Диссертация (793200), страница 30
Текст из файла (страница 30)
1.— Р. 24. 119 партнерства фатальным: договорные рамки соглашений об ассоциации и механизмы вовлечения ЕС в процессы управления сконструированы таким образом, что позволяют поддерживать нужную степень влияния даже в условиях серьезных внутриполитических пертурбаций в соседних странах и падения доверия к европейской интеграции в местных обществах. Из этого можно заключить, что главным преимуществом Европейского союза в интеграционной конкуренции с евразийским проектом на пространстве СНГ является его способность исправлять имеющиеся недостатки своей модели, усиливая ее политическую и практическую эффективность. Благодаря этой способности, ЕС удалось реализовать основные задачи Восточного партнерства в условиях жесткой конкуренции с ТС! ЕАЭС и вовлечь в свой интеграционный проект ключевые страны восточного соседства даже без предоставления им перспективы полноценного членства. 3.
У евразийского проекта интеграции также есть сильные и слабые стороны. К сильным сторонам следует отнести мягкий формат интеграции, позволяющий привлечь страны, в условиях постсоветской подозрительности желающие сохранить суверенитет и возможность оказывать большее влияние на принимаемые общие решения. Меньшая степень накладываемых евразийским проектом интеграционных ограничений создает более благоприятные условия для сохранения государствами-членами своего национального суверенитета.
К слабым сторонам следует отнести те факторы, которые обеспечили нормативную слабость евразийского проекта. В первую очередь, это идентификационная слабость -- отсутствие единой евразийской идентичности, к которой стремились бы новые члены. Во вторую, это отказ от формирования единого субъекта — отличимого от стран-участниц центра интеграции. Если в процессе евроинтеграции был создан субъект «Европа» (отчасти воображаемый, но считающийся реальным: многое говорилось от имени Европы, с европейскостью были монопольно соотнесены действия институтов ЕС), то Евразийский экономический союз даже не попытался использовать понятие «Евразия» как обозначение единого политического 120 субъекта, который должен возникнуть в результате интеграции.
Третьим фактором стала ярко выраженная политическая асимметрия стран-участниц евразийской интеграции, несравнимость их мощи и влияния, поставившая под вопрос правомерность выбора Евросоюза как паттерна для интеграции на постсоветском пространстве. Попытка использования европейского опыта наслаивалась на отсутствие традиций интеграции, укоренившиеся стереотипы выстраивания на постсоветском пространстве структур, основанных на вертикальном подчинении, а не поиске взаимовыгодных решений или пакетов решений. Наконец, четвертым фактором стала слабость нормативного контекста Евразийского экономического союза: не имея собственной ценностной базы, в проецировании которой именно евразийские институты могли бы иметь наивысший авторитет, и собственных авторитетных источников такой проекции 1в т.ч.
моральных лидеров и публичных фигур), ЕАЭС не смог конкурировать с нормативными притязаниями ЕС. Таким образом, к основным гандикапам ЕАЭС следует отнести слабость его общей идентичности и политической субъектности, структурную асимметрию его участников, благодаря которой интеграционный процесс так и не вышел за рамки межгосударственного торга, узость его нормативного контекста, и отсутствие общих институтов и публичных фигур, олицетворяющих евразийское пространство.
В интеграционной конкуренции с ЕС евразийский проект не является априори аутсайдером. Сам факт его появления значительно повлиял на характер восточной политики ЕС. Однако без успешного преодоления описанных недостатков проект евразийской интеграции вряд ли сможет выйти на желаемый уровень консолидации и в полной мере реализовать свой геополитический потенциал. Глава 3. Основные этапы, факторы и последствия интеграционной конкуренции Европейского союза и Евразийского зкономического союза на пространстве СНГ и перспективы ее дальнейшего развития 3.1. Основные этапы развития и факторы, определившие результат конкуренции интеграционных проектов на пространстве СНГ Интеграционная конкуренция в СНГ развивалась одновременно в геополитической плоскости как конкуренция двух различных моделей геополитической конфигурации европейского континента, а также в идентификационной, экономической и энергетических сферах, однако постепенное обострение соперничества смещало их относительную значимость.
В условиях постепенного перерастания конкуренции двух интеграционных проектов в их противостояние собственно интеграционная повестка дня и получение связанных с нею экономических преимуществ отходили на второй план и превращались в один из инструментов достижения геополитической цели обеспечения желательной конфигурации европейского пространства. При принятом подходе подключение страны к тому или иному интеграционному проекту значило их закрепление в зоне влияния России или ЕС, а не просто технический факт участия в более выгодном интеграционном формате. Скорее всего, еще в первое десятилетие 2000-х годов можно было согласовать интеграционную стратегию, позволяющую реализовать европейские устремления новых независимых государств без ущемления евразийских интеграционных и геополитических интересов, включающую и взаимное сближение России и ЕС.
Однако в настоящее время достигнутый промежуточный результат в виде подписания Украиной, Молдавией и Грузией Соглашений об ассоциации с ЕС и присоединения Белоруссии, Казахстана, 1гг Армении, Киргизии и Таджикистана к ЕАЭС воспринимается как установление разделительной линии между интеграционными проектами, которую можно сдвинуть в чью-то пользу, но не сделать более проницаемой. В развитии интеграционной конкуренции в СНГ можно выделить три основных этапа.
На первом этапе в 2003-2008 годах происходило формирование базовых политических и институциональных рамок европейского интеграционного проекта в СНГ в виде Европейской политики соседства. Ее инициирование совпало с первыми «цветными революциями» в Грузии и на Украине, заложившими основу идеологического конфликта в СНГ и давшими толчок политизации европейской идентичности в постсоветском политическом дискурсе в категориях противопоставления якобы антагонистичной ей евразийской модели, «Оранжевая революция» на Украине стала еще и толчком к отказу Киева от участия в проекте Единого экономического пространства со странами СНГ, в результате чего в 2007 году Россией, Белоруссией и Казахстаном было принято решение о формировании Таможенного союза в трехстороннем формате. Таким образом, ЕС и Россия параллельно перешли к формированию собственных интеграционных проектов в СНГ, хотя степень их конкурентности еще не была очевидной.
При этом наблюдается постепенная стагнация диалога между ними и выхолащивание процесса создания общего европейского экономического пространства между Евросоюзом и Россией, что снизило готовность обеих сторон к координации их политики в «общем соседстве».
Кульминацией этого этапа стали речь В.Путина на мюнхенской конференции по вопросам европейской безопасности в феврале 2007 года и конфликт в Грузии в августе 2008 года, воспринятые европейскими лидерами как сигнал об усилении российских позиций в СНГ и необходимости повысить свое присутствие в этом пространстве. Второй этап интеграционной конкуренции в СНГ связан со становлением Восточного партнерства ЕС и Таможенного союза в 2009-2013 годах. На этом этапе оба проекта получают свое институциональное оформление и интеграционное наполнение, а усилиями ряда европейских политиков, прежде ~гз всего Ж.-М.
Баррозу, Ш. Фюле, А. Квасьневского, Р. Сикорского, происходит конструирование и утверждение в политическом дискурсе ЕС представления о несовместимости и взаимном антагонизме двух интеграционных проектов, основанных якобы на противоположных ценностях и с противоположными целями — целью стабилизации и европеизации в случае Восточного партнерства и консервации авторитарных режимов в случае Таможенного союза. В самом Таможенном союзе в этот период происходит качественная интенсификация интеграционного взаимодействия, проявившаяся, в том числе, в подписании в 2011 году Декларации о евразийской интеграции и провозглашении намерения преобразовать объединение в Евразийский экономический союз, Одновременно было подписано соглашение о создании зоны свободной торговли СНГ, выступавшей своего рода «вторым контуром» евразийского интеграционного проекта.
В 2011-2013 годах, в связи с началом и прогрессом переговоров по соглашениям об ассоциации ЕС с Украиной, Молдавией, Грузией и Арменией, эта конкуренция вступает в наиболее острую фазу превращается в основной геополитический процесс на европейской континенте. В конце 2013 года, вследствие искусственного дедлайна, выставленного Европейским союзом своим восточным соседям для парафирования и подписания соглашений об ассоциации, интеграционная конкуренция выливается во внутриукраинский кризис, ставший кризисом в отношениях между Россией и ЕС.
Процессы, развернувшиеся после украинского кризиса в 2014-2018 годах, составляют третий этап конкуренции интеграционных проектов в СНГ. Этот длящийся до сих пор этап ознаменован общим снижением напряженности вокруг непосредственно конкуренции интеграционных проектов вследствие ее переноса на уровень общей геополитической конфронтации между Россией и Западом. Но при этом базовые противоречия, обусловившие возникновение и развитие конкуренции остались неурегулированными, что означает сохранение латентного конфликтного потенциала и дальнейшее продолжение 124 интеграционной конкуренции в менее публичном и менее явно выраженном формате. Из этого можно сделать вывод, что в 2003-2017 годах эволюция интеграционной конкуренции развивалась по нарастающей. На каждом из описанных этапов происходило повышение в глазах обеих сторон значения вопросов безопасности и цивилизационной принадлежности спорного пространства, усиление взаимного недоверия, подталкивавшее к односторонним действиям, мотивированным уже не столько самим по себе стремлением к реализации интеграционного проекта, сколько стремлением не допустить реализацию интеграционного проекта соперника.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
