Диссертация (793200), страница 40
Текст из файла (страница 40)
Кроме того, в институциональной системе этих стран были сформированы механизмы, позволяющие блокировать поползновения к пересмотру выбранного интеграционного вектора. Так, тяжелое экономическое положение Молдавии приводило к смене правящих партий и победе кандидатов, более позитивно относящихся к России и евразийской интеграции, но не могло привести к переориентации Молдавии на ЕАЭС в силу институциональных блокаторов и сопротивления значительной части политического класса. Аналогичным образом, нараставшая враждебность отношений Грузии и России автоматически снимала вопрос о вхождении 166 Грузии в ЕАЭС.
При этом российские ограничения на импорт грузинских товаров, значительно усугублявшие экономическое положение Грузии, не сопровождались действиями по стимулированию политических трансформаций в Тбилиси и его переориентации на ЕАЭС, а значит, только сопутствовали укреплению ориентации Грузии на европейский рынок. Фактически, переключение Грузии на западный вектор было уже решенным делом к началу рассматриваемого нами периода ~в 2008 года). Экономическая катастрофа, развернувшаяся на Украине после 2014 года, тоже не могла сама по себе привести к пересмотру выбора Украины, поскольку новые власти имели возможность объяснить катастрофу последствиями войны, а не евроинтеграционного выбора, а вариант интеграции с Россией был полностью делегитимизирован.
Это наглядно доказывает, что в случае постсоветских стран нормы первичнее интересов, Внутренние факторы в этой картине не столько играли роль промежуточных «фильтров», ретранслирующих импульсы внешней среды, сколько политическими рамками, задающими поле для маневра действующей власти в ходе обсуждения и принятия решений. При этом политизация внешнеполитических вопросов не просто ограничивала, но подчас блокировала их решение, способствуя повышению внутриполитической напряженности вплоть до возникновения открытых кризисов. В отсутствие подобного давления руководство страны могло действовать более свободно, исходя из рациональных аргументов как внешнего, так и внутреннего характера, и в этом случае интеграционный выбор (или отказ от него) был менее предопределен и предсказуем.
Что касается общественного мнения, то, на наш взгляд, в конкретных условиях постсоветского пространства его влияние способно только усилить инерцию статус-кво, вынуждая правительство проводить подготовительную пропагандистскую работу перед существенными внешнеполитическими разворотами. Однако развернуть уже выбранный элитами общий курс само по 167 себе общественное мнение вряд ли может, если только недовольство общества не подхвачено мобилизованными группами влияния или оппозиционными политическими силами поскольку в сколько-нибудь долгосрочной перспективе элиты имеют инструменты воздействия на мнение пассивного большинства через государственную пропаганду, образование и т.
д. Таким образом, в краткосрочной перспективе обшественное мнение оказывает тормозящий эффект, затрудняющий радикальные развороты политики и смену интеграционных предпочтений элиты, а в долгосрочной перспективе само становится конструктом сознательных действий элиты по обеспечению общественной поддержки либо пассивного принятия ее выбора, Разумеется, данный анализ не лишен некоторых изъянов и нуждается в дальнейшем совершенствовании и углублении. Так, для более точного понимания роли общественных групп и бизнес-кругов необходимо выделить интеграционные интересы конкретных отраслей экономки и определить механизмы «загрузки» их приоритетов на уровень государственной политики. Также в уточнении нуждается механизм динамического воспроизводства политической идентичности и ее казуального воздействия на действующую власть и широкую общественность.
И, конечно же, следует включить в исследуемый круг другие страны СНГ, чтобы проверить, насколько полученные результаты применимы для региона Центральной Азии. Тем не менее, уже в нынешнем своем виде они позволяют сформировать аналитическую модель движущих сил политики на постсоветском пространстве. Эта модель позволяет в том числе понять, какие критерии определяли успех интеграционных стратегий ведущих центров силы в приложении к государствам постсоветского пространства. Попытки российского руководства привлечь эти государства к евразийскому проекту с помощью экономических преференций могли быть успешными лишь в тех случаях, когда местные элиты не были ограничены ни фактором идентичности, ни внутриполитической борьбой и могли принимать решение по этому вопросу сугубо в рамках 168 рациональной логики последствий.
Но даже в этом случае успех не был гарантирован, поскольку Евросоюз также сулил соседним странам экономические преимущества от участия в его интеграционном проекте, и для привлечения даже такого давнего союзника России, как Армения, Москве пришлось задействовать геостратегический фактор. 3.2. Последствия интеграционной конкуренции в СПГ и перспективы ее дальнейшего развития К изис 2013-14 гг. и политика РФ и ЕС в его словиях. Осень 2013 года стала кульминационным моментом в конкуренции интеграционных проектов на постсоветском пространстве, принявшей форму борьбы РФ и ЕС за влияние на местные элиты и общества стран так называемого «общего соседства».
В преддверии Вильнюсского саммита Восточного партнерства, который позиционировался европейскими функционерами как последний шанс для заключения Соглашений об ассоциации с Евросоюзом для Украины, Грузии, Армении и Молдовы, Россия предприняла ряд шагов, призванных затормозить или заблокировать этот процесс. В частности, август-декабрь 2013 г.
ознаменовались открытыми попытками России сломать сложившийся на Украине среди элит и влиятельных профессиональных групп нормативный консенсус о выборе пути интеграции с ЕС и принципиального отвержения любого оформления сближения с Таможенным союзом. В результате этих усилий Армения отказалась от подписания Соглашения об ассоциации, а на Украине правительство Януковича и Азарова приняло решение отложить его подписание и провести дополнительные переговоры Однако, несмотря на очень сильные и убедительные аргументы о катастрофических последствиях «европейского выбора» для Украины, 169 выдвинутые российской стороной22', попытка режима Януковича отложить подписание ассоциации с ЕС встретила такое неприятие украинских элит и наиболее влиятельных слоев общества, что конфликт обернулся полным разгромом не только пророссийского, но и нейтрального вектора в украинской политике, а также ускоренными подписанием и реализацией договора об Ассоциации, сопровождаемыми быстрым разрывом связей с РФ.
Спровоцированный тогда острый политический кризис изменил общий геополитический контекст на европейском континенте, а вместе с ним и его интеграционную динамику. По нашему мнению, этот результат свидетельствует о том, что в конфликтной ситуации закрепившиеся нормы приоритетней рационального выбора. И человек, и политическое сообщество не могут поступить вопреки обязательным представлениям о надлежащем, следующим из устоявшейся идентичности.
В соответствии с закрепившимися среди влиятельных слоев украинского общества представлениями, европейская идентичность требовала участия в общих структурах с ЕС и отдаления от «азиатской» России любой ценой. В этих условиях апелляция к приобретениям и потерям Украины от Ассоциации оказалась бессмысленной. Запоздалые попытки отдельных российских чиновников оспорить европейскую идентичность Украины, противопоставив ей нечеткую «евразийскую», не могли увенчаться успехом в приемлемые сроки, поскольку чувство принадлежности к Европе (в каком-то смысле) является устоявшимся и практически всеобщим представлением и на Украине, и в России. Россия могла сформулировать общую для себя и Украины европейскую идентичность, наполнив ее альтернативным по сравнению с проектами ЕС содержанием"4.
Однако в реальности имела место апелляция официальных СМИ к -''-' Глазьев С.Ю.. Европейский союз и Евразийское экономическое сообшество: сходство и различие процессов интеграционного строительства' Глазьев С.Ю., Чушкин В.И., Ткачук Сэ Š— Мз 000 «ВИКОР МЕДИА», 2013. — 240 с. "-'-' Шаповалова А.И. Структурное значение интеграционных процессов в Евразии дла европейской системы международных отношений ! А.И. Шаповалова /! Актуальн) проблеми мвкнародних в1дноснн: Зб)рник наукових праць. — Випуск 103 (Частица 11). — Кх Ки1вський напюнальний ушвсрситет 1мен) Тараса Шевченка 1нститут зпжнародних в1дносин, 2()11.
— С. 48-58. 170 постсоветской идентичности и отдельных общественных групп к общерусской идентичности, основанных на общем прошлом и архетипах. Эта противоречивая апелляция действительно оказала большой эффект на массовые настроения юго-востока Украины, однако не могла в столь короткий срок подействовать на государственную элиту и влиятельные слои Украины, которые обладают решающим словом, и, следовательно, не могли поменять результирующую политику Украины (по крайней мере, инструментами «мягкой силы»). Политический кризис, возникший вокруг ноябрьского 2013 г.
решения властей Украины о переносе подписания Соглашения об ассоциации, казалось, служил наглядным подтверждением российских аргументов о возможной дестабилизации стран общего соседства вследствие поспешного «продавливания» ассоциации. Ожидая, что восприятие этого кризиса в Евросоюзе учитывает эту трактовку, Янукович при поддержке России выдвинул инициативу о проведении трехсторонних консультаций с ЕС и РФ для выработки согласованного видения интеграционных процессов в Восточной Европе. Однако видение развития событий Евросоюзом на тот момент радикально отличалось от российского.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
