Германский мастерер и его время (553387), страница 97

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 97)

своей кульминации. У Хайдеггера подлинное "я" становится наследником Бога. А

обычное бытие-в-мире интерпретируется как утрата изначальной чистоты.

"Хайдеггеру, в соответствии с такой точкой зрения, представляются чем-то

"побочным" (Abfall) все способы человеческого бытия, которые обусловлены

тем, что человек - не Бог, что он живет в одном мире с себе подобными".

Иными словами, точка зрения Хайдеггера противоречит conditio humana.

Реальный человек, вероятно, может быть всем, чем угодно, но только не

"подлинным "я"". Тот, говорит Ханна Арендт, кто отвергает обычный мир Man

(хайдеггеровского "обезличенного человека"), тем самым жертвует почвой, в

которой укоренено человеческое существо. И тогда остается одно - кокетничать

собственной "ничтожностью" (37); а такого рода кокетничанье, по мнению Ханны

Арендт, как раз и сделало Хайдеггера предрасположенным к варварству. Ибо

разве философское отрицание понятия "человечество" не превратилось в конце

концов в практическое отрицание человечности?

Ханна Арендт послала это эссе Карлу Ясперсу, все еще испытывая "старый

детский страх" перед строгими суждениями своего бывшего преподавателя

философии. Но Карл Ясперс, обнаруживший рукопись в посылочном ящике между

банками тушенки, пакетами сухого молока и плитками шоколада, прочел ее "с

восторгом". У него возникло только одно возражение: в одной из сносок Ханна

Арендт упомянула, что Хайдеггер, по слухам, запретил Гуссерлю появляться на

факультете. "То, о чем Вы рассказываете, по сути, конечно, верно, но

изложение внешних обстоятельств может оказаться не совсем точным" (79).

Ясперс предположил, что Хайдеггер, как делали и другие ректоры, лишь

подписал соответствующую служебную инструкцию. (Но и это предположение, как

мы уже знаем, не соответствует действительности. Хайдеггер ничем бы не

рисковал, если бы лично сообщил Гуссерлю об отмене его "временного отпуска",

поскольку "Закон о восстановлении профессионального чиновничества" на

Гуссерля не распространялся.) Ханна написала, что остается при своем мнении:

она видит в Хайдеггере "потенциального убийцу" (89), так как он своим

поведением разбил сердце Гуссерля. Ясперс на это ответил: "Я вполне разделяю

Вашу оценку Хайдеггера" (99).

489

Несмотря на такие высказывания, Ханна Арендт и Карл Ясперс на этом не

закончили "расчет" с Хайдеггером. Правда, Ханна и два года спустя

воспротивилась намерению своего друга Дольфа Штернбергера опубликовать в

"Нойе рунд-шау" хайдеггеровское "Письмо о гуманизме", и все же когда Ясперс

1 сентября 1949 года сообщил ей, что снова время от времени обменивается с

Хайдеггером письмами, она восприняла это как нечто естественное: "...

поскольку люди, как известно, непоследовательны - во всяком случае, я, -

меня это обрадовало" (178).

Карл Ясперс начал опять переписываться с Хайдеггером именно в тот

момент, когда пытался добиться снятия с него запрета на преподавание. В этой

связи Ясперс в начале 1949 года писал фрайбургскому ректору Герду

Телленбаху: "Благодаря своим заслугам в философии г-н проф. Мартин Хайдеггер

признан во всем мире как один из крупнейших философов современности. В

Германии нет никого, кто бы его превосходил. Его философствование, почти

сокрытое, связанное с глубочайшими вопросами, лишь косвенно распознаваемое в

его трудах, делает его сегодня в философски скудном мире, пожалуй,

единственной в своем роде фигурой" [1]. Ясперс предлагал обеспечить

Хайдеггеру такие условия, чтобы он мог спокойно работать, а если захочет, и

преподавать [2].

1 Цит. по: Хайдеггер/Ясперс. Переписка. С. 370.

2 То есть Ясперс считал необходимым, чтобы Хайдеггера восстановили в

правах пенсионера-профессора и как пенсионеру предоставили ему статус

ординарного профессора (см. там же).

После того как в марте 1949 года процедура денацификации закончилась

для Хайдеггера вердиктом: "Попутчик. Карательные меры не требуются", во

Фрайбургском университете снова стал обсуждаться вопрос о снятии с него

запрета на преподавание. В мае 1949 года ученый совет проголосовал

(незначительным большинством голосов) за то, чтобы рекомендовать

министерству восстановить Хайдеггера в правах пенсионера-профессора, тем

самым сняв с него запрет на преподавание. В министерстве этот вопрос

обсуждался довольно долго. Только в зимний семестр 1951/52 года Хайдеггер

смог, наконец, прочитать свой первый после войны лекционный курс.

490

В своем первом письме Хайдеггеру от 6 февраля 1949 года Ясперс впервые

осторожно пытался навести мосты, положить конец тому состоянию, когда "мы

оба отмалчивались". Конечно, он понимал, что это будет нелегко. "Бесконечное

горе начиная с 1933 года и нынешнее состояние, в котором моя немецкая душа

лишь все больше страдает, не соединили нас, а, наоборот, безмолвно

разделили". Но даже если между ними останется "непроясненность", они могли

бы все же попробовать "в философствовании, а может быть, и в личном плане"

"изредка обмениваться словечком-другим". Ясперс закончил письмо словами:

"Шлю Вам привет как бы из далекого прошлого, через бездну времен, цепляясь

за что-то, что было и что не может быть ничем" (Переписка, 239-242).

Это письмо не дошло до адресата. Однако в июне Хайдеггер узнал от

Роберта Хайса, что Ясперс послал ему письмо. Не зная содержания этого

письма, Хайдеггер, в свою очередь, написал Ясперсу короткую записку,

высокопарный тон которой с очевидностью выдавал его неуверенность. "Через

все недоразумения, и путаницы, и временный разлад отношение к Вам...

осталось в неприкосновенности". На какой почве может быть продолжено это

отношение или каким образом возобновлено? Пока Хайдеггер делает выбор в

пользу их общности в сфере возвышенного. "Стражей мысли в растущей мировой

беде осталось совсем немного, и все же они должны противостоять догматизму

всякого рода, не рассчитывая на результат. Мировая общественность и ее

организации отнюдь не то место, где решается судьба человеческого бытия. Не

стоит говорить об одиночестве. Хотя это единственный край, где мыслитель и

поэт в меру своих человеческих способностей защищают бытие. Из этого края я

шлю Вам сердечный привет" (22.06.1949, Переписка, 242-243).

Ясперс ответил лаконично и с едва скрытым недоверием: "Мне так до сих

пор и не ясно, что Вы называете явленно-стью бытия. А "тот край", откуда Вы

шлете мне привет, - может быть, я ни разу "там" не бывал, но охотно

принимаю, удивленный и заинтригованный, этот привет" (10.7.1949, Переписка,

247-248).

В письме к Ханне Арендт Ясперс с неудовольствием комментирует это

послание Хайдеггера: "Он всецело погружен в спекуляции о бытии, он пишет

"Бытие" (Seyn) через ипсилон. Два с половиной десятилетия назад он поставил

на "экзистенцию" и передернул это дело в самой его основе. Теперь он сделал

еще более существенную ставку... Надеюсь, на сей раз он не передернет. Но я

в этом не уверен. Можно ли, будучи нечистой душой... в своей неправоте

созерцать чистейшее?" Но Ясперс сразу же смягчает жесткость своей оценки,

добавляя: "Странно, что он знает нечто такое, о чем сегодня вряд ли кто-то

догадывается, и ведет себя так, будто исполнен предчувствий".

491

Ханна Арендт тоже колебалась в своих оценках. Она радуется тому, что

Ясперс восстановил связь с Хайдеггером, и тут же дает понять, что не

отказалась от своего негативного мнения: "Эта жизнь в Тодтнауберге, с

брюзжанием в адрес цивилизации и писанием слова "бытие" через ипсилон, в

действительности есть лишь мышиная нора, в которую он заполз, ибо не без

основания полагает, что там ему не придется видеть никого, кроме восхищенных

паломников; ведь не так-то легко подняться на 1200 м лишь затем, чтобы

устраивать ему сцены" (178).

В ноябре 1949 года Ханна Арендт приехала на четыре месяца в Европу,

чтобы по поручению "Комиссии по восстановлению еврейской культуры в Европе"

осмотреть и инвентаризировать остатки награбленных нацистами еврейских

культурных ценностей. Во время этой поездки она прежде всего, в декабре 1949

года, навестила в Базеле Карла и Гертруду Ясперс. Ясперс, по-отечески

привязанный к Ханне, лишь теперь, как пишет Эттингер, впервые узнал о ее

романе с Хайдеггером. "Это очень трогательно", - только и сказал он. Ханна

вздохнула с облегчением. Она бы не удивилась, если бы Ясперс отреагировал

по-другому: начал критиковать ее с моральной точки зрения или даже проявил

ревность. В тот раз они оба так много говорили о Хайдеггере, что деликатному

Ясперсу стало не по себе: "Бедный Хайдеггер, вот мы сидим здесь, два самых

лучших друга, которые у него остались, и видим его насквозь".

Когда Хильда Френкель, подруга Ханны, незадолго до отъезда спросила ее,

какой из предстоящих встреч - с Базелем или с Фрайбургом - она радуется

больше, та ответила: "Дорогая, чтобы "радоваться" Фрайбургу, нужно обладать

чертовским мужеством - а у меня его нет".

Еще 3 января 1950 года, за несколько дней до своей поездки во Фрайбург,

она писала Генриху Блюхеру: "Увижу ли Хайдеггера, еще не знаю... Пусть все

решает случай".

Последние письма Хайдеггера, которые Ясперс показал Ханне, ей очень не

понравились: "... все та же смесь подлинности и лживости или, лучше сказать,

малодушия". То, что произошло потом, когда Ханна 7 февраля приехала во

Фрайбург, Эттингер реконструировала на основании ее писем: Ханна из

гостиницы послала записку Хайдеггеру, после чего тот сразу же зашел в эту

гостиницу. И оставил для нее письмо. В письме он приглашал Ханну вечером

прийти к нему домой и мимоходом упоминал о том, что Эльфрида уже давно в

курсе

492

их любовной истории. Видимо, и у Хайдеггера душа была не на месте, ведь

сначала он хотел оттянуть момент встречи. Но, уже отдав письмо, вдруг

передумал и попросил коридорного сообщить Ханне о его приходе. Два дня

спустя Ханна писала Хайдеггеру: "Когда коридорный назвал твое имя... мне

показалось, будто время внезапно остановилось. Затем я молниеносно осознала

то, в чем раньше не призналась бы ни самой себе, ни тебе и никому другому:

что сила безотчетного побуждения... милостиво уберегла меня от совершения

единственной непростительной измены, которая загубила бы мою жизнь. Но ты

должен знать одно (так как мы общались друг с другом не много и не чересчур

часто): если бы я сделала это, то только из гордости, т. е. по чистой

глупости и в порыве безумия. А не по каким-то причинам". Под "причинами", по

мнению Эттингер, Ханна имела в виду нацистское прошлое Хайдеггера, которое,

очевидно, само по себе не заставило бы ее отказаться от встречи с ним. То

же, что Ханна понимала под "гордостью", скорее всего было страхом снова

подпасть под чары Хайдеггера. И действительно, как показывает письмо Ханны

Хайдеггеру от 9 февраля 1950 года, эти чары сразу же начали снова на нее

воздействовать. Ведь встреча, которую, обращаясь к Мартину, Ханна называет

"оправданием всей моей жизни", в письме Хильде Френкель, написанном чуть

позже, когда Ханна уже смотрела на происшедшее с некоторой дистанции,

изображается как трагикомедия: "Он совершенно не понимает, что все это было

25 лет назад, что он не видел меня больше 17 лет". Хайдеггер стоял в ее

комнате "как побитая собака".

Потом Хайдеггер вернулся домой и ждал Ханну, которая обещала прийти в

тот же вечер, - этот вечер они провели вдвоем. Ханна опишет их встречу

Блюхеру: "Кажется, мы впервые в жизни разговаривали друг с другом". Ханна

больше не чувствовала себя в роли школьницы. Она приехала из большого мира,

успела многое пережить [1], уцелела в катастрофе, стала политическим

философом, только что закончила книгу "Истоки тоталитаризма", которая чуть

позже будет иметь успех во всем мире [2]. Но об этом они не говорили.

1 Ханна Арендт (1906-1975) в 1933 г. бежала из нацистской Германии и

приехала в Париж, где познакомилась с А. Койре, Р. Ароном, Ж. П. Сартром и

А. Кожевым. В 1940 г. за деятельность по перемещению еврейских детей в

Палестину была арестована, но в 1941 г. смогла бежать в США. После долгих

лет преподавания в Принстонском и Колумбийском университетах, а также в

университете Беркли, она стала профессором политической философии в

нью-йоркской Новой школе социальных исследований.

2 Речь идет о первой книге Ханны Арендт, которая была опубликована в

Характеристики

Список файлов учебной работы