Диссертация (958863), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Итак, осознаниенепродуктивности «формального» диалога движущихся по замкнутому кругу«педагогов»облекаетсявформы«неповерхностногогуманизма»(Н. А. Бердяев) и приводит к тому, что вскоре после эпизода «Снег» геройпопросту перестает их слушать и все смелее позволяет себе собственныевысказывания.Следующим примером «срединного» решения, по мнению А. Яхимович64,которое мы разделяем, являются два дружеских союза, заключенных Гансом впоследней главе романа: с олицетворяющей болезнь и смерть Клавдией иолицетворяющим дионисийский жизненный порыв Пеперкорном. При этомоблагораживающая любовь Ганса к Клавдии претворяется в «полное единствосмысла в двусмысленности» (4, 363), указывая на конструктивный принципромана.Решительное намерение Ганса зажечь свет и прервать спиритическийсеанс созвучно максиме, позднее сформулированной Т.
Манном в новелле«Закон» (1944): Земля – «юдоль скорби», «но не свалка для падали»65. Резкозажженный Гансом свет повторяет поступок Сеттембрини в эпизоде «Супвечности и внезапное прояснение» пятой главы романа, однако путь,пройденный главным героем в процессе становления, позволяет утверждать:этот свет исходит из отвоеванного у тьмы филистерства нового гуманизма.6465Jachimowicz A. Der Sieg der «Unform». Das «Schnee»-Kapitel des «Zauberbergs». S.
266.Манн Т. Закон // Собр. соч.: в 10 т. М.: Гослитиздат, 1960. Т. 8. C. 382.154Символическоезначениеобретаетимотивтабакокурения.Наопределенно этапе своего пребывания «наверху» Ганс Касторп отказывается отстоль почитаемой еще с «равнинных» времен «Марии Манчини» в пользу сигар«Rütlischwur», чье название, отсылая к национальному швейцарскому мифу онезависимости («Клятва на Рютли» в XIII в.), манифестирует познавательнуюавтономность героя романа становления.Справедливости ради, стоит заметить, что в романе совершается немалособытий, не вписывающихся в тему поступательного становления героя.
Так,Касторп не предпринимает попыток предотвратить дуэль между Нафтой иСеттембрини, карикатурно рационализируя свои переживания по этому поводу.Возвращение же в «равнинный» мир – не самостоятельный поступок, арешение, обусловленное внешней причиной – призывом на военную службу.Наконец, в критике не раз отмечалось, что «симпатия к смерти»66, преодолениекоторой утверждалось в единственном выделенном курсивом предложенииромана, вновь заявляет о себе с появлением в санатории граммофона. Болеетого, именно с шубертовской «Липой» на устах Касторп в последний разпредстает перед взором повествователя.
Аналитическая психология, однако, неусматривает здесь противоречия. Подобно тому, как свет, включенныйКасторпом во время спиритического сеанса, не походит на свет, зажженныйСеттембрини во время посещения «лежачего» героя, так и «влечение к смерти»,с детства присущее Гансу, мало походит на его восприятие Танатоса впоследних главах романа. Думается, что «симпатия к смерти» не исчезлабесследно(чего,безусловно,отрефлектированной–страстноутратилажелалпрежнююСеттембрини),анепосредственность.сталаЭтапродуктивная рефлексия неразрывно связана с осознанием Тени, которое, какподчеркивал К. Г.
Юнг, в конечном счете позволяет обрести «иммунитет отлюбых моральных и умственных проказ и происков»67.Таким образом, становление утверждается в романе Т. Манна как66«Sympathie mit dem Tode» – формула, неоднократно встречающаяся в записях Манна, в т. ч. применительно кроману «Волшебная гора». См., например: Манн Т. Размышления аполитичного. С. 38.67Юнг К.Г. К вопросу о подсознании. С. 85.155автономная психическая функция роста, изнутри инициирующая поиск«соучастия в рамках своей ситуации»68, и перерабатывающая весь накопленныйевропейской культурой материал в целях сохранения и упрочнения жизненныхоснований для личностной самоактуализации.***В заключение параграфа обратимся к малоисследованной проблемеистории взаимоотношений Т.
Манна и К. Г. Юнга – в той ее части, котораякоррелирует с темой нашего исследования.Интеллектуально-психологическая близость Т. Манна и К. Г. Юнга –немецкого писателя и швейцарского психолога – неоднократно отмечалась какотечественными, так и зарубежными исследователями. Еще при жизни обоих, в1950 г., в предисловии к издаваемой переписке И. В. Гёте и Ф. Шиллера,цюрихский филолог К.
Шмидт проводит параллель между парами мыслителейМанн–Юнг и Гёте–Шиллер69.Особый интерес для филолога представляют письма Манна, хранящиеся вЦюрихском архиве писателя (Thomas Mann-Archiv an der ETH Zürich) и дающиепочву для размышлений относительно характера его отношений с Юнгом в1920-е гг.17 марта 1921 г. Манн пишет Августу Феттеру, лично знакомому с Юнгом,и в привычно сдержанных тонах просит организовать ему встречу сошвейцарскимпсихологом70.Подтверждениетого,чтоинициированнаяписателем встреча состоялась, мы находим в его письме Анне Якобсон от 22февраля 1945 г., где Манн пишет: «Однажды он (Юнг.
– Д. Б.) навестил меня вМюнхене» и «произвел <…> впечатление чрезвычайно умного человека»71.Британский исследователь П. Бишоп в своей работе «Томас Манн и КарлГустав Юнг» делает следующий вывод: уже в начале 1920-х гг. Т. Манн «был68Ясперс К. Духовная ситуация времени. С. 343.Цит. по: Bishop P. Thomas Mann and C.G. Jung // Jung in Contexts. London and New York: Routledge, 1999.
P.165.70Mann Th. Briefe 1889-1936. S. 71.71Манн Т. Письма. С. 176.69156настолько заинтересован аналитической психологией, что искал встречи с ееосновоположником»72.Ксхожимзаключениямприходятмногиенемецкоязычные исследователи. М. Диркс, говоря о хронологии и спецификерецепции Манном глубинной психологии, делает вывод: уже поэтика «Смертив Венеции» ближе к учению Юнга, чем психоанализу Фрейда73. И. Шульце74убедительно доказывает, что Т. Манн был знаком с книгой Юнга «Либидо, еготрансформации и символы» (1912), подготовившей разрыв последнего сВенской школой.1 апреля 1929 г.
датируется личное письмо Т. Манна швейцарцу. В немписатель благодарит Юнга за высланную ему «прекрасную и значительную»публикацию и выражает свое признание его аналитической психологии75. Неисключено, что в середине 1920-х гг. Т. Манн и К. Г.
Юнг обменялись ещенесколькими письмами (о судьбе которых ничего неизвестно), – иначе с чегобы вдруг швейцарец вздумал посылать автору «Волшебной горы» свою работу.Пролить дополнительный свет на историю взаимоотношений двух мыслителеймогли бы личные дневники, которые с истинно немецким педантизмом велсклонный к интроспекции Т.
Манн (на сегодняшний день их издано 10 томов).Однако свои дневники за 1921–1933 гг. писатель уничтожил.В 1930-х гг. наступает перелом в отношении автора «Волшебной горы» кК. Г. Юнгу. Дело в том, что в 1933 г. швейцарец, сменяя на этом посту евреяЭ. Кречмера, становится президентом Немецкого общества психотерапевтов, атакже главным редактором его печатного органа – «Журнала по психотерапиии смежным областям» и занимает эти должности вплоть до 1940 г.
Многиеинтеллектуалы восприняли этот шаг как выражение открытой симпатиинацистскому режиму. Начиная с середины 1930-х гг. на страницах писем и72Bishop P. Thomas Mann and C.G. Jung. P. 157.Dierks M. Thomas Mann und die Tiefenpsychologie // Thomas-Mann-Handbuch / Hrsg. von H. Koopmann.
–Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 2005. S. 284-300.74Schulze J. Traumdeutung und Mythos: über den Einfluss der Psychoanalyse auf Thomas Manns Josephroman //Poetica. 1968. № 2. S. 501-520.75Briefkarte von Thomas Mann an Carl Gustav Jung, 1.4.1929, ETH-Bibliothek, Hochschularchiv, Hs 1056: 422. URL:https://blogs.ethz.ch/digital-collections/2014/05/16/cgj-und-thomas-mann/ (дата обращения: 15.12.2017). Речь вписьме идет о статье Юнга «Die Probleme der modernen Psychotherapie», опубликованной в «SchweizerischesMedizinisches Jahrbuch» в начале 1929 г.73157дневников Т. Манна все чаще появляются критические замечания в адресЮнга.
Так, в дневнике 1934 г. Манн называет его поведение «сомнительным»76,а в 1935 г. – «отвратительным»77. В марте 1935 г. Манн пишет: «Он плывет потечению. Он умен, но недостоин подражания»78.Ирония судьбы состоит в том, что Манн пишет эти строки, находясь вдобровольной эмиграции, в тот момент, когда сам он еще публично не высказалосуждения новой нацистской власти, и многие европейские интеллектуалывзирают на него самого с тем же неодобрением, с каким он смотрит на Юнга.Психоаналитик усмотрел бы здесь защитный механизм проекции: К.
Г. Юнг визвестном смысле выступает в качестве Тени Т. Манна.Главной причиной более чем трехлетнего отказа Манна публичновыступить против Третьего рейха стало, по мнению его биографов79, нежеланиетерять немецкого читателя. Ведь вплоть до середины 1936 г. книги Маннаиздавались в Германии, и вследствие этого он, вероятно, не терял надеждынайти с новой властью общий язык. Несмотря на приказ о заочном арестеписателя, изданный в 1933 г. баварской политической полицией (он обвинялсяв «антинациональной позиции» и симпатии марксизму), власти старались неприменять к нобелевскому лауреату 1929 г.
жестких санкций. Министрпропаганды Й. Геббельс до последнего надеялся сподвигнуть Манна квозвращению на родину: авторитет писателя возвысил бы образ новойГермании в глазах международного сообщества. Лишь в 1936 г., послетрехлетней паузы, выдержанной Т. Манном, в «Neue Zürcher Zeitung» выходитстатья, обличающая преступный нацистский режим. Ее автора незамедлительнолишают немецкого гражданства, и лишь «с этого момента, – пишетЕ. М. Беркович, – на сцену выходит привычный для нас образ писателя-76Mann Th. Tagebücher 1933-1934.
Frankfurt am Main: S. Fischer, 1977. S. 522.Mann Th. Tagebücher 1935-1936. Frankfurt am Main: S. Fischer, 1978. S. 56.78Ibid. S. 58-59.79Беркович Е.М. Томас Манн в свете нашего опыта. URL: http://magazines.russ.ru/inostran/2011/9/be4.html (датаобращения: 15.12.2017); Fest J. Betrachtung über einen Unpolitischen: Thomas Mann und die Politik // Merkur. 1981.№ 8 (399). S. 83-90.77158антифашиста»80.Провести параллель между реакционно-консервативной позицией Маннаво время Первой мировой войны и позицией Юнга накануне Второй мировойрешился в 1946 г. хорошо знакомый с обоими мыслителями Карл Кереньи.«Только это уж, правда, немного чересчур, – писал в ответ явно задетыйсравнением Манн.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
