Основы истории и философии науки (856261), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Свойственная классической науке традиция эпистемологической неразличимости предмета и объекта познания отнюдь не утрачена и остаётся главной причиной конфликтогенных изменений духовного опыта, социальных и материально-производственных практик начала текущего столетия. Тем не менее, вплоть до сегодняшнего дня и в специальной научной и философской литературе в подавляющем большинстве случаев, если предмет и объект различаются, то почти исключительно на основе их противопоставления как части (предмет), целому (объект). Таким образом, истолкованная оппозиция предмета и объекта исключает саму возможность учёта самого существенного, - тех самых теоретико–познавательных различий между ними, на которых акцентирует внимание А.И. Герцен.
Показательным является пример определения предмета в новейшем издании под названием «Энциклопедия эпистемологии и философии науки». Понятие предмета здесь представлено, (а иначе и быть не может – В.С.) в форме сокращенно-обобщенного выражения достигнутого уровня знаний. В соответствующей статье «Энциклопедии эпистемологии и философии науки» утверждается, что предмет это «…любое реально существующее нечто, начиная от универсума и кончая спином электрона». И далее: «Объектом называют исследуемое явление в целом, например, человеческое общество. Предметом познания, - ту его сторону, которая непосредственно описывается в теории, например, политическую структуру общества».
Обширные массивы современных диссертационных исследований служат наглядным подтверждением жизнеспособности традиции различения предмета и объекта в виде противопоставления части и целого. Эти тенденции тем более отчётливо прослеживаются, что определение предмета и объекта предусмотрено существующими стандартами представления результатов диссертационных исследований. Остаётся лишь констатировать, что нынешний корпус естественных и логико-математических наук находится в той же степени зависимости от негативных последствий альтернативы субъекта и объекта познания, как и в момент становления новоевропейской интеллектуальной традиции в целом. Ни в начале ХХ века, ни в 30-е – 40-е гг. среди тех, кто занимался исследованием вопросов логики и методологии научного познания, фактически отсутствуют попытки преодоления противоположности субъекта и объекта в контексте эпистемологического анализа проблемы предмета познания. Поскольку наука продолжает восприниматься научным сообществом в качестве образца рациональности, то и антиномии физики и метафизики, эмпиризма и рационализма, этики и логики и др. рассматриваются как проистекающие из недостатков научного метода и вполне разрешимые на путях его совершенствования. Предметы же естествознания отождествляются либо с объектами, как вещами существующими «сами по себе», либо со значениями терминов, их обозначающих.
Первый случай может служить образцовым примером бесплодности более чем двухвековой борьбы с метафизической традицией превращения построенных силой умозрения интеллектуальных фикций (то есть, предметов познания) в реально существующие объекты (или явления, процессы, события) природы. Обсуждения, а тем более систематические исследования сложившейся ситуации нередко расцениваются как дань досужим философским медитациям, в лучшем случае нейтральным по отношению к науке и вытекающим из неё практикам преобразования природы (и общества, - В.С.). В частности, симптоматичным для научного сообщества остаётся известная сентенция видного американского физика Р. Фейнмана, что «философия науки так же поможет физикам в их исследованиях, как орнитология птицам, - летать» [эта сентенция Фейнмана является парафразом ироничного, не лишённого ехидства замечания В. Гегеля, что знание формальной логики так же помогает мыслить, как знание физиологии переваривать пищу].
В этой связи следует напомнить об одном из событий недавней истории отечественной науки, демонстрирующих зависимость определения стратегии её роста от метафизически-натуралистического истолкования предмета познания. Конец 60-х начало 70-х годов прошлого столетия отмечает поворотный пункт в развитии Советской науки. Он обозначен началом, организованной президентом АНСССР, выдающимся математиком и механиком академиком Мст.Вс. Келдышем (1911-1978), кампании по тотальной переориентации академических институтов на разработку междисциплинарных проблем. По словам Мст.Вс. Келдыша развёртывание исследований «на стыках наук» открывает перспективу невиданных темпов их прогресса, чревато открытиями доселе невиданного масштаба и т.д. В основании столь оптимистичного прогноза было положено убеждение, что «стыки наук» являются непосредственным отражением соответствующих «стыков» в самой природе. Поскольку же разделительные линии, демаркации и границы предметов естественных наук совпадают со структурными подразделениями самой природы, постольку сосредоточение внимания на «стыках наук», означает переход на более глубокий, чем дисциплинарный, отраслевой и т.д. уровень её познания. Однако, ожидания «множества открытий чудных» не оправдались. Научно-исследовательская программа академика Келдыша строилась на ошибочных представлениях о предмете математического естествознания. Они не учитывали того, совершенно понятного уже А.И. Герцену, факта, что предмет, - это не часть, или аспект объекта: он амбивалентен по самому своему существу, являя в своём составе, одновременно, - и свойства объекта и интересы осваивающего его человека.
Второй случай, - отождествления предмета со значением терминов и, вообще, знако-символических средств, принятых в науке языков описания. характерен для неопозитивистской программы обоснования утверждений теоретического естествознания, а в более широком смысле, - для лингвистического поворота в философии 20-го века в целом. Акцентируя внимание на конституируещей предмет познавательной активности субъекта, лидеры неопозитивизма (М. Шлик, Р. Карнап, О. Нейрат и др.) считают лишённой смысла саму постановку вопроса о реальности существования метафизических, то есть внеопытных, экспериментально недосягаемых объектов. А как же иначе? Ведь в результате кризиса рубежа XIX- ХХ столетий (кризис оснований физики, математики и др.), - логика и математика не только утрачивают значение универсальных языков описания природы, но и оказываются приуроченными исключительно лишь к области языка науки. Референциальная основа логико-математического моделирования редуцируется к массивам предметов как значений терминов, а прояснение их содержания и установление истинностных значений – к анализу смысла соответствующих языковых выражений.
Ошибочными А.И. Герцен считает как первую, так и вторую стороны альтернативы «предмета как объекта» и «предмета как значения термина». По его мнению, предмет выполняет роль посредствующего, промежуточного звена, связующего, а не абсолютно разделяющего противоположности субъекта и объекта, мышления и бытия, эмпирического и рационального и т.д. в процессах научного познания. Предмет как продукт взаимодействия субъекта и объекта служит выражением специфического способа их синтеза, посредством и в формах которого осуществляется освоение человеком мира. Процессы опосредования субъектом объекта образуют условия становления и исторической эволюции предметного пространства культуры. Между тем, «…натуралисты… воображают, что анализ, аналогия и, наконец, наведение [cловом «наведение» А.И. Герцен, как это и было принято в середине XIX столетия, называет индукцию, индуктивный метод, логические основы которой систематически разрабатывались в это время Дж.Ст. Миллем] как дальнейшее развитие обоих, - единственное средство узнать предмет, оставляя его неприкосновенным, как он и был…. желание оставить предмет как он есть и понять его, не разрешая в мысль, - не только иллогизм, но просто нелепость». А.И. Герцен стремится показать, что достаточно простого именования предмета для утраты им самостоятельности, независимости существования и включения в процессы культурно-цивилизационного творчества.
Современному естествознанию во многом ещё предстоит осознание эвристического потенциала вполне обоснованного А.И. Герценом вывода, что «…логический процесс есть существенное всеобщее средство человеческого понимания; природа не заключает в себе смысла своего» [4, c. 105]. Глубоко заблуждаются те, кто пытается «… ум сделать страдательным приемником, особого рода зеркалом, которое отражало бы данное. не изменяя его, т.е. во всей его случайности, не усваивая, - тупо, бессмысленно; а данное, сущее во времени и пространстве, хотят сделать деятельным началом, - это прямо противоположно естественному порядку».
Только на первый взгляд и неискушенному уму, предложенный А.И. Герценом подход к преодолению антагонизмов «войны всех против всех» в философском и естественно-научном познании природы может показаться вполне заурядным событием повседневности интеллектуального поиска в горизонте незыблемых эпистемологических приоритетов немецкой философской классики. Идея естественно-научного познания как становления субъектом объекта, предмета как продукта взаимодействия субъекта и объекта, их опосредствующего и связующего звена служит выражением глубинных, тектонических сдвигов в структурах теоретического мышления 40-х годов XIX века. В контексте нередко уничтожающей критики механистического материализма (Французский материализм) и идеалистической метафизики (прежде всего В. Гегеля) осуществляется коренной «поворот» в развитии представлений о природе человека и его отношении к действительности. Точный смысл происходящих в духовной жизни радикальных перемен А.И. Герцен обозначил термином «одействорение».
«Одействорение» - это опыт антропологизации, очеловечивания абстрактно-аналитического языка механико-математического естествознания и спекулятивной метафизики, это тот , - «магический кристалл», в оптике которого действительность предстаёт в виде многообразия продуктов предметной деятельности человека. Понимание человека как предметного существа, а действительности как пространства объективаций его творческой активности и сферы жизнедеятельности отстаивается и развивается в это время главными участниками антропологического «поворота» в европейской философии, - Сереном Кьеркегором (1813-1855), Людвигом Фейербахом (1804-1872) и К. Марксом (1818-1883). Не смотря на очевидные различия и даже противоположность, развиваемых ими антропологических, социально-этических и эпистемологических идей, общим формообразующим принципом их построений является концепция человека как предметного существа.
Именно в этом и состоит суть радикального поворота в европейской философии, ознаменовавшегося утратой понятиями «Материя», «Природа», «Абсолютный дух» значения субстанциальных начал социальной истории и мирообразовательного процесса. Этой ролью наделяется человек, сущность которого усматривается либо в экзистенции как форме рефлексирующего самоопределения (С. Кьеркегор), либо в чувственности, опредмечивающей внеположенные сознанию объекты (Л.Фейербах), либо в трудовой деятельности как выражении интенции культурно-цивилизационного творчества (К. Маркс).
Концепция «одействорения» и «предметности» А.И. Герцена развивается под влиянием потребностей уяснения жизненно-практического (а не метафизико-спекулятивного – В.С.), смысла категорий «субъект», «объект», «сущность», «действительность» в контексте методологического и теоретико-познавательного анализа достигнутого уровня естественнонаучных знаний. Его принадлежность и собственное место в движении «антропологического поворота» определяются, во-первых, раскрытием роли философии как методологии естественных наук в противоположность спекулятивным конструкциям «философии природы» и «натурфилософии», и, во-вторых, опытом эпистемологического анализа естествознания с позиций концепции предметной деятельности. И здесь, отнюдь не случайно, в истолковании сущности предмета познания позиция А.И. Герцена совпадает со смыслом известного положения из «Тезисов о Фейербахе» К. Маркса, гласящего: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, чувственность, действительность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно».
Несмотря на достаточно отчетливо выраженные позитивистские ориентации А.И. Герцена, (так же, впрочем, как и К. Маркса – В.С.), его стремления понять природу буквально взрывающих духовную жизнь первой половины ХIХ века теоретических антагонизмов, исходя из представлений о естественно-научном познании как моменте предметно-практической деятельности, в полной мере отвечают интересам важнейших направлений интеллектуального поиска сегодняшнего дня. И дело здесь далеко не в поверхностном сходстве идей, порождаемых общностью духовных ситуаций последних трех-четырех десятилетий и конца XVIII – середины XIX столетий. Хотя наиболее существенные черты их ментальных структур определяются развертыванием процессов научных революций. Только в постпозитивистской философии науки 70-х гг. ХХ века актуализируются задачи предметно-практической осмысленности достижений естественнонаучного познания в форме его антропологической, социально-этической и экологической идентификации как феномена культуры.
Именно этим объясняется максимальное сосредоточение внимания нынешнего философско-эпистемологического сообщества на проблемах построения историко-методологической модели естественнонаучного познания. Наличный опыт систематического проведения принципа дополнительности системы средств логико-дискурсивной и историко-герменевтической аналитики в исследовании оснований, норм и идеалов ведущих отраслей математического естествознания (физика, биология и др.) уже сейчас демонстрирует устойчивое сопротивление крайностям интернализма и экстернализма. В горизонте социокультурного подхода существенно трансформируются и ранее сложившиеся образы естественнонаучного знания, которое предстает в виде совокупности исторически релятивных и преемственно связанных типов научной рациональности.
Перечень выдвинутых и обоснованных А.И.Герценом идей, способствующих предметному обогащению и прогрессу современной философии естествознания, может быть существенно расширен. Их экспликация и истолкование в контексте как выдающихся достижений, так и катастрофических последствий технонауки начала ХХI столетия, - работа далекая от завершения, но представляющая огромную не только общенаучную, но и культурно-цивилизационную ценность. Есть все основания утверждать, что необходимым этапом на пути уяснения условий (эпистемологических, онтологических и др.) антропологической и социокультурной идентичности отечественной науки, определения сущности имманентного ей типа рациональности, - является систематическое исследование опыта философии естествознания А.И.Герцена как важнейшего элемента стратегии «антропологического поворота» и становления особой методологической традиции, составляющей оппозицию как идеалистической метафизике, так и установкам механико-математического характера.
1.3.8. Перспективы философии науки: XXI век
Оценивая состояние и возможные перспективы развития философии науки, следует подчеркнуть:
1. Доминирующей в ней тенденцией является разработка лингвистических методов изучения науки во всём многообразии её функций:
- анализ языка науки, её семантики, синтаксиса и прагматики;
- изучение научного сообщества во всём многообразии видов его профессионального лингвистического поведения;
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
