Основы истории и философии науки (856261), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Символическое видение мира принадлежит к числу важнейших особенностей средневекового мышления, для которого природа есть не что иное, как аллегория религиозной идеи, отражающей и легитимизирующей авторитарно-иерархическую организацию феодального общества. Поэтому средневековая биология, например, должна рассматриваться как специфическая форма отражения средневековой культуры, а не как отрасль естествознания с присущим ей предметом исследования.
Ботанические и зоологические трактаты, - «бестиарии», «лапедарии» зрелого и позднего средневековья построены согласно целям объяснения явлений органической жизни путем истолкования текстов Откровения. В основу зоологической систематики был положен принцип, согласно которому мир животных состоит из классов, являющихся символическим выражением образов-персонификаций Христианского вероучения: Христа, сатаны, церкви и человека. В частности, орел, феникс и пеликан символизировали в живой природе Христа, а жаба и обезьяна, - дьявола. Наряду с реально существующими, бестиарии включали и вымышленных, порожденных фантазией живых существ, таких как драконы, василиски, амазонки, андрогины, циклопы, троглодиты, антиподы и т.д.
Тем не менее, и в этой чрезвычайно неаутентичной форме находит свое выражение реализация позитивного биологического интереса. Так, сочинение Альберта Великого о растениях (De Vegetabilibus) имеет вид курса общей ботаники, содержит детальное, во многом согласующееся с действительностью, описание структурных, функциональных и даже трансформационных аспектов жизни растений. В частности, в последних 2-х книгах «Общей ботаники» в алфавитном порядке представлено подробное и во многом точное описание обширного многообразия растений с учетом их зависимости от условий окружающей среды, данных опыта одомашнивания и свидетельств видообразования.134
В Капитальном труде «De animalibus» («О животных») Альберта нашли отражение практически все, накопленные со времен античности до XIII века сведения о животных. И, хотя теоретический раздел этого труда всецело основан на идеях Аристотеля, фактологические главы содержат материалы, полученные значительно позже Аристотеля и Плиния, в том числе и усилиями самого автора. «De animalibus» представляет собой своего рода зоологическую энциклопедию, охватывающую обширный круг знаний от анатомии, физиологии и психики животных до биологии человека. Так, первый том «De animalibus» содержит сведения об организации животных и человека. Первый трактат этого тома посвящен различиям животных с точки зрения их организации и образа жизни; во втором рассматриваются вопросы расположения частей человеческого тела; в третьем речь идет о внутренних органах.
Вторая книга посвящена исследованию характера и масштабов сходства и различия между человеком и животным. Книги V, VI, IX, X и XV содержат множество фактов и обобщений, отражающих различные аспекты проблемы размножения в животном мире. Несмотря на обилие ошибочных утверждений, нередко курьезов и досужих домыслов, Альберту удается не то чтобы сформулировать, но выдвинуть на передний план актуальные вопросы размножения и наследственности. Эти процессы он объясняет в духе пангенеза, считая, что семя стекается из всех частей тела, состоит из всех «четырех жидкостей его». При оплодотворении мужское семя сливается с женским, которому приписывается роль «строительного материала» будущего организма. Здесь же подробно рассматриваются различные виды брачного поведения.
Альберт в явном виде формулирует и систематически исследует проблему уровней и критериев совершенства биологической организации. При этом основное внимание сосредотачивается на учете морфологических особенностей, степени сложности организации и зоопсихологических характеристик.
Существенный вклад в процессы антропологизации философско-мировоззренческих установок средневековья, их преобразования на фундаменте концепции человека как творца и, одновременно, произведения культуры внесен математическими и естественно-научными изысканиями Роджера Бэкона (1210-1294). Отдавая должное исследовательским интересам в рамках наук герметического корпуса (астрология, алхимия), Бэкон вместе с тем отстаивал решающее значение опытных данных и математизированных методов в познании природы. Подчеркивая факт непосредственной связи математики и механики, он смог показать, что их объединение открывает перспективу, во-первых, создания технических средств опытных исследований в медицине, астрономии, алхимии и физике, а, во-вторых, - ускорения темпов технического прогресса на благо всего человечества.
Идеи просвещения и гуманизма развиваются Бэконом в контексте нередко уничтожающей критики «науки магов», апеллирующих к демонам, каббалистическим знакам, жертвоприношениям и софистике. Природа, по его мнению, управляется естественными силами, а органические тела состоят из различных комбинаций тех же элементов и жидкостей, из которых образуются и явления неживой природы.
Весомыми в научном наследии Бэкона являются и его исследования в области оптики, как науки о свете, его отражении и преломлении, сферических аберрациях, рефракции и т.д. Как его учитель и коллега по Оксфорду, - Р. Гроссет (1175-1253), Бэкон был склонен придавать едва ли не субстанциальное значение свету, - источнику мирообразовательного процесса, космологической упорядоченности бытия и человеческого существования. Знание с этой точки зрения также отождествляется со светом и рассматривается как проявление единого универсального светового начала, выражающего свет истины христианского вероучения. Однако за внешней теологической трактовкой природы человеческого знания как проявления божественного света, а значит, смысла и целей просвещения, Р. Бэкон проводит и отстаивает мысль, что богословское учение о «нетварном свете» («Фаворском свете») не исключает, а даже предполагает необходимость опытных исследований физики света (оптики).
Изыскания в данном направлении мотивируют развитие интереса к постановке и исследованию ряда биологических проблем, связанных со строением и деятельностью глаза. И хотя полученные им результаты не увенчались изобретением сколько-нибудь впечатляющих оптических устройств (кроме очков), тем не менее, основные принципы изготовления таких инструментов как лупа и подзорная труба им были установлены.
Определённый, но конечно сугубо исторический интерес, представляют и зоопсихологические взгляды Р. Бэкона. На основе обобщения множества эмпирических фактов, их сравнительного анализа и оценки с позиций достигнутого уровня биологических знаний, Бэкон стремился показать, что, во-первых, животные, адаптируются к условиям окружающей среды, руководствуясь показаниями органов чувств («чувственная душа»), во-вторых, разумной способностью, способностями суждения, умозаключения, целеполагания и др. обладает только человек, в-третьих, отсутствие разумного мышления у животных, не исключает наличия элементов рассудочного поведения.
Следуя духу времени, Р. Бэкон отдал дань астрологии и алхимии. Как и другие приверженцы герметической традиции, он стремился отыскать «философский камень», обеспечивающий возможность трансмутации, т.е. превращения любых элементов в золото. Эти увлечения и полу-отшельнический образ жизни создали ему репутацию мага и волшебника и одновременно послужили предпосылкой некоторых ценных астрономических и химических наблюдений.
Существенный вклад в становление научного мышления был внесен логическими исследованиями ученых христианского средневековья. «Золотым веком» схоластики отмечается возрождение, едва ли не на полторы тысячи лет преданных забвению (с IV – III в до н.э. по сер. XII - сер. XIV века), а затем вновь открытых, логических идей античности (Аристотеля, прежде всего).
Принципиально важное значение в реабилитации логического учения Аристотеля имели работы Уильяма Оккама (1300-1349), сторонника эмпирических воззрений Р. Бэкона и его коллеги по Оксфордскому университету. В своём «Своде всей логики» («Summa totius logikae») Оккам обосновывает позиции номинализма, считая в противоположность приверженцам «реализма», что статусом подлинного существования обладают отнюдь не общие понятия («универсалии»), а отдельные, чувственно воспринимаемые единичные вещи. Каждое понятие, или термин обозначает совершенно определенный предмет, а потому «сущности не следует умножать без необходимости» 135 за счёт чисто словесных псевдонаучных обобщений.
Номиналистическую теорию общих (теоретических) понятий Оккама общепринято называть терминизмом. Согласно Оккаму существует две разновидности терминов, как простейших элементов всякого знания, выраженного словом. Во-первых, выделяются первичные термины, которые рассматриваются как знаки, обозначающие внеположенные сознанию вещи, но ничего о них не утверждающие. Во-вторых, речь идет о вторичных терминах, которые обозначают уже не внешние вещи, а фиксирующие их первичные термины. Операции мышления, посредством которых осуществляется обобщение первичных терминов на основе сходства свойственных им значений, рассматриваются как источник формирования общих понятий, или универсалий, имеющих знаково-символическую природу и функционирующих отнюдь не в соответствии с законами упорядоченности вещей, а согласно правилам логики.
Исходя из двух видов терминов, Оккам выводит два типа наук: к первому из них принадлежат реальные науки о бытии, а ко второму, - науки, исследующие отношение понятий не к вещам, а к другим понятиям. Сосредоточение внимания на вопросах соотношения и взаимосвязи понятий связано с превращением терминов, или, что то же самое, - знаков из инструментов познания в его объекты. Отсюда вырастает, реализованная спустя более чем 5 столетий, традиция знаково-символического истолкования мышления на путях математизации логики (алгебра Дж. Буля) и развития идей аналитической философии (Кембридж и Вена).
Методологические установки «бритвы Оккама» способствовали прогрессу естествознания на основе развития экспериментальной техники. Её создание, в свою очередь, предполагало разработку и использование средств логико-математического моделирования, а значит и совершенствования логико-математических языков описания. Вместе с тем, не смотря на очевидные успехи в развитии инженерного дела и научно-практического опыта, и зрелая схоластика, и учёные эпохи Возрождения были весьма далеки от признания справедливости основополагающего, формирующего принципа новой науки, гласящего, что «книга природы написана на языке математики». Причиной этого является не столько уровень развития математических, или естественно-научных знаний, сколько недосягаемо высокий авторитет Аристотеля, исключавшего саму возможность математической физики.
Из этой сложной, в высшей степени противоречивой, случайной смеси философских, теологических, астрологических, каббалистических, алхимических и собственно научных компонентов средневекового духовного опыта рождается провозглашенная Бэконом идея, определившая стратегию всей последующей интеллектуальной истории Новой Европы: «Знание - сила»! А это значит, что «нет опасности больше невежества. Нет ничего достойнее изучения мудрости, прогоняющей мрак невежества, - от этого зависит благосостояние всего мира» (Р. Бэкон).
Выдвинутое Р. Бэконом понимание знания как действенной, практической силы явилось итоговым выражением выработанных в течении более чем тысячелетия развития средневековой мысли, убеждений: 1) об автономности человеческого разума, о его относительной независимости от мистики озарений религиозной веры; 2) о двойственности истины, о праве разума (философии и науки) на ее провозглашение наряду с истинами откровения; 3) о том, что статусом реальности существования обладают единичные вещи (номинализм), а отнюдь не универсалии, или общие понятия; 4) что важнейшим и самым надежным источником знаний является чувственный наглядный опыт, а не соображения чисто спекулятивного, умозрительного характер 5) что окружающий человека мир не является замкнутым на себя космосом, он бесконечен во времени и пространстве, а область применимости математики охватывает не только механические, или «низкие» искусства (металлургия, строительство, экономика, письмо, живопись, медицина, наблюдение звёзд в астрономии и др.), но и «высокие», теоретические науки о природе (физика), астрономия, минералогия, география, химия); 6) что человек, это не просто «тварное» существо, но благодаря разумной способности и «свету» знания, обладает богоподобием, а значит и элементами самоопределения и творческой активности.
Генерализация личностных компонентов мировоззрения зрелого средневековья оказалась чреватой преобразованием его социокультурных оснований на фундаменте идей просвещения и гуманизма, а как следствие этого – началом эпохи Возрождения со свойственными ей тенденциями тотальной антропологизации и придания человеческой деятельности значений, сопоставимых с деяниями божеств языческих и мировых религий. В свою очередь номиналистические установки схоластической философии послужили непосредственной предпосылкой укрепления позиций индивидуалистического антропоцентризма, лавинообразной атомизации общества, становления этики протестантизма и идеологии первых буржуазных революций.
2.5. Наука в духовном опыте эпохи Возрождения
Наряду с субсатнциализацией интересов человеческого существования, в центре внимания исследовательского поиска возрожденческой интеллектуальной элиты оказываются проблемы природы как таковой, а не продукта сверхъестественных актов творения мира «из ничего». Это означало существенную смену акцентов в самом подходе к изучению явлений природы и человеческой жизни: понимание их сущности отнюдь не сводится к уяснению смысла соответствующих текстов христианского вероучения, а связывается с задачами определения естественных сил (причин) их порождающих. Поскольку же сами эти силы, так же как и способы их действия, недоступны непосредственному наблюдению, принадлежат к «невидимому миру», то возрожденческие натуралисты, составляющие логико-методологическую оппозицию библейской космологии, обращаются к системе познавательных средств средневековой мистики и магии, как к единственным в это время наукам, обеспечивающим возможность «прорыва» к находящимся за пределами чувственного восприятия, «скрытым» качествам. Осуществление такой работы рассматривается как представляющее интерес не столько само по себе, сколько как открывающее перспективу постижения «тайн» природы с целью принципиально недопустимого ранее (античность, средневековье) вмешательства в естественный порядок протекающих в ней процессов. Возможность управлять природой благодаря уразумению и использованию действующих в ней законов, превращает человека из «тварного» существа в «творца», а значит и реальную силу мирообразовательного процесса. Становится едва ли не общепринятым, что разум как способность усмотрения сущностей за пределами чувственно воспринимаемой реальности природы делает человека «Богоподобным». Посредством магического искусства знаково-символической реконструкции и технико-технологического моделирования он не только открывает недоступные неискушенному уму профанов глубинные тайны природы, но и утверждается в ней в качестве своего рода центра и источника творческой активности.
В ореоле неограниченного могущества и власти над природой предстает идеал возрожденческой личности, владеющий техниками оккультных наук «герметического корпуса» (алхимия, астрология и др.) и наряду с этим, - достижениями теоретического мышления античности и средневековья.
2.5.1. Смена эпистемологических приоритетов: антропоцентризм
Эпоха Возрождения как начало формирования нового по сравнению с предшествующей традицией типа сознания, хронологически совпадает с XV-XVI столетиями, а становление новой науки и философии ограничивается временными рамками конца XVI-XVII веков и непосредственно связано с именами Ф. Бэкона (1561-1626) и Р. Декарта (1596-1650). Эпохи Возрождения и раннего Нового времени, охватывают, таким образом, всего лишь три столетия и по своим хронологическим масштабам несоизмеримы с тысячелетиями всей предшествующей истории преднауки (древний Египет, Античность, Средневековье). Тем не менее, именно возрожденческие и ранненовоевропейские трансформации в системе культуры подготовили настоящую революцию в духовной и материально-практической сферах жизни общества, - революцию, ознаменовавшуюся возникновением нового человека, самодостаточной, свободной творческой индивидуальности, титаническими усилиями которой созданы и развиваются современные технические цивилизации западного типа.
Радикальная смена смысложизненных ориентаций и мировоззренческих установок связана, прежде всего, во-первых, с процессом секуляризации, движениями Реформации и Контрреформации, во-вторых, с развитием и укреплением лидерства городов, в-третьих, с открытием Нового Света (Америка, 1492г.), в-четвертых, с лавинообразным ростом значения финансово-экономической составляющей в хозяйственной деятельности, развитием предпринимательской активности и становлением капитализма и, наконец, в-пятых, - с созданием новой науки, - экспериментально-математического естествознания.
Начало (XV век) и последующее углубление процессов секуляризации (XVI-XVII век) послужило причиной постепенного освобождения не только социально-политической и производственно-экономической, но и духовной сфер жизни общества (философия, наука, искусство) из-под диктата церковной идеологии. Вследствие автономизации философия превращается из «служанки богословия» в самостоятельное, независимое от религии знание о Боге, мире и человеке. В свою очередь, архитектура, живопись, музыка, поэзия приобретают статус совершенно новых выразительных средств, отнюдь не ограниченных каноническими нормами религиозного искусства, но ориентированных интересами светской эстетики. В противоположность средневековому человеку, творческая индивидуальность Возрождения отдает явное предпочтение не трудам по обретению райского блаженства, а работе по устроению мирской жизни: посюсторонняя, а не трансцендентная реальность становится главным предметом его творческих инициатив.
Концентрация внимания на проблемах «подлунного мира» оказалась чреватой его обожествлением, а значит и распространением и укреплением позиций пантеистических доктрин. Выдвижение же на первый план интересов человеческого существования мотивировало формирование утопического мышления, ориентированного целями совершенствования опыта повседневности на путях создания «Царства Божия» на Земле, то есть в условиях «подлунного мира». Преодоление дуализма «посюстороннего» и «потустороннего», «надлунного» и «подлунного» миров посредством сакрализации природы определило её роль как главного предмета исследования в культуре Возрождения и ранней новоевропейской истории.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
