Основы истории и философии науки (856261), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Признание решающего вклада физики, классической механики, - безусловного лидера естествознания XVIII-XIX вв. – в становление классической картины мира отнюдь не означает отрицания важной роли в этом процессе наук об органической жизни, наук социогуманитарного и технико-технологического корпуса. Все они в той или иной степени предметно самоопределялись и эволюционировали под влиянием эпистемологических основоположений механистического мировоззрения. А именно, под влиянием убеждений в том, что, во-первых, сознание мыслит бытие (т.е. внеположенный ему объект) и этим обеспечивается объективность и истинность научных знаний, во-вторых, истина есть соответствие знаний их предмету, в-третьих, адекватным языком описания предметов научного исследования является математика (поскольку «книга природы написана на языке математики»: Р.Декарт, Г.Галилей), в-четвертых, движение есть перемещение предмета в пространстве вследствие приложения внешних сил, в-пятых, всё многообразие явлений действительности объединено причинно-следственными связями, имеющими абсолютно необходимый, исключающий возможность случайности, характер (так называемый «лапласовский детерминизм»), и, наконец, в шестых, в силу невозможности случайных событий, будущее реальности (какого-либо явления или процесса) целиком и полностью обусловлено её предшествующими состояниями, или «стартовыми условиями».
Наряду с физикой, существенный вклад в становление, а затем и прогресс классической картины мира был внесён исследованиями проблемы развития в философии (Г.Лейбниц, И.Кант, Г.В.Ф.Гегель, К.Маркс), биологии (Ж.Б.Ламарк, Ч. Дарвин) и в формирующихся науках социогуманитарного корпуса.
3.3.3. Идея развития в философии и науке ХХ в. и начало распада классической картины мира
Уже Г. Лейбниц (1646 – 1716) подвергает критике механицизм, механистическую картину мира, считая, что явления природы представляют собой отнюдь не стационарные образования, а процессы изменения. Они лишь на первый взгляд обнаруживаются в виде универсума пассивных и однородных сущностей, подчинённых действию единых и неизменных законов механики. При ближайшем рассмотрении явления природы предстают как подлинные индивидуальности, активные, в высшей степени динамичные «центры силы». В отличие от механических, стационарных объектов, их движение (изменение) обусловлено действием не внешних, а внутренних причин, то есть целей, и носит немеханический характер.
Такое понимание предметов научного исследования становится основой введения Лейбницем в научный обиход понятия об эволюции, и как следствие этого, - построения «лестницы существ», отражающей иерархию естественно-природных «явлений – индивидуальностей» от неорганических форм до человека, включительно.
Важным этапом на пути научной осмысленности идеи эволюции явилась выдвинутая И. Кантом (1724 – 1804гг.), а затем развитая П. Лапласом (1749 – 1847) космогоническая гипотеза. В работе «Всеобщая естественная история и теория неба» Кант предположил, и в известной мере обосновал идею, согласно которой Солнце, планеты и другие небесные тела имеют естественно-историческое происхождение, возникая в ходе эволюции первоначальной бесформенной туманности, заполняющей мировое пространство. Под действием сил притяжения возникли отдельные сгущения туманностей, ставшие центрами силы и источником своего рода космических вихрей, сформировавших планетную систему.
Идея развития приобретает вид систематически разработанной, всеобщеуниверсальной теории, охватывающей и историю познания, и историю природы и историю общества, - в философии Г.В.Ф. Гегеля (1770 – 1831). Отчётливо антимеханистическая направленность гегелевской философии природы, продемонстрированная в ней ни с чем не сравнимая логико-методолгическая мощь принципов развития и историзма в естественно-научном и социогуманитарном познании, мотивировали стремления к уточнению и переосмыслению важнейших положений классической картины мира, и прежде всего тех, которые связаны с пониманием процессов движения, факторов его детерминации.
Усилиями выдающихся деятелей естествознания XIX в. эволюционные воззрения становятся основополагающими в биологии (Ж.Б. Ламарк – 1744 – 1829; Ж. Кювье – 1768 – 1832; Ч. Дарвин – 1809 – 1882). Пятьдесят лет спустя, после публикации «Философии зоологии» (1809) Ж.Б. Ламарка, Ч. Дарвин опубликовал «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859), что способствовало не только существенному уточнению и конкретизации классической картины мира, но и острой проблематизации её механико-математической компоненты.
Благодаря исследованиям Ч. Лайеля (1797 – 1875) разрабатывается теория эволюции в геологии, основывающаяся на принципах униформизма158 и объясняющая крупномасштабные изменения «Лика Земли» не какими-либо вселенскими катастрофами (Ж.Б. Кювье), а чрезвычайной продолжительностью геологического времени. Всё это, в сочетании с накоплением палеонтологических и палеоантропологических доказательств реальности органической и геологической эволюции как развернутого в историческом времени процесса возникновения нового, установлением факта единства клеточного строения наличного многообразия живых организмов (М.Я. Шлейден, Т. Шванн, - 30-е гг. XIX в.), построением периодической системы химических элементов Д.И. Менделеевым (1834 – 1907г.), переоткрытием в 1900 г. Морганом, Чермаком и Корренсом законов генетики, выявленных ранее Г. Менделем, - требовало согласования механико-математических моделей физической реальности с принципами эволюции и историчности живой природы. Именно по этим признакам науки о живой и неживой природе оказались не только различены, но и абсолютно противопоставлены в составе классической картины мира. В частности, поведение живых организмов противоречило второму закону термодинамики: если физические процессы характеризовались ростом энтропии (неупорядоченности), то биосистемам оказались свойственны совершенно противоположные, не энтропийные эффекты.
Таким образом, эволюционно-исторические исследования в науках о Земле и живой природе явились, с одной стороны, источником существенного предметного обогащения классической картины мира, а с другой стороны, - причиной начала её кризиса на почве несоизмеримости физико-химического и собственно биологического языков описания.
Усиление тенденций фрагментаризации и распада классической картины мира в значительной мере связано с началом становления гуманитарных наук, с критикой идеалистической метафизики Гегеля К. Марксом в опыте материалистического переосмысления диалектического метода и построения на его основе системы строго научных политико-экономических («Капитал» К. Маркса), социально-философских и социологических воззрений.
Как известно, 70-е годы XVIII в. были переломными в духовной жизни европейского общества, что ознаменовалось переходом от рационализма Просвещения к антирационализму в форме романтизма и, прежде всего, историцизма. В этот период «бури и натиска» (Stram und Drang) усилиями И. Гёте (1749-1832), Ф. Шиллера (1759-1805) и в особенности И. Гердера (1744-1803) историцизм самоопределяется и в качестве выражения определённой мировоззренческой позиции, и в качестве исследовательской программы для гуманитарных наук.
В редакции Гердера историцизм ориентирован целями познания социальных явлений, явлений человеческой жизни и культуры, во-первых, в их индивидуальности, уникальности и специфичности, и, во-вторых, как постоянно изменяющихся и эволюционирующих. В противоположность математическому естествознанию, акцентирующему внимание на выявлении закономерных, всеобщих связей и отношений действительности, гуманитарные науки, согласно Гердеру, должны руководствоваться принципом индивидуализации, понимания человека и культуры как исторических индивидуальностей.
Принципы исторической индивидуализации и акцент на эволюционной изменчивости приводят к выводам, несовместимым с основополагающими представлениями эпохи Просвещения о тождестве естественного с разумным, о непогрешимости истин разума, о всеобщности и необходимости устанавливаемых им законов, о неизменности человеческой природы, о прогрессе как процессе поэтапного и всеобщего возрастания разумности, и др. Единственной целью истории объявляется гуманность, а выявление средств и путей её достижения связывается с развитием гуманитарных наук.
Попытки уяснения присущего им способа теоретической реконструкции социальных явлений как самоопределяющихся целостных образований, как исторически релятивных и преемственно связанных индивидуальностей уже на рубеже XVIII – XIX столетий приводит к созданию герменевтики. В связи с потребностями аутентичного истолкования смысла текстов первоисточников, фиксирующих исторические факты, Ф. Шлейермахер (1768-1834) разрабатывает герменевтику как метод гуманитарного познания, существенно отличающийся от историко-генетических объяснений. Герменевтика рассматривается Шлейермахером как искусство понимания посредством идентификации исследователя с текстом, с авторским стилем мышления и с историческим контекстом. Герменевтика стала общей методологической основой для формирующихся гуманитарных наук и вместе с тем причиной осознания их уникальности по сравнению с естествознанием. В качестве цели гуманитарных наук рассматривается понимание, а естественных, - объяснение.
Традиции размежевания естественных и гуманитарных наук на почве противоположности их методов достигают едва ли не предельных значений в философии жизни В. Дильтея (1833-1911) и неокантианстве Баденской школы (Виндельбанд В. 1848-1915; Риккерт Г. 1863-1936). Согласно В. Дильтею, следует различать «науки о природе» и «науки о духе» в силу особенности их предмета: в отличие от наук о духе является «жизнь» как способ бытия человека и культурно-исторической реальности. Наряду с этим в своей классификации наук В. Дильтей противопоставляет науки о природе и «науки о духе», исходя из специфики их методов: первые основываются на методе объяснения, а вторые – «понимания». Отсюда вытекает сосредоточенность внимания Дильтея на задачах разработки герменевтики как искусства понимания письменно фиксируемых проявлений жизни.
Ученые Баденской школы неокантианства, в частности В. Виндельбанд и Г. Риккерт, рассматривали философию как «учение об общезначимых ценностях» и различали «науки о природе» и «науки о культуре» не по предмету, а по методу. Науки о природе основываются на «номотетических методах», генерализирующих, отражающих действительность посредством естественнонаучных универсальных законов. «Науки о культуре», - на «идеографических методах», позволяющих рассматривать и изучать явления человеческой жизни и социальной истории с точки зрения их индивидуальности, неповторимости и уникальности.
Несмотря на разногласия и Дильтей и ученые Баденской школы едины во мнении о несоизмеримости, т.е. принципиальной несовместимости методов естествознания и гуманитарных наук. Еще и сейчас, у истоков XXI в. остается не преодоленной альтернатива объяснения и понимания, - главная причина абсолютного противопоставления знаний о природе и человеке.
Несмотря на оптимистические заявления последних лет об усилении интегративных тенденций в развитии современного естественнонаучного и социогуманитарного познания,159 едва ли есть основания утверждать, что на пути их синтеза в составе единой системы представлений можно наблюдать существенное продвижение. Преграда же отделяющая науки о природе и культуре в рамках классической картины мира была и остается непроницаемой для методологических, концептуальных и терминологических средств классической, или «научной рациональности» 160.
3.4. Неклассическая научная картина мира
Переход к неклассической картине мира был осуществлен в ходе кризиса и революции в естествознании на рубеже XIX – XX в.в.161 Движение в данном направлении было подготовлено достижениями научных исследований XIX столетия в области математики, физики, биологии, химии, геологии, астрономии, истории и др. В не меньшей мере, оно было обусловлено и потребностями преодоления кризисных явлений в развитии математики и естественных наук, - прежде всего, в физике и биологии.
Математика XIX столетия эволюционировала в направлении повышения требований к строгости дедуктивных процедур и отказа от принципа очевидности как средства обоснования их результатов.
В науке конца XIX в. господствовал эмпиризм с отчетливо выраженным субъективистским уклоном, основывающийся на убеждениях об опытном происхождении не только естественнонаучных, но и логико-математических знаний. Достаточным основанием признания истинности положений теоретического естествознания и математики считалась возможность их сведения к чувственным данным, т.е. данным наблюдения и эксперимента. Чувственные данные, в свою очередь, отождествлялись с психологическими переживаниями, в связи с чем человеческой психике придавалось значение структуры, порождающей все многообразие видов научного и вненаучного знания, а психологии, - своего рода «наукоучения», универсальной науки о производстве любых видов знания, включая логику и математику. Однако все попытки опытно-экспериментального обоснования логико-математических знаний не увенчались успехом. Вместе с тем уяснение условий опытного происхождения математики в сочетании с требованиями ее ригоризации подводило к формированию и распространению антиэмпирических умонастроений.
Их, в частности, в конце XIX века придерживался выдающийся немецкий логик и математик Готтлоб Фреге (1848-1925), а также основатель феноменологического движения Эдмунд Гуссерль (1859-1938). В пользу априорного происхождения математики свидетельствовал умозрительный характер ее объектов и методов. Истинность утверждений математики устанавливается, как известно, не посредством верификации (т.е. эмпирического подтверждения), а посредством соотнесения с правилами логического вывода из ранее принятых аксиом. Последние же принимаются либо в силу непосредственного постулирования, либо как выводимые из общепринятых теорий.
Невозможность опереться на опытно-экспериментальные доказательства существования объектов исследования делает математику весьма уязвимой для критики, требует поиска дополнительных, нематематических, по-преимуществу философских и логико-методологических доводов в пользу справедливости ее утверждений.162
3.4.1. Кризис оснований математики
Вопросы обоснования математики приобретают особую остроту и актуальность в ситуациях ее кризиса.163 В отличие от исторически предшествующих,164современный кризис, возникший в конце XIX - начале ХХ века сформировался на почве сомнений в обоснованности фундаментальных основоположений математики в целом. Дело в том, что с появлением неевклидовой геометрии, укреплением идеи множественности логик, исходные аксиомы, постулаты и ранее незыблемые «принципы» науки начинают осознаваться как достаточно произвольные конвенции, не гарантированные от субъективизма общепринятые соглашения. Неопределенность аксиом-конвенций в их отношении к истине и лжи стала причиной выдвижения в ХХ в. комплекса программ обоснования математики.165 Все они были ориентированы целями выявления онтологического статуса математических объектов, но основывались на совершенно различных предпосылках. Так, выдвинутая Г. Фреге и Б. Расселом программа логицизма исходила из убеждений, что обоснование математики возможно лишь на путях ее редукции к логике. Г. Фреге, в частности, рассматривал математику в качестве раздела логики. И хотя логицизму удалось свести математику к логике, в рамках его программы осталась неразрешенной главная задача обоснования, - задача доказательства аналитического характера математики. К тому же, логицистская программа оказалась обреченной на неудачу сложившейся ситуацией множественности логик: сведение математики к логике, ставит вопрос о выборе адекватного варианта логики, а значит об его обосновании.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
