Основы истории и философии науки (856261), страница 26

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 26)

Таков проект и общий смысл выдвинутой Св. Августином «третьей навигации» призванной, во-первых, преодолеть порожденную сложившейся ситуацией «плюрализма мнений угрозу деградации и распада жизненно-практических форм античного мира, а, во-вторых, посредством религиозного «прозрения», «озарения» и «просветления» увидеть присутствие в человеческом единой и неделимой Божественной истины, делающей его способным к пониманию путей спасения. Именно «Бог-есть истина», а, следовательно, отрицание неопределенности «плюрализма мнений» и доказательство существования единой, вечной и неизменной Истины совпадает с обоснованием бытия Бога». Возможность спасения из под развалов погрязшего в греховности, гибнущего античного общества достигается лишь на путях «уподобления» Божественному как условию постижения Истины.

Вместе с тем, предложенная Августином версия согласования религиозной веры и разума, христианского вероучения с достижениями философской и научной мысли античности создает всего лишь видимость их органичной взаимосвязи в процессах познания Истины. Исходя из безусловного приоритета мистического созерцания, Августин приходит к убеждению, что основанная на рациональном, т.е. философском и научном знании способность человека к самостоятельности, самоопределению, свободе и творчеству делает его сродни дьяволу, который «…захотел жить сам по себе, когда не устоял во истине; так, что утратив связь с Богом и Истиной, стал говорить ложь сам от себя… стал не только лживым, но и отцом лжи». (Иоанн, VIII. 44). В этом контексте философия и наука предстают как «похоть очей», отвращающая человека от Бога.

Несмотря на важность вклада латинской патристики и Св. Августина, решающая роль в сохранении и включении философского и научного наследия античности в духовную культуру западно-европейского средневековья принадлежит «последнему римлянину», - Северину Боэцию (480-524г.г.), римскому сенатору, консулу (510г.), начальнику канцелярии при дворе Теодориха. Реализуя замысел ознакомления латинского общества с древнегреческой философской и научной классикой, С. Боэций обеспечил непрерывность развития дисциплинарно организованной античной школы, включающий такие, подготовляющие к изучению философии науки, как арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Вся последующая, более чем тысячелетняя история средневековой западноевропейской образованности, основу которой составляло освоение «семи свободных искусств», - грамматики, диалектики, риторики (тривиум), а так же арифметики, геометрии, арифметики и музыки (квадриум), - связана с именем С. Боэция.

В значительной мере благодаря именно его усилиям энциклопедическая традиция, сложившаяся в античном мире еще в эпоху эллинизма (после 338г. до н.э.), приобрела особую значимость в западноевропейской культуре и была распространена на систему образования. Педагогическая стратегия «семи свободных искусств», основанная на эпистемологических воззрениях Платона,¹²⁸ являлась выражением распространения энциклопедического принципа на систему образования. Согласно первоначальному замыслу «семь свободных искусств» в сокращенно-обобщенном виде должны охватывать и представлять в учебном процессе практически весь накопленный корпус знаний за исключением их предельно высокого уровня, - философии.

Образовательной целью семи свободных искусств являлась подготовка к освоению философии как способа постижения истины. Последовательность образовательных дисциплин «тривиума» и «квадриума», отнюдь не случайна, а осмыслена как порядок ступеней восхождения разума по пути к непосредственному созерцанию истины. Грамматика включала изучение алфавита (написание и произношение), частей речи, правил толкования содержания и формы литературных произведений. Высшие телеологические задачи грамматики, - формирование «разумной души» (Платон) посредством упорядочивающей силы слова. Диалектика исчерпывалась штудиями фигур логики и предполагала изучение основных разделов аристотелевского «Органона», т.е. правил построения силлогизмов и техники развития аргументации, доказательства, опровержения, искусства ведения диспута и др. с целью логической упорядоченности протекающих в разумной душе процессов смыслообразования. Риторика представляла собой результат синтеза грамматики и логики, слова и его смысловых значений в составе речевого высказывания и толковала о законах выражения мысли в слове посредством фиксации аутентичных связей между логическими и грамматическими моментами речи. Риторика была призвана обеспечить не только адекватность выражения мысли в слове. Еще более важной всегда оставалась задача выявления этих связей и использования знаний о них с целью внесения определенного порядка в хаос слов и мыслей «разумной души».

В структуре квадриума арифметика понималась как математическая наука о числовых основаниях космоса, о пропорциях, выражающих мировую гармонию, а так же искусство аллегорического истолкования протяженных предметов. Она включала знания «Начал» Евклида, основ географии, сведения из области медицины, химии. Учебник Боэция «Наставления к музыке» ничего общего не имеет с существующими представлениями о музыке и представляет собой близкую к арифметике, по существу, математическую дисциплину. Она содержала сведения о гармонии на всех уровнях организации космоса, - от мировой музыки до музыки человеческой и инструментальной.

Версии квадриума иногда различались местами, которые занимали в них музыка и астрономия. Иногда он завершался астрономией, иногда музыкой, но в любом случае астрономия давала представление о небесных сферах, их строении, нередко не отличалась от астрологии. По разработанным С. Боэцием учебникам готовилось не одно поколение средневековья. Еще в XVIII веке студенты Оксфорда учились музыке по учебнику С. Боэция.

Поистине бесценным оказались также и собственно философские «инвестиции» С. Боэция в средневековую культуру. Его переводы «Категорий», «Об истолковании» и «Логики» Аристотеля вплоть до XIII века оставались едва ли не единственным источником изучения теоретического наследия Античности. Через комментарии С. Боэция к комментариям Порфирия на «Категории» Аристотеля в средневековую схоластику вошли центральные для нее вопросы природы универсалий, достигшие такого же уровня актуализации как и проблематика веры и разума.

Влияние философского и богословского-теологического наследия Св. Августина и С. Боэция на духовную эволюцию западноевропейского средневековья было столь велико, что оппозиция выражаемых ими традиций платонизма (Августин) и аристотелизма (С. Боэций) в течение более чем тысячелетия выполняла роль структуры, определяющей содержание и направления развития схоластической мысли, включая ее собственно научные кристализации.

1. Формирование западной и восточной традиций в европейской философии и науке

История научной и философской мысли не только средневековой, но и Новой Европы останется неполной и даже ошибочной, если не учитывать факты реальности и особенностей двух существенно различных направлений ее духовной эволюции; - западно-европейского и восточно-европейского, или славяно-русского. Несмотря на общность происхождения из античной культуры западное и восточное (славяно-русское) направления в европейской науке и философии уже на этапах патристики преобретают вид вполне самостоятельных духовных традиций, каждая из которых характеризуется целым рядом специфических черт. Достаточно напомнить, что различия между ними на отдельных стадиях средневековья достигают значений, отмеченных не только непримиримыми идеологическими оппозициями, но и крупномасштабными социальными конфликтами.

Распад Римской империи на Восточную (Византийскую) и Западную (395г.) явился и выражением и одновременно причиной их обособления на почве усиления этнокультурных, этноконфессиональных и лингвистических различий.¹²⁹

Византийская патристика, так же как и схоластика в отличие от их западных аналогов развивались не в условиях разрыва с философской и научной мыслью античности, а в органической преемственности с ней. Хотя византийцы себя называли «ромеями», они говорили и читали на греческом языке, их жизненный мир охватывал (наряду с Египтом и др.) территории материковой и островной Греции, включая достижения материальной и духовной культуры античности (архитектура, философия, наука и техника). В распоряжении интеллектуальной элиты «ромеев» и их образовательных институций находились тексты первоисточников античной философской и научной классики. Уже к концу IV - началу V столетий намечаются существенные расхождения между западным (Западной Римской империи) и восточным (Византия) христианством, сопровождающиеся взаимными «анафемами» римских Пап и византийских патриархов, что завершилось разделением церквей (на католическую (запад) и православную (восток), 1054 г.) и крупномасштабными социальными конфликтами на основе конфессиональных различий. Среди крестовых походов, объявленных Римскими Папами, были и против «восточных» схизматиков. Канонизация князя Александра Невского, например, связана с тем, что в 1242 году он не просто защищал Россию от набегов немецких рыцарей, а воевал с Ливонским орденом, т.е. принимал участие в религиозной войне на стороне православия, против католицизма.

В 1192 г. Папой Целестином III был инициирован крестовый поход против «балтийских язычников». Несколько позже римский папа Григорий IX (1232)призвал крестоносцев к наступлению на Новгородские земли. После объединения меченосцев с Тевтонским орденом (1237г.) силовое давление на «восточных схизматиков» приобретает характер едва ли не тотального уничтожения православного населения. Поэтому разгром полками князя Александра Невского рыцарей Ливонского ордена на льду Чудского озера (5 апреля 1242г.) рассматривается как момент не столько успешного сопротивления западной экспансии, сколшько укрепления и торжества православия.

Следует подчеркнуть, что и разделение церквей (католицизм, православие), и крестовые походы явились выражением непримиримости богословских, теоретико-познавательных, антропологических и др. идейно-теоретических оппозиций. К числу богословских, в частности, принадлежит различие подходов к истолкованию догмата об истечении Святого духа. В противоположность постановлениям I-го Никейского (325г.), Константинопольского (371г.) и VII Вселенских соборов (787г.), принятых Восточной церковью, Ватикан и западное христианство отстаивали принцип, согласно которому Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына, Иисуса Христа (filioque).

Существенными были (да и остаются) различия позиций в области антропологии, а, значит, и опыте аскезы. В противоположность утверждениям католицизма о принципиальной несовместимости душевно-духовной и телесной составляющих человеческого бытия, о «теле как темнице души» и др., Отцы и Учителя православия отстаивали идею их органичной связи, в связи с чем и проблема свободы человеческой воли решается отнюдь не в контексте представлений о «предопределенности Божественного избрания» (от Августина), а с позиций принципа «взаимодействия свободной человеческой воли и Божественной Благодати» (православие).

Не иначе как конфликтом интерпретаций следует охарактеризовать диаметральную противоположность ответов ревнителей христианского вероучения на узловые вопросы теории познания и прежде всего те, которые затрагивают проблему природы средств религиозно-философской аналитики. Интеллектуальная элита западного христианства отстаивала ведущую роль рациональности, разработанных античной философией теоретических понятий и логических принципов в познании истин откровения. Восточные Отцы напротив, отдавали предпочтение в Богопознании отнюдь не рациональному понятию, а художественно-эстетическому наглядному образу.¹³⁰ Альтернатива логико-понятийного и художественно-образного подходов не сводилась к полемике в области теории познания, но имела своим следствием, так называемые, иконоборческие движения, сопровождавшиеся крупномасштабными кровопролитными войнами на востоке империи.

Христианский неоплатонизм, отстаивавший в противоположность античному скептицизму и релятивизму идею абсолютного, истинного бытия по-разному развивает ее на Западе и на Востоке в учениях Августина и Псевдо-Дионисия Ареопагита. И дело здесь, прежде всего, в углублении тенденций размежевания рационалистического (Августин) и художественно-эстетического (Псевдо-Дионисий) подходов в опыте религиозно-философского истолкования абсолютного бытия. Более столетия продолжавшийся период иконоборчества (726-843гг.) мотивировал сосредоточение внимания на вопросах природы и познавательного значения образа в отличие от понятия. Византийская теория образа (а также знака и символа) выполняла роль интегративного принципа духовной культуры, включая онтологию, гносеологию, религию, науку, художественно-эстетическое творчество, этику, литературу. Отвечая на вопрос о познавательном значении образа Св. Иоанн Дамаскин (675-754гг.) подчеркивает, что «всякий образ есть выявление и показание сокрытого» и в богословском смысле не имеет ничего общего с идолопоклонством. Поэтому, «для путиводительства к знанию, для откровения и обнародования скрытого и выдуман образ».¹³¹ Это заключение И. Дамаскина вполне естественно, так как христианская традиция с самого начала строилась на почве скептического отношения к логико-дискурсивным средствам познания. Согласно единому мнению Отцов Восточной церкви, истинное знание открывается человеку отнюдь не в понятиях, а в образах и символах. Понятийному мышлению доступна лишь ограниченная область знания. Для достижения его высших форм (философия, богословие) И. Дамаскин систематически разрабатывает теорию образа¹³², используя методологические образцы философии Аристотеля. По мнению последователей И. Дамаскина в 14 веке, - жизнь, посвященная духовно-образному созерцанию существенно отличается от построенной на почве чисто умозрительного, философского мышления. Византийская, а затем и славяно-русская теоретико-познавательная традиция в своей борьбе с экспансией католического и ренессансного рационализма основывается на мистике художественно-образного истолкования истин Откровения.

Характеристики

Список файлов книги