Диссертация (792976), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Ученыйградировал их, используя два критерия: уровень конкуренции элит и степеньформальной институционализации бюрократического аппарата. При низкой2. P. 231−261; Levitsky S., Way L. Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after theCold War. Cambridge, 2010.1Giovanni C., Daniel K. The Study of Critical Junctures: Theory, Narrative, and Counterfactualsin Historical Institutionalism // World Politics. 2007.
Vol. 59. № 3. P. 341−369; Mahoney J. PathDependent Explanations of Regime Change // Studies in Comparative and InternationalDevelopment. 2001. Vol. 36. № 1. P. 114.2Hanson S. The Leninist Legacy and Institutional Change // Comparative Political Studies. 1995.Vol. 28. № 2. P. 306−314.86конкуренции элит, но высокой степени институционализации бюрократии, онопределялрежимкак«бюрократически-авторитарный».Принизкихпоказателях обоих переменных режим определяется как «патримониальный».Наконец, при условии наличия высокой элитной конкуренции и развитымуровнем институционализации бюрократического аппарата он причисляетрежимктипу«национально-консенсусного»1.Именнопоследняяразновидность коммунистического режима, по мысли Х.
Китчелта, создаетсамые благоприятные условия для демократического исхода политикорежимных трансформаций. Для предмета нашего исследования важноотметить тот факт, что балтийские советские республики ученый причисляетименно к той группе случаев, в которых к периоду трансформацийсформировались национал-консенсусные режимные формы.Последователи Х.
Китчелта, используя его методологию и типологиюкоммунистических режимов, раскрыли причинно-следственные взаимосвязимежду конкретным набором институтов из области «наследия прошлого»ипоследующимходомрежимныхтрансформаций.Так,например,Дж. Ишияма находит, что высокий уровень неформальных отношений средиэлит в позднесоветский период создавал благоприятные условия дляполитического выживания старых элит, которые, пользуясь своиминеформальными ресурсами, смогли интегрироваться в новую постсоветскуюполитическую реальность и сохранить влияние на выработку политическогокурса страны после краха КПСС.
В тех случаях, где масштабыраспространения патримониальных практик были меньше, старые элитывстречали более мощную конкуренцию со стороны оппозиционных игроков иих влияние оказывалось существенно минимизировано 2.1Kitchelt H. Formation of Party Cleavages in Post-Communist Democracies: TheoreticalPropositions // Party Politics. 1995. Vol. 1. № 4. P. 447–472.2Ishiyama J. The Sickle or the Rose? Previous Regime Types and the Evolution of the ExCommunist Parties in Post-Communist Politics // Comparative Political Studies. 1997. Vol. 30.№ 3.
P. 299–330.87Ученые указывают, что наследие коммунистических режимов сильновлияет на многие политические аспекты развития новых государств,образовавшихся после распада СССР. К этим аспектам относят какидеологическое влияние политического монизма, так и специфику развитияпартийных структур в постсоветских государствах 1. Не менее важнымаспектомназываютсяспецифическиечертыгражданскогообщества,унаследованные от советской эпохи. Кроме того, ученые относят к видусоветского институционального наследия результаты советских реформ 1970х гг., которые имели специфику в каждой конкретной республике СССР ирезультаты которых по-разному стали отражаться в постсоветский период 2.Представители исторического институционализма считают важным нетолько советское, но и досоветское наследие в объяснении спецификитраекторий режимных изменений современных государств бывшего СССР.Одним из важнейших факторов из разряда наследия досоветского прошлогоисследователи данного направления считают наличие или отсутствие опытадосоветскойНапример,государственнойнезависимостиДж.Фортинподчеркивает,государственноеразвитиеприводитинститутов,ограничивающихгосударственностивкисследуемыхчтоболеедосоветскуюдолговременноедоминированиюбюрократию.эпохуислучаев.формальныхНаличиесуществованиеопытахотьи ограниченного, но вполне реального суверенитета в странах ВосточнойЕвропыобъективносоздавалоболееблагоприятныеусловиядлядемократизации, чем в странах, в которых этот опыт отсутствовал.
С его точкизрения, в странах бывшего СССР, особенно тех из них, которые не имели докраха СССР своего собственного опыта государственной независимости,1Geddes B. A Comparative Perspective on the Leninist Legacy in Eastern Europe // ComparativePolitical Studies. 1995. Vol. 28. № 2. P. 239−274.2Ekiert G. Do Legacies Matter?: Patterns of Postcommunist Transitions in Eastern Europe.Washington, DC: Woodrow Wilson International Center for Scholars, 1999.
URL:http://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/OP%2053.pdf (дата обращения: 25.01.2013).88кризис государства был компенсирован строительством вертикальнойиерархии управления, основанной на патронаже и неформальных сетях 1.Еще одним важным фактором структурного порядка из областинаследияпрошлогоисследователиназываютценностно-нормативныеи культурные параметры общества, которые оказывают существенноевлияние на процессы демократизации. Наиболее влиятельным концептомв рамках данного направления является теория политической культурыГ. Алмонда и С.
Вербы, которые предложили классификацию типов массовойполитической культуры и указали на взаимосвязь между политикокультурными нормами граждан и стабильностью демократического развитияобщества2.Концепт политической культуры получил признание и развитие средиисследователей политических процессов, которые стали рассматриватьценностно-нормативную подсистему общества как важный фактор политикорежимного3иэкономическогоразвитиясовременныхгосударств4.Особенности исторического развития и специфика политической культурыРоссии стали рассматриваться как ключевые объяснительные переменныепостсоветского развития стран бывшего СССР 5.Теория политической культуры получила широкое признание средироссийских политологов, которые стали использовать ее для объясненияпостсоветских трансформаций политических режимов. В частности, успехдемократизации в странах Восточной Европы и Прибалтике, с одной стороны,и трудности этого процесса в других республиках бывшего СССР, с другой,1Fortin J.
Is There a Necessary Condition for Democracy? The Role of State Capacity inPostcommunist Countries // Comparative Political Studies. 2012. Vol. 45. № 7. P. 903–930.2Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. 1992.№ 4. С. 122−134.3См.: Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис.1997. № 4. С.
6–32; Патнэм Р. Чтобы демократия сработала: гражданские традиции всовременной Италии. М., 1996.4См.: Харрисон Л. Кто процветает? Как культурные ценности способствуют успехув экономике и политике. М., 2008.5Пайпс Р. Россия в борьбе со своим прошлым // Россия на рубеже веков. 1991–2011 / ред. А.Зубов и В. Страд.
М.: РОССПЭН, 2011. С. 111–133.89Ю. С. Пивововаров и А. И. Фурсов объясняют культуроцентричнымконцептом «русской системы» и «русской власти». Ученые указывают на«моносубъектность» и «дистанционность» политических традиций в России 1,подчеркивая, что в России традиционно господствует «самодержавнаяполитическая культура» 2. Данные тезисы стали активно развиваться другимироссийскимиапологетамиисторическогоинституционализмавегокульутурологической версии 3.Своеобразными версиями культуроцентричного подхода являютсяобъяснительные схемы становления демократии, в которых главнымфакторомуспехарежимнойдемократизациипризнаетсяуровеньнациональной консолидации общества и характер влияния такого социальногофеномена как национализм.
Впервые на фактор национальной консолидацииобщества как важного предварительного условия демократизации указал всвоей динамической модели становления демократии Д. Растоу. Ученыйподчеркивает, что демократия не может функционировать без изначальнозаключенного договора всех граждан о единстве политической единицы. Внесогласия о территориальных границах и целостности государственногообразования демократия становится невозможной, поскольку в ином случаенеизбежны угрозы сепаратизма и внутренние силовые столкновения, чтонесовместимо с демократическим процессом4.Тезис о роли национализма и степени национальной консолидации какфакторов, определяющих вектор режимных трансформаций, оказался весьмаплодотворным для анализа постсоветских политических процессов.
К. ДарденПивоваров Ю. С., Фурсов А. И. «Русская Система» как попытка понимания русскойистории // Полис. 2001. № 4. С. 37–48.2Пивоваров Ю. С. Русская Власть и публичная политика (Заметки историка о причинахнеудачи демократического транзита) // Полис. 2006. № 1. С.
16.3Дубцев В. А., Розов Н. С. Природа «русской власти»: от метафор – к концепции // Полис.2007. № 3. С. 8−23; Пастухов В. Б. Конец русской идеологии. Новый курс или новый Путь?// Полис. 2001. № 1. С. 49−63; Липкин А. И. Российская самодержавная система правления// Полис. 2007. № 3. С. 39−52.4Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. 1996. № 5.С. 5−15.190и А.М. Грзумма-Бюссе посвятили отдельное исследование для того, чтобывыяснить причины разных политических и электоральных исходов наначальном этапе трансформационных процессов в постсоветских странах. Ихоткрытие заключается в том, что крах коммунистической власти на первыхконкурентных выборах республиканских Верховных Советов, которыепрошли в 1990 г., был обусловлен уровнем национальной консолидациибольшинства республиканского населения. В тех республиках, где уровеньмассовой поддержки идей национализма и оппозиционных национальныхдвижений был высок, коммунистам удалось нанести электоральноепоражение.
В республиках, которые характеризовались незавершенностьюпроцесса национальной консолидации и где религиозные, региональные исубэтническиеидентичностидоминировалинаднациональнойсплоченностью, коммунистическая элита сохранила властные позиции и вдальнейшем стала тормозом демократической эволюции государства. В своюочередь, степень национальной консолидации населения и уровень массовойпопулярности национализма зависел от такого фактора как доля населения,получившая образование на титульном языке в досоветский период1.Ученые находят, что фактор доли населения, получившей образованиена родном языке, является более значимой статистической переменной,объясняющей поражение коммунистов на выборах 1990 г.