Диссертация (793200), страница 36
Текст из файла (страница 36)
-"Каркопеп1го, Х. Ксао!ипя РоаГ-Яоп1еГ 'Ргогеп Соп!!!сга'. 1а Керогга! 1пгеагпГ!оп Не!ррг!? / Х. Каркопеп1го // Сапсааиап Кеп!сгг ой пГсгпааопа! Ащпга — 2009. — г/о!. 3, Мо. 1. — Р. 37-44. 148 Так, для имеющих давние «замороженные» конфликты Молдавии и Грузии поддержка ЕС рассматривалась как критически важный инструмент, что усиливало мотивацию к участию в европейском интеграционном проекте. Но при этом у Молдавии сохранялась угроза поглощения в той или иной форме со стороны Румынии, где со второй половины 2000-х годов происходило последовательное наращивание присутствия вооруженных сил США и НАТО.
Евросоюз выступал рычагом сдерживания румынских амбиций, что выступало дополнительным стимулом к участию в его интеграционных форматах. Эти соображения имели меньшую актуальность для Азербайджана, имеющего резонные сомнения в эффективности европейских усилий по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе после 20 лет сопредседательства Франции в Минской контактной группе ОБСЕ. Во всяком случае, заинтересованность в поддержке Евросоюза и готовность последнего прикладывать усилия для разрешения конфликта не достигали того уровня, который бы серьезно повышал мотивацию к участию в европейском интеграционном проекте. В случае Армении проблема Карабаха и повышенная враждебность непосредственного геополитического окружения обуславливала выбор в пользу евразийской интеграции.
Безопасность Белоруссии и Украины в рассматриваемый период была в меньшей степени подвержена угрозам внутренних конфликтов, хотя на Украине весь период независимости нарастала тенденция к поляризации общества, несущая в себе риск социального конфликта. К тому же на западных рубежах страны сохранялись исторические территориальные претензии со стороны соседних государств, в первую очередь Румынии, а факт базирования Черноморского флота РФ в Крыму рассматривался многими украинскими правительствами как потенциальный вызов национальной безопасности. Однако, несмотря на это, стратегическое мышление обеих стран определялось в первую очередь угрозами, исходящими от изменения баланса между региональными центрами силы.
С этой точки зрения, они объективно были больше заинтересованы в развитии евразийской интеграции как еще одного 149 механизма поддержания и укрепления стратегического статус-кво на постсоветском пространстве. 1'еоэкономическая динамика. Пик конкуренции европейского и евразийского интеграционных проектов пришелся на период, когда экономические связи многих стран СНГ уже прошли значительную диверсификацию, оправившись от первичного шока от дезинтеграции традиционных связей с бывшими республиками СССР. Для многих из них рынок СНГ все еще сохранял свою значимость, но в ряде случаев она уже не была критической и не делала участие в евразийской интеграции безальтернативной опцией.
Так, доля торговли со странами СНГ в 2008-2011 году составляла: для Украины — 40-45о4, для Армении, Грузии и Молдавии— 30-35', о, для Азербайджана — 25-30о4, и только для Белоруссии этот показатель достигал 60-65Ю1". Однако экономические аргументы в пользу участия в том или ином интеграционном объединении не вытекали автоматически из общего баланса внешней торговли, а задавались теми конкретными параметрами интеграции, которые предлагались в каждом конкретном проекте. Так, параметры предлагаемой в рамках Восточного партнерства углубленной и всеобъемлющей зоны свободной торговли не предусматривали полной ликвидации тарифных ограничений, а лишь определяли круг и объем товаров, экспортируемых соседними странами на европейский рынок, которые подлежали беспошлинному ввозу.
Европейские чиновники с самого начала заявляли, что речь идет лишь о свободной торговле «в рамках нынешних объемов». К тому же, переход к подобному урезанному варианту свободной торговли был обусловлен рядом мер по имплементации соседними странами регуляторных норм и технических стандартов ЕС, требующих немалых дополнительных затрат. -" Данные приводятся по Глазьев, С.Ю.
Европейский союз и Евразийское экономическое сообшество: сходство и различие процессов интеграционного строительства. / С.Ю. Глазьев, В.И. Чушкин. С.П. Ткачук. Мх 000 «ВИКОРМЕДИА», 2013, — С 114. 150 Конкретные объемы беспошлинной торговли, массивы нормативных обязательств и переходные периоды устанавливались в ходе переговоров с каждой страной (поэтому немалую роль в интеграционном выборе стран СНГ играла позиция национальной «дипломатической бюрократии», непосредственно вырабатывающей параметры участия в интеграционном проекте).
Однако общая схема европейской переориентации предполагала значительный масштаб первичных затрат на нормативную конвергенцию и потерь бюджета от непоступления таможенных сборов в первые годы функционирования УВЗСТ с возможным выходом на позитивную динамику в долгосрочной перспективе, Масштаб этих потерь и длительность переходного периода делали переориентацию на европейский рынок крайне болезненной процедурой, однако при наличии политической воли у правящей элиты и готовности ЕС пойти на смягчение условий для отдельных секторов экономики или предоставление достаточной макрофинансовой помощи данные издержки были вполне преодолимыми.
Таким образом, постсоветские государства, как минимум, могли поставить перед собою вопрос о переориентации с постсоветского рынка на рынок ЕС с точки зрения приобретений и сопутствующих потерь для кругов, принимающих решения, и могущественных групп влияния. По сравнению с этой схемой экономические параметры евразийского интеграционного проекта представлялись более выигрышными в ближайшей перспективе, поскольку позволяли получить доход от восстановления традиционных связей и не требовали масштабных затрат на регуляторную конвергенцию.
Но при этом они предусматривали введение единых таможенных пошлин на импорт, в некоторые случаях превышающих тот уровень пошлин, который согласовывали отдельные страны на этапе вступления в ВТО, например Украина и Армения, Это требовало пересмотра их тарифных обязательств перед членами ВТО и выплаты компенсации за вероятные потери иностранных экспортеров. 151 Данное обстоятельство, а также неготовность некоторых местных элит к полноценному участию в евразийском интеграционном объединении дало толчок к подписанию осенью 2011 года Договора о создании зоны свободной торговли СНГ, который не накладывал обязательств в отношении импортных пошлин и не требовал пересмотра условий членства его участников в ВТО.
С одной стороны, ЗСТ СНГ являлась промежуточной формой евразийской интеграции, позволяющей привлечь к этому процессу страны, чье руководство не спешило присоединяться к тогда еще Таможенному союзу, и предусматривающей возможные санкции в случае, если ее участники вступят в ассоциацию с ЕС.
Но с другой стороны, поскольку подобные санкции не были прописаны прямо в тексте Договора, и не были автоматическими, для стран, ориентированных на сближение с Евросоюзом, ЗСТ СНГ выступала своего рода инструментом сохранения доступа на рынок стран СНГ, способным демпфировать некоторые негативные эффекты УВЗСТ с ЕС. В целом, объективная оценка долгосрочных последствий интеграционного выбора практически не проводилась, существующие зкономические исследования в большинстве своем осуществлялись на заказ заинтересованных сторон, и их выводы соответствовали заранее выданным установкам. К тому же, долгосрочные последствия интеграции трудно поддавались расчетам ввиду множества возможных сопутствующих факторов.
Поэтому определить предпочтительность того или иного интеграционного проекта для стран СНГ с экономической точки зрения довольно сложно. С одной стороны, ЕС не предлагал членам ВП полноправного включения в свои ряды, а просто режим свободной торговли с ограничениями, тем более отягощенный обязательствами одностороннего принятия регуляторных норм ЕС, не давал никаких гарантий даже для выхода из бедности. (На это указывал, например, опыт средиземноморских стран, заключивших с ЕС похожие соглашения.) С другой стороны, хотя включение в ТС ! ЕАЭС и предусматривало равные права с другими членами и возможность участия во многообе1цающих совместных проектах, начиная с 2008 г.
нарастал общий 152 скепсис относительно принципиальной возможности оздоровления институтов России и сближения ее уровня развития с ЕС в обозримой перспективе. Точно так же, бизнес-элиты в конкретных отраслях могли опасаться рисков обоих интеграционных проектов: в случае ЕС вЂ” из-за угрозы конкурентного вытеснения более компетентным и развитым европейским бизнесом, в случае ЕАЭС вЂ” из-за угрозы неэкономического изъятия собственности, действительной или мнимой. Отказ от обоих интеграционных проектов тоже не был удовлетворительным вариантом ввиду невозможности подключения к большему рынку, за исключением, возможно, Азербайджана, основные экспортные товары которого (углеводороды и сельскохозяйственная продукция) не требуют режима свободной торговли ни с ЕС, ни с СНГ.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
