаны (чтовозвестил О. Шпенглер столетие назад и объяснил А.Тойнби чуть позже1175). Вто же время, «догоняющий» Запад незападный мир все еще не смог стать тойвнешней силой, которая отправила бы на «свалку истории» социокультурныйпроект модерна - не было ни ресурсов для этого, ни желания: слишком большиесоблазны открыл этот формат бытия для всего человечества.
Поэтому«могильщиком» модерна (и западного формата бытия) могла стать толькосистема взглядов, выросшая в самом модерне, как «вирус», постепенно1174 Подчеркну, что социальная философия К. Маркса как научный и онтологический проект социального государства – западное«изобретение». В таком контексте социалистическая и индустриальная экономическая система в СССР не противостояла концептуальнопарадигме Запада.
Что очень хорошо показали, напр., П. Сорокин в теории социальной конвергенции или О. Тоффлер в концепции «Третьейволны» (постиндустриального общества). Напр., Тоффлер подчеркивал что, вне зависимости от идейных предпочтений, в СССР, Европе иСША, везде одно и то же: «Стандартизация, централизация, максимализация, гигантомания, дезинформация, специализация, синхронизация пришельцы с Марса обнаружили бы повсюду одно и то же». / Sorokin P.A. Mutual Convergence of the United States and the USSR to the MixedSociocultural Type.
Ibid.; Сорокин П.А. О русской Нации. Россия и Америка. Теория Национального Вопроса. М.,1994. С. 41-46; Бурлацкий Ф.М.Глава I. Куда идет мир? Диалог автора с известным американским ученым профессором О. Тоффлером / Бурлацкий Ф.М. Новое мышление:Диалоги и суждения о технологической революции и наших реформах. М., 1989.
С. 7-12.1175 Речь идет о теориях циклического развития: перерастания культуры в цивилизацию О.Шпенглера и концепции исторических «вызовов»и «ответов» А. Тойнби. / Шпенглер О.Т. Закат Европы. Указ. соч.; Тойнби Дж. А. Исследование истории. Т. 1. Возникновение, рост и распадцивилизаций. М., 2009.309уничтожая взрастивший ее социальный организм. Или радикально перерождая:перспективы пока неопределенные. Таким «могильщиком» модерна сталпостмодерн–плотьотплотигенетическизападныйпроект,модифицировавшийся в совершенно иную понятийную парадигму. В этом планепостмодерн прекрасно оправдывает собственный термин - это переходныйпериод; время цивилизационного кризиса, стагнации западной цивилизации,прорастания в ней контуров нового мира.Втакомаспектеинтересныкультурно-историческиеконнотациинынешней эпохи с концом Античности, произведенные итальянским историкоммедиевистом Умберто Эко.
Явно тяготея к философскому постмодернизму, Экофиксирует преобразование постмодерна в неосредневековый социальныйформат. 1176 Он отмечает схожесть той социокультурной ситуации, котораясложилась в конце существования Римской империи и отличает наше время:разваливается «огромная мировая империя, мощная интернациональнаягосударственная власть, которая в свое время объединила часть мира с точкизрения языка, обычаев, идеологии, религии и технологии».1177 Империя рушитсяпо внутренним причинам (чрезмерное усложнение собственной структуры), атакже под натиском наседающих «варваров», которые «необязательно необразованны, но несут новые обычаи и новое видение мира» 1178 , точечнымиударами ослабляя геополитического гиганта на периферии и, внедряясь в егосоциальную и культурную материю, подтачивая изнутри. Параллели ссовременностью, по Эко, очевидны: «Что сегодня мы живем в эпоху кризисаВеликой Американской империи, стало уже общим местом в историографиинашего времени».1179Концепция будущего как «Нового Средневековья» 1180 завоевывает все1176 Показательна идеяУ.Эко, успешновоплощенная уже вромане «Имя розы»-подать характерныедля классического Средневековья темыв постмодернистской «упаковке», соединить, казалось бы, несоединимое: средневековый стиль и постмодернистский (а также, философскийтрактат, эмпирическое научное исследование и детектив).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
