viktor_frankl_osnovy_logoterapii (855235), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Если кто-нибудь избольных умирал еще до отправки, его все равно бросали на тележку список должен быть точным! Список был единственным, что имелозначение. Человек считался лишь постольку, поскольку был лагернымномером. Человек буквально становился номером: мертвым или живым - неважно; жизнь «номера» не имела никакого значения. Что стояло за этим номером и за этой жизнью, значило даже еще меньше:судьба, история, имя человека.153Основы логотерапииВ транспорте больных узников, которых я в качестве врача должен был сопровождать от одного лагеря в Баварии до другого, былодин молодой заключенный, брат которого не числился в списке идолжен был остаться в прежнем лагере. Молодой человек умолял такдолго, что начальник лагеря произвел обмен и брат этого заключенного занял место человека, который предпочел не быть отправленным в другой лагерь. Но список должен быть точным! Здесь трудностей не было.
Они должны были просто обменяться номерами. Как яупоминал раньше, мы не имели документов; каждый был счастливиметь хотя бы свое собственное тело, которое, в конце концов, ещедышало. Все остальное, касающееся нас, представляло интерес лишьпостольку, поскольку мы были назначены сопровождать транспорт сбольными. Отправляемых «мусульман» беззастенчиво осматривали,чтобы определить, не были ли у них пальто и обувь лучше собственных, чтобы обменяться с ними. В конце концов, их судьба была решена. Но те, кто оставались в этом лагере, те, которые еще были способны выполнять какую-то работу, хотели использовать любые средства,чтобы увеличить свои шансы на выживание. Они не были сентиментальными.
Узники ощущали себя полностью зависящими от настроений охранников, игрушками судьбы, и это делало их даже еще менеечеловечными, чем это могло быть оправдано обстоятельствами.В Освенциме я положил себе за правило, которое сослужило мнехорошую службу и которому потом следовало большинство моих товарищей. Я в общем отвечал на все вопросы в соответствии с истиной. Но я избегал говорить что бы то ни было относительно того, очем меня не спрашивали явно и конкретно. Если спрашивали о моемвозрасте, я сообщал свой возраст. Если меня спрашивали о моей профессии, я говорил «врач», но не вдавался в подробности. В первоеутро в Освенциме на плац пришел офицер СС. Мы должны были разбиться на группы по возрасту: старше сорока лет и моложе сорокалет, и по профессиям. Группу, в которую попал я, загнали в другойбарак, где мы опять должны были построиться.
После еще одной сортировки и после того, как я ответил на вопросы о своем возрасте ипрофессии, я был отправлен в другую небольшую группу. Еще разнас перегнали в другой барак и по-иному сгруппировали. Это продолжалось некоторое время, и я чувствовал себя совсем несчастным,оказавшись среди незнакомых людей, говоривших на непонятных154Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюиностранных языках. Потом прошла последняя селекция, и я оказался снова в группе, с которой я был в первом бараке! Они едва успелизаметить, что за это время меня перегоняли из барака в барак.
Но ясознавал, что в эти несколько минут линии моей судьбы несколькораз изменили свои очертания.Когда транспорт с больными заключенными, отправляемыми в «лагерь отдыха», был подготовлен, мое имя, т. е. мой номер, был занесен всписок, так как требовалось несколько человек врачей. Но никто небыл уверен, что целью поездки был действительно лагерь отдыха.Несколькими неделями раньше был подготовлен точно такой жетранспорт.
Тогда также все думали, что он предназначается для газовых печей. Когда было объявлено, что все, кто добровольно захотятработать в страшную ночную смену, будут вычеркнуты из списка,немедленно нашлись восемьдесят два добровольца. Четверть часаспустя транспорт был отменен, но восемьдесят два добровольца остались в списке для ночной смены. Для большинства из них это означало смерть в ближайшие двое суток.Теперь подобный транспорт формировался снова. Теперь никто незнал, было ли это уловкой для того, чтобы выжать из больных последние силы для выполнения работ, хотя бы только на пару недель, или жеотправляют в газовые печи, или действительно в лагерь отдыха. Главный доктор, симпатизировавший мне, однажды вечером, в четвертьдесятого, украдкой шепнул мне: «Я устроил так, что вы еще можетевычеркнуть ваше имя из списка; это нужно сделать до десяти часов».Я ответил ему, что поступать подобным образом не в моих правилах, что я привык полагаться на судьбу, предоставляя ей управлятьходом событий.
«Я готов остаться с моими друзьями», - сказал я. Яуловил выражение сожаления в его глазах, как если бы ему было известно дальнейшее... Он молча пожал мою руку, словно бы прощаясьнавсегда. Медленно пошел я в свой барак. Там я увидел поджидавшего меня моего хорошего друга. «Вы действительно хотите отправиться с ними?» - спросил он с грустью. «Да, я уезжаю». Слезы выступили у него на глазах, и я постарался его утешить. Затем мне еще оставалось выполнить последнее - выразить мою волю.«Послушай, Отто, если я не вернусь домой к моей жене, и еслитебе доведется когда-нибудь ее увидеть, передай ей, что я говорил оней каждый день и каждый час.
Запомни это. Затем - что я любил ее155Основы логотерапиибольше всего на свете. В-третьих, наша недолгая совместная жизньперевешивает все, даже все то; что нам пришлось пережить здесь».Отто, где ты теперь? Жив ли? Что случилось с тобой после нашего последнего часа, проведенного вместе? Нашел ли ты свою жену?И помнишь ли ты, как я просил тебя запомнить наизусть выражениемоей воли, слово в слово, несмотря на твои детские слезы?На следующее утро я отправился с транспортом. В этот раз это небыло уловкой.
Нас не отправили в газовые камеры, и мы действительно прибыли в лагерь отдыха. Те, кто жалели меня, остались в лагере, где голод был еще более страшным, чем в нашем новом лагере.Они хотели спастись, но они лишь подписали приговор своей собственной жизни. Несколько месяцев спустя, после освобождения, явстретил друга из старого лагеря. Он рассказал мне, как он, будучилагерным полицейским, искал кусок человеческого тела, пропавшегоиз груды трупов. Он обнаружил его варящимся в котле. В лагере начинался каннибализм. Я покинул его вовремя.Разве это не приводит на ум историю о Смерти в Тегеране? Богатый и могущественный персианин гулял однажды в своем саду с одним из своих слуг. Вдруг слуга воскликнул, что он только что повстречался со Смертью, которая напугала его.
Он стал умолять своего господина дать ему самую лучшую лошадь, чтобы он мог ускакать в Тегеран, куда он смог бы попасть в этот же вечер. Господин согласилсяи слуга галопом ускакал в Тегеран. Вернувшись домой, господин самповстречался со Смертью и спросил ее: «Зачем ты так напугала моего слугу?» - «Я не пугала его; я только удивилась, встретив его здесь,в то время как я рассчитывала встретиться с ним сегодня вечером вТегеране», - сказала Смерть.Узники лагеря боялись принимать решения и проявлять какую быто ни было инициативу. Это проистекало из чувства, что находишьсяво власти судьбы и что не следует пытаться каким-либо способомвлиять на нее; вместо этого лучше позволить судьбе определять ходсобытий. В дополнение к этому развивалась сильная апатия, в немалой степени влияющая на чувства заключенных.
Иногда необходимобыло принимать мгновенные решения, - решения, определяющиежизнь или смерть. Узник предпочитал предоставить судьбе делатьвыбор вместо себя. Эта тенденция проявлялась особенно ярко, когданеобходимо было принимать решение за или против попытки побега.156Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюВ такие минуты - а решение всегда должно приниматься в считанныеминуты - узник испытывал адские муки. Должен ли он попытатьсясовершить побег? Следует ли пойти на риск?Я также испытал подобные муки.
Когда линия фронта стала приближаться, у меня появилась возможность побега. Мой коллега, который мог посещать бараки за пределами лагеря при выполнении своих обязанностей врача, хотел совершить побег и взять меня с собой.Под предлогом необходимости консультации в случае одного из пациентов, болезнь которого требовала совета специалиста, мы выбрались из лагеря. За пределами лагеря нас должны были снабдить одеждой и документами.
В последний момент случились некоторые технические сложности, и нам пришлось вернуться в лагерь. Мы использовали эту возможность, чтобы запастись едой - немного гнилой картошки и присмотреть рюкзак.Мы пробрались в покинутый барак женского лагеря, который былсвободен, так как женщин отправили в другой лагерь.
Помещение былооставлено в полном беспорядке; было очевидно, что покидали его вбольшой спешке. Там на полу валялись обрывки одежды, соломы,гниющая пища и осколки разбитой посуды. Некоторые миски былиеще в хорошем состоянии и могли бы пригодиться нам, но мы благоразумно решили ничего не брать. Вначале я постоял у входа, покамой друг пробрался в барак и отыскал себе подходящий рюкзак, который он засунул под пальто. Там он приметил и еще один, которыйможно было бы взять мне. Поэтому мы поменялись местами, и я тожепобывал в бараке, отыскав и захватив себе рюкзак.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
