Диссертация (958818), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Еще не видя передсобой этого человека, они преисполнены поистине мистического страха перед егоособой. Но даже когда «увидели» и поняли, что он «фитюлька», не пересталибояться, словно не веря своим глазам. Магия имени (ревизор) и видимостигораздо важнее магии реальности. Ничтожество, «трактирный денди» полностьюзавладевает их сознанием, порабощает волю.
В этой власти есть что-тоиррациональное, мистическое. «Точно туман какой-то ошеломил, чорт попутал»67(IV, 94), - так в финале пытается объяснить Земляника общую причину обмана.Причина же, по которой Опискин получил возможность влиять на окружающих, иная.
Расчетливый Фома понял, что Ростанев – добрый, деликатный человек,«один из тех благороднейших и целомудренных сердцем людей, которые дажестыдятся предположить в другом человеке дурное <…>, радуются чужомууспеху, живут, таким образом, постоянно в идеальном мире, а при неудачахпрежде всех обвиняют самих себя. Жертвовать собою интересам других – ихпризвание» (III, 14). Увидев однажды искренние слезы на лице Ростанева,Опискин убедился, что может безнаказанно деспотически влиять на таких людейи легко манипулировать ими.В повести Достоевского, помимо прямой отсылки к Чичикову, тоже имеетместо «миражная интрига»: «Откуда он (Опискин. - П.Ч.) взялся - покрытомраком неизвестности.
<…> Говорили, во-первых, что он когда-то и где-тослужил, где-то пострадал и уж, разумеется, ―за правду‖. Говорили еще, что когдато он занимался в Москве литературою. <…>. Генеральша питала к нему какое-томистическое уважение, - за что? - неизвестно» (III, 7-8). Как видим, Фома, словнотаинственный призрак, вошел в доверие и в дом к Ростаневу, его бытие так жепризрачно, как и образ жизни Хлестакова, который тоже представляется семьегородничего писателем: «Я, признаюсь, литературой существую» (IV, 49).Возможно, поэтому Достоевский пишет брату 25 августа 1859 года, что вповести «есть сцены высокого комизма, сцены, под которыми сейчас жеподписался бы Гоголь» (XXVIII, кн.
1, 334). Только, если в финале «Ревизора» мыстановимся свидетелями разоблачения «призрака», а следующая за этим «немая»сцена напоминает страшный суд и возмездие1, то Опискин из христианскогопроповедника превращается в жесткого диктатора и морального садиста, какХлестаков, когда лжет чиновникам. Об этом с явной иронией, отмечаявысокомерие приживальщика, говорит Бахчеев: «Фома-то Фомич, пожалуй бы, иудалился отсюда, да время еще тому не пришло: золоторогих быков еще подэкипаж ему не достали! <…> хозяев из дому выживет и сам останется!» (III, 144).1См. об этом: Манн Ю.В.
О немой сцене // Манн Ю.В. Творчество Гоголя: смысл и форма. С. 198-204.68Автор с юмором описывает попытку Опискина уйти из села: «…―пошел себе спалочкой‖; но, почувствовав себя в совершенном уединении, среди бури, грома иливня, препостыдно струсил, поворотил в Степанчиково <…>» (III, 144).Картина мнимого «побега» и возвращения Фомы – это аллюзия на эпизод изпервого тома «Мертвых душ», она напоминает сцену, когда Чичиков попадает кКоробочке. Во время дождя и грома телега с Опискиным перевернулась, он упал вканаву, отшиб бок, в доме Ростанева появился весь грязный и мокрый, агенеральша, подобно гоголевской помещице, стала о нем заботиться.
СудьбаПавла Ивановича тоже не была завидной: «…громовый удар раздался в другойраз громче и ближе, и дождь хлынул вдруг как из ведра. <…> Слезши с козел, он(Селифан. – П.Ч.) стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то времякак барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторогоразмышления: ―Вишь ты, и перекинулась!‖» (VI, 41-43). А.Х.
Гольденберг видит вэтом эпизоде с Чичиковым пародию на сюжет картины Караваджо «Обращениесв. Павла», когда гонитель Христа Савл, пережив страшное потрясение и внявгрозному знамению небес, становится ревностным сторонником его учения,апостолом Павлом.
Сцену «кризисного жития» Гоголь хотел впоследствиисделать подлинным сюжетом «превращения Чичикова»: пародия таила в себепозитивное зерно будущей эволюции характера1. Подобный случай в судьбеОпискина«превращения»непредвещает:по-настоящемупострадатьиизмениться не входит в планы Фомы, для него это еще одна возможность«покрасоваться» страдальцем и спровоцировать окружающих на «жалость» к себеи чувство «вины» перед собой, еще один способ манипулирования сознаниемлюдей.
Если Чичиков в данном эпизоде – это пародия на Савла, то Фома –пародия на Чичикова. Достоевский хочет сказать, что современные аферисты нина какие «превращения» не способны, для них ситуация «кризисного жития» всего лишь красивая декорация, которой они ловко пользуются2. Так писательспорит с Гоголем относительно действенности христианской морали для1См. об этом: Гольденберг А.Х. Архетипы в поэтике Н.В. Гоголя. С. 144-153.Например, о кризисном перерождении Раскольникова в романе «Преступление и наказание» см.: Силантьев И.В.Сюжет как фактор жанрообразования // Силантьев И.В.
Сюжетологические исследования. М.: Языки славянскойкультуры, 2009. С. 77-166.269исправлениячеловека:современный«Фоманеверующий»ловкоможетпритвориться и «верующим», чтобы использовать эту мораль как средствоукрепления своей авторитарности, подавления всякого «инакомыслия», созданиявокруг себя обстановки благоговейного страха и слепого раболепия. J.
Frankсчитает, что на примере Фомы Достоевский осуждает неправильное пониманиехристианских заповедей, их прославление на словах и полное игнорирование наделе, а также самовосхваление Опискина1. Достоевский в этой связи могвспомнить евангельский текст: «Не всякий, говорящий Мне: ―Господи!Господи!‖, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца МоегоНебесного.
Многие скажут Мне в тот день: ―Господи! Господи! не от Твоего лиимени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоимли именем многие чудеса творили?‖ И тогда объявлю им: ―Я никогда не знал вас;отойдите от Меня, делающие беззаконие‖» (Матфей, 7:21, 22, 23).Развивает Достоевский и другие идеи «Переписки». Опискин говорит, чтохотел бы прочитать литературное произведение, где богач сам принесетголодному бедняку свое золото: «Селянин и вельможа, столь разъединенные наступенях общества, соединяются наконец в добродетелях - это высокая мысль!»(III, 69). Такой пример «исправившегося» помещика, раздавшего свое имениеразоренным им же крестьянам и пустившегося странствовать по Руси, «Христаради», Гоголь приводит во втором томе «Мертвых душ».
Это Семен Хлобуев,которому Муразов доверяет сбор денег для храма: «Я дам вам на дорогу денег,чтобы вы могли мимоходом дать тем, которые посильнее других нуждаются. Выздесь можете много добрых дел сделать. <…> Эдаким образом ездя, вы точноузнаете всех, кто и как. Это не то, что иной чиновник, которого все боятся и откоторого <таятся>; а с вами, зная, что вы просите на церковь, охотноразговорятся» (VII, 104).
Фома лишь лицемерно примеряет на себя маскустранника, подвижника, тогда как для Гоголя путь Хлобуева - вполне реален. Какотмечает Л.А. Сапченко, «в совете Муразова Хлобуеву собирать на церковь,которая должна воздвигнуться взамен разрушенного строения, автор, уже1См. об этом: Frank J. Dostoevsky: A Writer in his time. P. 267-269. (Перевод наш.
– П.Ч.).70прошедший испытания ―Выбранных мест…‖, реализует метафору воздвижения,возрождения мертвой души»1. Достоевский использует ситуацию «кризисногожития», как Гоголь в случае с Чичиковым. Кроме того, Гоголь в «Переписке»прямо заявляет о желании возвеличить простого труженика и его семью за то, чтопредпочли они бедность богатствам, добытым нечестным путем. И Достоевский,возможно, указывает на это место «Переписки»: «Пусть изобразят этого мужика,пожалуй, обремененного семейством и сединою, в душной избе, <…> голодного,но довольного <…>» (III, 68). Спустя годы, в романе «Братья Карамазовы»,старец Зосима скажет, что так и будет: богатые устыдятся своих капиталов иотдадут деньги бедным.
Без лишних комментариев понятно: одно дело, когдапринципы христианского Добротолюбия, проповедуемые Гоголем, ради красногословца повторяет Опискин, и другое – когда эти принципы звучат из уст героев,духовно близких Достоевскому. Пародируются и высмеиваются в данном случаене сами идеи Гоголя, а их ложная интерпретация.Ориентируется Достоевский на второй том великой поэмы, выстраиваясистему сатирических образов повести. Это отмечает А.В Архипова: «Сценаразговора Ростанева с мужиками в III главе напоминает разговор Костанжогло скрестьянами, а некоторые поступки Фомы (обучение дворовых французскомуязыку, беседы с крестьянами об астрономии, электричестве и разделении труда)связаны с образом Кошкарева, который мечтал, чтобы ―мужик его деревни, идя заплугом‖, читал бы ―в то же время <...> книгу о громовых отводах Франклина<…>‖»2.
Фоме не важно, насколько грамотен крестьянин, автор раскрывает здесьего лицемерие. Ориентация на образ Кошкарева лишь подчеркивает сходствоДостоевского с поздним Гоголем в понимании истинного смысла просвещения:не забота о внешней образованности, а «просветление» духа, забота о душе, онравственном развитии человека.
Достоевский солидаризуется с автором«Выбранных мест»: лицемерие Фомы в свете гоголевского нравственного идеала1Сапченко Л.А. Пространственный образ церкви в произведениях Н.В. Гоголя // Проблемы истории, филологии,культуры. Магнитогорск, 2013. № 1 (39). С. 175.2Архипова А.В. Комментарии: Село Степанчиково и его обитатели. С. 513-514. См. об этой сцене также: СапченкоЛ.А.
Тема русского помещика в «Селе Степанчикове…» Ф.М. Достоевского: пародийно-полемические аспекты. С.81.71раскрывает свой подлинный смысл как поверхностное западничество, игра вдешевый либерализм.Т. Манн, J. Frank1 отмечают, что одним из литературных источников, накоторые ориентировался Достоевский при создании повести, была комедияМольера «Тартюф», главному герою которой соответствует Опискин.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
