Диссертация (958818), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Это направление разрабатывали: Ю.И. Селезнев7, Ю.В.1Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский. Л.: Academia, 1929. 392 с.Кирпотин В.Я. У истоков романа-трагедии. Достоевский – Пушкин – Гоголь // Кирпотин В.Я. Достоевскийхудожник. Этюды и исследования.
М.: Советский писатель, 1972. C. 43-120.3Бочаров С.Г. Переход от Гоголя к Достоевскому. С. 161-209.4Альтман М.С. Достоевский: По вехам имен. 280 с.5Фридлендер Г.М. Достоевский и Гоголь. С. 3-21.6Дилакторская О.Г. Петербургская повесть Достоевского. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. 349 с.7Селезнев Ю.И. Достоевский. М.: Молодая гвардия, 1981.
543 с. (ЖЗЛ. Серия биографий).27Манн1, Г.М. Фридлендер2, В.А. Викторович3 и др. В центре внимания ученых –вопросы романной поэтики Достоевского, так или иначе восходящие к типологиигероев и конфликта прозы Гоголя.Проблема влияния духовного наследия Гоголя на творчество Достоевскогопо понятным причинам была исключена из исследований советских лет.Отчетливую ее постановку и первые образцы решения нужно искать всовершенно иных по методологии и мировоззрению течениях отечественнойкритики. Прежде всего, религиозно-философской, представителями которойявляются критики, опубликовавшие свои работы о Достоевском на рубеже XIXXX веков: В.В. Розанов4, Д.С.
Мережковский5, Вяч. Иванов6, Н. Бердяев7 и др.Одним из первых к проблеме духовного диалога Гоголя и Достоевскогообратился В.В. Розанов. Он последовательно «развел» и противопоставил ихдарования. В работе «Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского» (1891)Розановпризнаетлишьвнешнеесходство(художественныеприемы)произведений Гоголя и Достоевского, внутренняя же их наполненность(содержание) - диаметрально противоположные.
Оба писателя изображали настраницах своих книг жизнь, но видели ее совсем по-разному. Розанов пошелдальше своих предшественников-критиков, противопоставляя Гоголя писателям,творившим после него: «Не составляет ли тонкое понимание внутреннихдвижений человека самой резкой, постоянной и отличительной черты всех новыхнаших писателей? <…> мы повсюду у них видим человеческую душу, какскрытого двигателя и творца всех видимых фактов.
<…> Теперь если <…> мыобратимся к Гоголю, то почувствуем тотчас же страшный недостаток в его1Манн Ю.В. Карнавал и его окрестности // Творчество Гоголя: смысл и форма. СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та,2007. С. 656-681.2Фридлендер Г.М. От «Мертвых душ» к «Братьям Карамазовым». С. 16-22.3Викторович В.А. Гоголь в творческом сознании Достоевского. 216-233.4Розанов В.В.
Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского // Розанов В.В. Собр. соч. М.: Республика, 1996.Т. 7. С. 7-156.5Мережковский Д.С. Достоевский // Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. С. 452464.6Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // Борозды и межи. Опыты эстетические и критические. Изд-во«Мусагет».
М.: Тов-во тип. А.И. Мамонтова, 1916. 360 с.7Бердяев Н.А. Духи русской революции // Литературная учеба. Кн. 2. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 123-139.8творчестве этой самой черты – только ее одной и только у него одного»1. Вгоголевских образах Розанов видит лишь карикатуры - людей, которых невстретишь в реальной жизни: «Нет ничего поразительнее той перемены, которуюиспытываешь, переходя от Гоголя к какому-нибудь из новых писателей, как будтос кладбища мертвецов переходишь в цветущий сад, где все полно звуков и красок,сияния солнца и жизни природы»2. Розанов объясняет это тем, что Гоголь «был дотакой степени уединен в своей душе, что не мог коснуться ею никакой инойдуши: и вот отчего так почувствовал всю скульптурность наружных форм,движений,обликов,положений»3.ДостоевскогожеРозановназывает«глубочайшим аналитиком русской души», отдавая ему пальму первенства,потому что он, в отличие от Гоголя, знал и раскрывал перед читателемчеловеческую природу в целом, а не только свою душу.В статье «О происхождении некоторых типов Достоевского (Литература впереплетениях с жизнью)» (1911) Розанов вспоминает «дьявольскую гримасу» из«Невскогопроспекта»Гоголя,утверждая,чтоэтонаписалнастоящийМефистофель: далее идет известная цитата о Шиллере – «жестяных дел мастере вМещанской улице» и Гофмане - «довольно хорошем сапожнике с Офицерскойулицы».Однако думается, что скорее прав В.А.
Викторович, считающий даннуюточку зрения Розанова «эстетически некорректной»4, односторонней. По мнениюисследователя, уделяя чрезмерное внимание якобы иссушающему душу смехуГоголя, Розанов утратил целостное восприятие творчества писателя и не увиделтрагического в гоголевском комизме. Но его разглядел, понял и по достоинствуоценил тот, с кем Розанов пытался Гоголя некорректно «развести», принизив егозначение, – сам Достоевский. После каторги он-то и скажет о Гоголе в «Рядестатей о русской литературе» (1861): «…мы все смеялись за ним, до тогосмеялись, что наконец стали плакать от нашего смеха» (XVIII, 59). Тем не менее,1Розанов В.В.
Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского // Розанов В.В. Мысли о литературе. М.:Современник, 1989. С. 49-50.2Розанов В.В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария // Русскаянаука о литературе в конце XIX начале XX века. М.: Наука, 1982. С. 205.3Розанов В.В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского // Мысли о литературе. С. 51.4Викторович В.А. Гоголь в творческом сознании Достоевского.
С. 217.9концепция Розанова, как мы увидим далее, имела много приверженцев. Всепоследующие за ним попытки уяснить существо диалога Гоголя и Достоевского всфере религиозно-философской проблематики творчества, так или иначе,отталкивались от выводов Розанова. В первую очередь, необходимо назватькритические работы символистов, принадлежащих к религиозно-философскомутечению отечественной критики.Д.С. Мережковский в статье «Достоевский» (1890), посвященной роману«Преступление и наказание», характеризует писателя так: «…величайшийреалист, измеривший бездны человеческого страдания, безумия и порока, вместес тем величайший поэт евангельской любви»1.
По мнению исследователя, глубокосопереживая героям Достоевского, читатель сливается с ними настолько, что длянего стирается грань между вымыслом и реальностью. Поэтому и Достоевскийоказывается близок людям не только изображением человеческих пороков, но испособностью христианского сострадания и милосердия к ним: «Он знает самыесокровенные наши мысли, самые преступные желания нашего сердца. <…>чувствуешь страх от его всезнания, от этого глубокого проникновения в чужуюсовесть. <…> И когда такой человек, исповедавший наше сердце, все-такипрощает нас, когда он говорит: ―Верьте в добро, в Бога, в себя‖, - это больше чемэстетический восторг перед красотой; больше, чем высокомерная проповедьчуждого пророка»2.Мережковский считает, что произведения Достоевского несопоставимы створчеством Гоголя, не ставившего перед собой цели, чтобы читатели видели вего героях себя и переживали катарсис религиозно-нравственного возрождения.
Вработе «Гоголь и черт» (1906) Мережковский выделяет особенность талантаГоголя «оживлять» предметы: «…точность слова: как будто оно не описывает, неизображает предмет, а само становится предметом, новым явлением, новоюреальностью. И рядом с этим - фантастическая призрачность, неимоверныепреувеличения,1гиперболы,исполинский―громозд‖»3.Мережковский Д.С. Достоевский. С. 464.Там же. С. 453.3Мережковский Д.С. Гоголь.
Творчество, жизнь и религия. СПб.: Пантеон, 1909. С. 103-104.2Мережковский10рассматривает творчество Гоголя как основу некоего религиозного действа –например, фантазии Хлестакова своим преувеличением соответствуют ужасамстрашного загробного мира. Личность самого Гоголя видится Мережковскомураздвоенной: «В этом-то неравновесии двух первозданных начал - языческого ихристианского, плотского и духовного, реального и мистического - заключаетсявся не только творческая, созерцательная, но и жизненная, религиозная судьбаГоголя»1.
По мнению Мережковского, гоголевские образы – это хоровод чертей,как явление человеческой пошлости и вечного зла, и распознать и высмеять этихчертей - главная задача произведений Гоголя; в то время как персонажиДостоевского – реалистичны, читатель узнает в них себя, сопереживает им. Этамысль созвучна с тезисом Розанова о демоническом характере личности самогоГоголя.Н.А. Бердяев, выдвигая в своих статьях («Духи русской революции» (1918),«Миросозерцание Достоевского» (1923)) мысль о том, что каждого писателянеобходимо воспринимать как «целостное явление духа», «наделяет» Гоголяисключительно духом демоническим, а героев его произведений называет лишь«клочьями» и «гримасами» людей.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
