Основы истории и философии науки (856261), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Отсюда становится ясным, что одна группа традиций определяет способы производства нового знания, а другая задаёт форму его организации. К первой группе принадлежат традиции в виде образцов решения исследовательских задач, (общепринятые схемы «научности рассуждения»: объяснения, описания, аргументации, эмпирической интерпретации и т.д.). Кроме того, к традициям формирования нового знания относятся и методы (а также методики) построения теории, проведения эксперимента и др.
В свою очередь к традициям, выполняющим роль принципов организации научного знания, как целостной системы, принадлежат подтверждённые исторически опытом, наиболее адекватные целям познания и практики типы логико-структурной оформленности результатов научного поиска в виде учебников, различного рода классификаций (наук), «картины мира» и др.
Само собой разумеется, что и комплексы традиций, и каждая, отдельно взятая из них, характеризуются приуроченностью к той или иной области знания, то есть имеют вполне определённую сферу действия. С этой точки зрения правомерно выделяются общенаучные, отраслевые или внутри – и междисциплинарные традиции.
3.1.2. Научные революции
Традиция охватывает области не только производства, но и организации знания. Как консервативная компонента исторической динамики научного знания, традиция составляет непосредственную оппозицию его инновационному росту. Тем не менее, как мы в этом убедились, научные традиции не только не препятствуют, но служат важнейшим катализатором развития инновационной познавательной активности, реализуются на путях создания и новых теорий, и новых дисциплин. Кроме того, производство научного знания достигается посредством выдвижения оригинальных проблем, построения нетривиальных классификаций и периодизаций и т.д. Иначе говоря, формирование нового знания осуществляется либо в границах научного поиска целиком и полностью заданных традицией, либо за счёт её изменения путём качественного преобразования важнейших компонентов.
Так, согласно Т. Куну, новое знание может быть результатом сознательного, целенаправленного поиска в рамках парадигмы, или же возникает как случайный, непрогнозируемый, побочный результат решения нейтральной по отношению к нему задачи. В этом втором случае новое знание формируется посредством изменения самой парадигмы, или традиции. Суть различий между двумя типами возникновения нового знания наглядно обнаруживается при их истолковании в терминах «незнание» и «неведение».
Смысл термина «незнание» и его познавательное значение в процессах производства нового знания были прояснены ещё Сократом. По его мнению, незнание есть знание об отсутствии некоторого вполне определённого знания и с этой точки зрения должно быть понято не как «голое отрицание» (В. И. Ленин), а позитивно. При ближайшем рассмотрении «знание о незнании» в виде множества выдвигаемых познанием проблем, вопросов и задач определяет его возможности и границы как выражение культурно-цивилизационных достижений эпохи.
Например, вполне естественным результатом развития античной атомистической концепции «Фюсиса» (т.е. природы) (Левкипп, Демокрит, Эпикур) явилось выдвижение вопросов свойств атомов (неделимость, непроницаемость и др.), особенностей их движения в процессах познания, зависимости человеческой судьбы от законов движения атомов и т.д. Само собой разумеется, что создание эволюционной теории Ч. Дарвином (1859 г.) уже само по себе предполагало острую постановку проблемы происхождения человека, а также эволюционного истолкования обширного круга вопросов, охватывающих знания от квантово-механического и молекулярного до биологического и социального уровней организации материи. Идеи эволюции в природе и культуре послужили исходным пунктом выдвижения вопросов о социально-классовой структуре, основных этапах и тенденциях исторического развития общества. Исследования в данном направлении открыли перспективу теоретической разработки, а затем и практической реализации концепции социалистической революции (К. Маркс, В. И. Ленин).
С другой стороны, традиции социально-философского номинализма, которые в противоположность коммунитаризму марксизма строятся на признании безусловного приоритета личности перед обществом, побуждают формулировать и решать все без исключения вопросы культурно-цивилизационной истории в контексте анализа мотивов поведения отдельных человеческих индивидов. Действительно, если отрицается реальность таких надиндивидуальных структур как «нация», «общественный класс», «этнокультурные объединения», «этно-конфессиональная группа» и т.д., а статусом подлинности существования наделяются отдельно взятые человеческие индивиды, то вытекающие отсюда практики ориентируются целями решения социальных проблем путём законодательного регулирования, публичного одобрения или порицания деятельности этих индивидов. Традиции социального номинализма в редакции современного неолиберализма побуждают страны военно-политического блока НАТО решать вопросы «прав человека», «демократии» и «толерантности» посредством поиска и физического уничтожения лидеров «тоталитарных режимов» как персонификаций вселенского зла. Наглядным тому подтверждением является развёртывающиеся на наших глазах насильственные «демократизации» Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии в форме крупномасштабных, сопровождающихся массовой гибелью мирного населения, войсковых операций, оправдываемых необходимостью поимки то Милошевича (Югославия), то Хуссейна (Ирак), то Бенладена (Афганистан), то Каддаффи (Ливия)…
Заданное традицией (или, что тоже самое, - парадигмой) пространство проблем как «знания о незнании» обнаруживает очевидные черты вполне осмысленной программы производства нового знания, существенно расширяющего, углубляющего и конкретизирующего ранее сложившиеся представления. Незнание с этой точки зрения оказывается тождественным процедурам целеполагания и планирования научных исследований, исходя из уже сложившихся, проверенных опытом знаний, выполняющих роль образцов решения исследовательских задач.
«Неведение», в отличие от «незнания», не допускает возможность «знания о незнании» и его смысл сводится к утверждению: «ничего не знаю о незнании». Например, античная атомистика, картезианская или ньютоновская механики в принципе исключали саму перспективу постановки вопроса о квантово-механических объектах, их природе, свойствах, законах взаимодействия и т.д. Вопросы относительности пространства, времени и движения не выразимы в терминах классической механики, а потому были и остаются для неё областью «неведения», вхождение в которую потребовало настоящей революции в науке, завершившейся созданием новой, релятивистской физики. Её основоположения и методы несоизмеримы с определениями фундаментальных констант механико-математической классики и не могут рассматриваться в качестве продукта простой проблематизации последних. То есть, в противоположность вопросам, которые формулируются в контексте «знания о незнании», «неведение» несовместимо с самим духом целенаправленного исследовательского поиска. Это, однако, не исключает возможности постановки проблем, которые не согласуются с достигнутым уровнем знаний. Как, в частности, должен действовать биолог или антрополог в случаях решения задач выявления и идентификации неких, ранее невиданных форм органической жизни и палеоантропологических таксонов, не имеющих ничего общего с уже известными. Не располагая никаким эмпирическим материалом, а значит, и адекватными методами исследования можно предаваться лишь досужим фантазиям относительно действительного положения дел. Только нестандартность складывающейся в этом случае познавательной ситуации образует почву предельно маловероятной надежды на получение нового знания. Тем не менее, призывы к выдвижению «сумасшедших идей» как способу прорыва в мир «неведомого», а значит, и к абсолютно новому знанию всегда были и остаются главным элементом стратегии эпистемологического «авангарда».
Научный поиск как в границах традиций, (мотивированный целями превращения незнания в знание), так и в горизонте антитрадиционализма (т.е. инициированный «неведением») ведет к формированию нового знания. Как мы сейчас знаем, в определенных условиях этот процесс достигает значений «научной революции».
Научная революция, - есть радикальная перестройка фундаментальных понятий и методов познания, его норм, идеалов, логических, теоретико-познавательных и философско-мировоззренческих оснований, принципов объяснения, обоснования, организации знания, и как следствие этого, - процесс перехода к новой картине мира.
Примерами научной революции могут служить переход от средневековых представлений о мирообразовательном процессе и космосе к механико-математической картине мира (XVI-XVIII вв.), возникновение эволюционной теории в биологии и универсализация идеи эволюции, становление электродинамической картины мира (XIX в.), а затем и квантово-механических и релятивистских представлений в физике.
Наряду с очевидной общностью важнейших характеристик, научные революции существенно различаются как по масштабам охвата структурных компонентов науки (методологических, концептуальных, понятийно-терминологических, норм и идеалов объяснения и др.), так и по глубине их качественных преобразований (т.е., включая философские основания и картины мира). Идентификация научных революций, оценка тенденций их протекания и возможных антропологических, культурно-цивилизационных и экологических последствий возможны лишь при учете эпистемологических, социологических, психологических, институциональных и других размерностей научной революции.
В зависимости от онтологических и теоретико-познавательных установок оформляются не только различные, но и противоположные представления о научных революциях. Так, неопозитивистская версия научной революции основывается на идеях кумулятивного роста научного знания, не исключает возможность его коренных качественных изменений, скажем, уровня смены «парадигм» (Т. Кун). История науки в этом случае, представляется как постепенный, эволюционный процесс накопления инноваций, включающих все исторически предшествующие, опытом подтвержденные знания. Фактически речь идет о чисто метафорическом использовании термина «научная революция», обозначающего вполне обычные процессы изменения.
Согласно же К. Попперу («критический рационализм»), история науки представляет собой своего рода перманентную революцию, протекающую в форме выдвижения и фальсификации конкурирующих гипотез. Аналогичными являются и идеи «научно-исследовательской программы» И. Лакатоса. Научная революция приобретает у него вид процесса смены конкурирующих научно-исследовательский программ.
С другой стороны, в «Структуре научных революций» Т. Куна она представляется как процесс коренных качественных перестроек самых оснований науки, включая ментальные структуры научного сообщества. Научная революция понимается как смена «несоизмеримых», т.е. преемственно не связанных парадигм.
Если абстрагироваться от наличного многообразия концепций и оценить аргументацию в пользу реальности научных революций, то наиболее обоснованными выглядят представления о них как процессах коренных качественных изменений оснований науки, сопровождающихся сменой типов рациональности и картин мира.
Первая научная революция произошла в Европе XVII столетия и ознаменовалась оформлением классической научной рациональности и переходом от натурфилософской к механистической картине мира (классической).
Вторая научная революция относится к концу XVIII – середине XIX в. и ее содержанием был переход от классической науки, ориентированной механико-математическими интересами (механика, физика) к дисциплинарно-организованной науке (биология, химия, геология и др.) и началу оформления неклассической традиции не только в биологии, но и в физике. Так, выдающиеся физики этого времени, - Максвелл и Больцман, - вполне удовлетворительно решают проблему так называемого «корпускулярно-волнового дуализма», допуская возможность двоякой интерпретации в теории света. Развитые Ч. Дарвиным представления об эволюции вскрыли рациональный смысл природы органической целесообразности. Тем самым была продемонстрирована ограниченность познавательных средств механико-математического естествознания и поставлены под сомнение убеждения об универсальности и непогрешимости его логико-методологического «арсенала». В целом же вторая научная революция может быть охарактеризована как процесс завершения классической науки и начало формирования неклассической рациональности, а также соответствующих ей картин мира.
Третья научная революция развертывается между концом XIX – первой половиной XX века. Ее главные события: революция в физике (возникновение теоретической физики и квантовой механики), становления корпуса социогуманитарных наук, возникновение неклассической рациональности и неклассической картины мира.
Четвертая научная революция охватывает последнюю треть ХХ века и продолжается в настоящее время. Основными моментами ее содержания являются: становление постнеклассической рациональности и постнеклассической картины мира. Научная картина мира определяет важнейшие элементы стратегии духовного и практического освоения реальности, воздействует на формирование социокультурных и методологических норм и идеалов научно-исследовательского поиска.
Научная картина мира является сокращенно-обобщенным выражением достигнутого уровня научных знаний той или иной эпохи, а потому имеет конкретно-исторический характер. В развитии научной картины мира от начала её формирования до настоящего времени можно выделить 4 основные этапа: 1) натурфилософский; 2) классический; 3) неклассический; 4) постнеклассический, или современный.
3.2. Натурфилософская картина мира
Натурфилософская картина мира сложилась на почве развития науки в структуре философского знания Античности. Уже у истоков своего становления древнегреческая философия развивается в виде совокупности учений о природе, или «фюсисе», а потому позиционируется как своего рода физика (т.е. учение о фюсисе, - В.С.). По мере накопления эмпирических данных, совершенствования опыта их рациональной (т.е. теоретической, - В.С.) осмысленности, в структуре древнегреческой философии сложились во многом различные, и даже противоположные картины мира.
Первой и наиболее древней из них является система представлений ионийских философов (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит) о «фюсисе» как мирообразовательном процессе становления «космоса» из «хаоса». Все вопросы философского и научного знания формируются и решаются Ионийцами в контексте анализа закономерностей космогонического процесса. Его субстанциальную основу составляют такие непосредственно воспринимаемые телесно-вещественные, физические первоначала («архэ») как вода (Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит). Следует подчеркнуть, что всем вещественно-телесным первоначалам (вода, воздух, земля, огонь) ионийцы придавали значение воплощения некоторых вполне определенных сил. При этом, основываясь на убеждении в безраздельном единстве вещественного субстрата и его свойств, ионийцы считали более важными именно свойства, то есть силы, что обуславливало формирование в высшей степени динамичного взгляда на окружающий человека мир.
Учение о мире складывается как теория его закономерного возникновения, роста, старения и смерти. Согласно Анаксимандру, на терминальных стадиях мирообразовательного процесса из влаги возникают живые организмы, а от животных (рыб) возникает человек.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
