Диссертация (793200), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Таким образом, можно сделать вывод, что в конкуренции с евразийским интеграционным проектом Восточное партнерство обладало весомыми преимуществами, прежде всего спектром нормативных инструментов воздействия на местные элиты и общества соседних стран. Опираясь на дискурс о европейской идентичности и европейских ценностях и на привлекательность европейской социально-экономической модели, ЕС с помощью адресной политики сумел мобилизовать на поддержку своего жэЭе!со(и, 1.. ' г'ои сап 1са([ а 1югас (о жа(сг, Ьи( уои сап( пза)(с й (1пп1(*: (1(е Е(ра ап(( йиаяа'а ипсгзссйп8 сопгййогга!гаев ягг( ([ошеа((с геаропаеа ш беогвйа ап(( Мо!бо( а / Ь.
ос!сонг // Еишреап Ро1гйса ап(( Бос!с(у. — 20! 8. — 'з/о!. 19„Ь(о. 4. — Р. 490-505. '"' Еигореап Сошш!аяоп. Ре!!(епп8 оп а пеп Ешорсап )9с!8ЬЬоиг1(оо(1 Ройсу. )ош( сошпшшса(юп (о (1ге Еигореап Раг1и(гпеп(„(1(е Соипсй, (1(е Ешорсап Есопошгс ап(! БосЫ Соппшпес аги1 (Ье Сошпипее оГ (1ге йе8!опа. — Вп(аае1я 2012. — 15 Мау.[элсктронныйрссурс! / Электрон. дан.— Режим доступа: Ьиря//сит-1ех.сшора.еи/1еяа1- соп(сШ/ЕЬ(/ТХТ/РРР/7(ш'=СЕЬЕХ:52012)С0014осггош=Е)9 — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2018); ЕщореапСошпиаяоп.
А пеп геаропае (о а сйап8(п8 Ь(е!81(Ьоигйоо((. )о(п( сопшшшса(юп (о йс Ещореап Раг1)япсп(, (Ье Соипсй, (Ье Ешореап Есопопис апг( Бос(ш Сопшписс апд йс Сопишиее оГ йс Гсся)огтз. — Вп(яас!я 2011. — 25 Мау. [Эдсктронныйрссурс! / Электрон. дан.— Режим доступа: Ьпря//еиг-1ех.ещора.си/!е8а1- соп(еп(/ЕЬ(/ТХТ/РРР/уип'=СЕЬЕХ:520!и)СОЗОЗЩд=1527346147393кГгош=Е)9 — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2018): Еигореа((Сопишаяюп. Кезйеи оГ йе Ешореап Ые(БЬЬоигйоо(! Ройсу. Гош( сопшшшсайоп (о йе Еигореап Рагйашеп(, йе Соиле!1, йе Еигореап Есопоппс ап([ Бос!а1 Сопшйиее ап(1 (Ье Сопзпииее оГ йе Вся(опк — Вппже1я 2015.
— 18 Ыоиеп(Ьег.[Электронный ресурс! / Электрон. дан. — Режим доступа: Ги(р://ееаяешора.еи/щс!иъеаЯоса/епрЯосигпеп(в/20!5/151118 )ош(-согшпишса(!оп геи[еъъ.-оГ-(йе-епр епрбГЗагл. с экрана (дата обращения: 27.05. 2018) " Колтон, Т. Победителей нет: украинский кризис н разрушительная борьба за постсоветскую Евразию /Т. Колтон,С.
Чарап / пер. с англ. // Россия в глобальной политике. — 2017. — Спецвыпуск. — С. 71. [Электронный ресурс! / Электрон. дан, — Режим доступайй(р;//8)оЬа!аГГагкп(/(пе(1(а/([оса/с1(агар Ьоо)г геваро†Загл. с экрана (дата обращения; 12.05.2018) жзрогвьег8, Т. Ап Е(прпе гзг!(Ьоп( ап Епзрегог? ТЬе Е() ап([ 1!а Еаяегп Ь(с(8ЬЬоигйоо(( / Т. РогаЬег8, Н.
НаиЫга1а // Ро1геу Осяяп ш (!(е Ешореап ()п)о(ь Ап Ешр[гс оГ Б1(ор)геерега )п йс Манп87 / Н. Не!а)га1а. 1. Аго (е((к).— Ваяпяа(о)(е: Ра18гаие Мащш!1ап„2018. — Р. 265. интеграционного проекта ряд общественных групп, связывающих свои политические ожидания с реализацией продвигаемой Евросоюзом трансформационной повестки дня. Используя данные инструменты, европейские функционеры целенаправленно легитимизировали собственный интеграционный проект, объективно более затратный для стран СНГ, и делегитимизировали евразийский проект как якобы противоречащий той ценностной основе, которая необходима для успешного реформирования постсоветских режимов. Вместе с тем, ряд существенных недостатков ограничивал политический потенциал Восточного партнерства. Во-первых, слабость его реального интеграционного наполнения и ограниченность тех реальных практических выгод, которые могли получить соседние страны от участия в Восточном партнерстве и предлагаемой им зоне свободной торговли.
Компенсировать эту слабость функционерам ЕС пришлось за счет усиления геополитической и цивилизационной риторики и противопоставления предлагаемых ими форматов «мягкой интеграции» якобы диаметрально противоположной, антагонистичной евразийской модели. Это привело к тому, что геополитическая лояльность и наличие условно проевропейских сил у власти в странах Восточного партнерства частично затмила нормативные задачи и ту трансформ ационную повестку дня, реализация которой провозглашалась основной целью Восточного партнерства.
Тем не менее, с точки зрения интеграционной конкуренции такая тактика оказалась вполне выигрышной и позволила ЕС одержать тактическую победу, пусть и ценой усиления общей геополитической напряженности на континенте. Во-вторых, недостаток гибкости и отсутствие концептуальных рамок для сотрудничества со странами, не готовыми принять нормативную гегемонию ЕС или участвовать в его интеграционном проекте. После того, как в 2014 году были подписаны соглашения об ассоциации с Украиной, Молдавией и Грузией, Евросоюзу пришлось преодолевать этот недостаток и вырабатывать новые механизмы нормативного влияния за рамками Восточного партнерства для тех 1Ог стран, которые участвовали в евразийском объединении.
Тот факт, что новые соглашения ЕС с Казахстаном и Арменией содержат значительный нормативный компонент'"', указывает на то, что Европейский союз может вырабатывать оптимальные форматы взаимодействия со странами-участницами ЕАЭС, не вступая в конфликт с их интеграционными преференциями.
Это означает, что интеграционная конкуренция как таковая не исчерпала себя и принимает новые формы, пусть и не настолько острые, как в 2013-2014 годах. В-третьих, зависимость от внутриполитического контекста стран восточного соседства. Поскольку восточная политика ЕС в целом была направлена на стимулирование желаемых внутренних перемен в соседних странах, ЕС неизбежно становился участником их внутриполитических процессов, возможно, в большей степени, нежели хотели его лидеры.
Отсутствие должного опы га в этой сфере приводило к тому, что евроинтеграция зачастую превращалась в инструмент манипуляции со стороны тех политических сил, которые заявляли о своей проевропейской ориентации. Как показала практика, этот недостаток тоже не является для Восточного партнерства фатальным: договорные рамки соглашений об ассоциации и механизмы вовлечения ЕС в процессы управления сконструированы таким образом, что позволяют поддерживать нужную степень влияния даже в условиях серьезных внутриполитических пертурбаций в соседних странах и падения доверия к европейской интеграции в местных обществах.
Из этого можно заключить, что главным преимуществом Европейского союза в интеграционной конкуренции с евразийским проектом на пространстве СНГ является его способность исправлять имеющиеся недостатки своей модели, усиливая ее политическую и практическую эффективность. Благодаря этой способности, ЕС удалось реализовать основные задачи Восточного партнерства в условиях жесткой конкуренции с ТС! ЕАЭС и вовлечь в свой 'ггГгс!сопя Ь. Т!ге 1гпр1гсааопа ог" Епгаа1ап 1пГсага11оп Гог 11ге ЕЫ'а Гсе!а11опа и 111» 11ге СоппГпеа гп 11гс роаГ-Яоигсг арасе / 1..
Ое!сепг, Н. КоаГапуап, В. Чапг1есааГее1е, Р. иап Е1апгиеае.д згпйайр!опи11са. — 2015. — Ъго1. Ь8. Хо. 1.— Р. г~. 1ОЗ интеграционный проект ключевые страны восточного соседства даже без предоставления им перспективы полноценного членства. Сильные и слабые сто оны ев азийского интег ионного п оекта. В то же время ряд имманентных особенностей ТС / ЕАЭС заранее затруднял использование нормативных методов влияния в том ключе, в каком их применял Евросоюз. 1.
Прежде всего, речь идет об гкЭентификаг~иг>т/ых особе////остях евразийского проекта. Слабым местом всех постсоветских интеграционных форматов было отсутствие общей идентичности, способной служить социокультурной базой интеграции и задавать единый ценностный вектор интеграционного процесса. Становление евразийских механизмов интеграции— сначала в более размытом варианте ЕврАзЭс в начале 2000-х, затем в виде более упорядоченного Таможенного союза во второй половине 2000-х и, наконец, в виде Евразийского экономического союза — было призвано преодолеть этот дефект, однако на практике этого не произошло.
Дискурс о евразийской идентичности в политической риторике странучастниц присутствует крайне слабо и не является стержневым в конструировании их идентичности. Причем это касается РФ не в меньшей мере, нежели остальных членов ЕАЭС. Процесс осмысления евразийской идентичности в академической и публицистической литературе продвигается весьма пунктирно, практически не выходя за пределы традиционной школы геополитического евразийства'"', и не вызывает того общественного резонанса, какой вызывал и продолжает вызывает вопрос о европейской идентичности России. В дискуссиях на «вечную тему» о принадлежности России к Европе или Азии компромиссным, «медианным» вариантом все чаще признается идея "-'Примечательно, что немногочисленные публикации на эту тему начали появляться уже после 2014 года. то есть когда конкуренция мезкду европейским и евразийским проектами достигла кризисного уровня.
См. например: Титаренко, М.Л. О неосвразийской идентичности России / М.Л. Титаренко. В.Е. Петровский // Меясзународная жизнь. — 201б. — № 4. )электронный адрес] / Электрон. дан. — Режим доступа: 111)рж//1п1егайа1га.пМ1ап11юг/лза1епа)/1464 — Загл. с экрана (дата обращения: 15.04.2018); Журавлева, С.М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
