Малахов В.С._ Филатов В.П. Современная западная философия (1998) (1184495), страница 30
Текст из файла (страница 30)
1900)— нем. философ. Изучалфилософию, германистику и историю искусств сначала в Бреслау(ныне Вроцлав), затем (1919-22) вМарбурге. Под руководством Наторпа* и Н.Гартмапа* защитил диссертацию «Сущность удовольствиян диалогах Платона» (1922). Слушаллекции Шелера* и Гуссерля*, работал в семинаре Хайдеггера*. Философское образование дополнилклассико-филологическим (на кафедре Пауля Фридлендера в Марбургско.м ун-те), по завершенииполного курса обучения представилк защите работу «Диалектическаяэтика Платона» (на материале диалога «Филеб»). В 1927-36 —доцентв ун-тах Марбурга и Киля, в 1937 —проф. в Марбурге, с 1939 — в Лейпцигском ун-те (в 1947-49 — ректор), 1949-68 — но Франкфурте наМайне (где получает заведованиекафедрой, руководимой ранее Ясперсом*).
После выхода па пенсию(1968) живет и работает в Ген дел ьберге. Вплоть до конца 80-х — активный участник философских семинаров, в том числе в США. В 90-е —частый гость международных коллоквиумов (особенно в Италии).Г. — основоположник философской герменевтики*. В отличие отпредшествующей герменевтической традиции философская герменевтика не сводится к разработкеметодологии понимания текстов (ивообще не является такой разработкой), а представляет собой своего рода философию понимания*.Ее предмет образуют не только«понимающие» (иетори ко-гуманитарные) пауки, по — в той мере, в84Гадамеркакой феномену понимания придается универсальный характер, —вся совокупность человеческогознания о мире и бытия в нем.Понимание для Г. — способ существования познающего, действующего и оценивающего человека.Ставя вопрос об условиях возможности понимания, Г.
стремится преодолеть односторонне гносеологическую ориентацию философскогомышления (которое, начиная с Канта, занималось исследованием условий возможности познания) и перевести философствование в плоскость онтологии*. Понимание в качестве универсального способа освоения человеком мира конкретизируется Г. как «опыт».
Действительность не только (теоретически) познается, но и (жизненно-практически) «испытуется» человеком, поэтому у Г. часто речь идет не о «познании», а об «опыте» мира. Последнийвключает в себя и непосредственность переживания («опыт жизни»),и различные формы практически иэстетически опосредованного освоения реальности («опыт истории»,«опыт искусства»). Основные механизмы формирования опыта заложены в языке. Язык задает исходныесхемы человеческой ориентации вмире, предваряя его схватывание впонятиях. Допонятийные и дорефлективные формы освоения действительности, реализующиеся науровне предпонимания* и лежащиев основе теоретического познания,описываются Г.
как «преднамерение», «предусматривание», «предвосхищение», «предмнение» и т.д. —эти понятия иерархически не упорядочены. Главное для Г. — показатьобусловленность рефлективно-теоретического освоения мира допредикативными формами знакомствас ним.
В качестве основной такойформы Г. выделяет «предрассудок»(Vor-urteil, буквально: пред-суждение). В сознательном использовании этого двусмысленного термина — полемика Г. с философиейПросвещения, провозгласившегосвоей целью очищение разума отпредрассудков.Фундаментальной характеристикой человеческого бытия и мышления Г. считает историчность*: егоопределенность местом и временеми, следовательно, той «ситуацией»,в которой человек себя застает. Возможность встать на позицию надвременного, внеисторическогосубъекта — иллюзия «идеализма сознания» (под таким именем у Г. выступает классическая европейскаяфилософия от Декарта до Гуссерлявключительно). Преодолеть эту точку зрения и тем самым перевестифилософствование в онтологический план Г.
пытается с помощьюпонятия игры*. Выход за горизонт«мыслящего себя мышления» в философской герменевтике происходит путем обращения к языку, рассматриваемому как аутентичныйспособ самораскрытия истины бытия. В критической оппозиции позитивистски-сциентистскому направлению современной философии Г. стремится показать несводимость истины к тому ее понятию,которое сложилось в рамках новоевропейской науки. Истина есть нехарактеристика познания, а характеристика самого бытия.
Она не может быть схвачена с помощью «метода», операционализирована познающим субъектом, а может лишьприоткрыть себя понимающему осмыслению. Истина «свершается», ипреимущественный способ ее «свершения» («события») — искусство.Исходя из этих положений, Г. переосмысляет традиционно-герменевтическую проблематику. Понимание текста предстает как экзистенциальное событие человеческойжизни, а осмысление прошлойкультуры («опыт традиции») выступает как форма самоосмысленияиндивида и общества. Онтологическое условие понимания — его укорененность в традиции, «причастность» ее бытию как субъекта, так иГадамеробъекта понимания. В противовеспрежней герменевтике, различавшей понимание, истолкование (интерпретацию) и «применение»(«аппликацию») как относительно самостоятельные процедуры, Г.
утверждает их тождество: 1) пониманиевсегда является «истолковывающим», а истолкование — «понимающим» ; 2) понимание возможнолишь в качестве «применения» —соотнесения содержания текста скультурным и мыслительным опытом современности. «Предрассудки»историка не препятствуют пониманию, а способствуют ему, во-первых, позволяя максимально заострить инаковость текста по отношению к интерпретатору (момент«чуждости» в истолковании), вовторых, способствуя трансляцииопыта от поколения к поколению итем самым обеспечивая континуумтрадиции (момент «интимности» вистолковании).
Интерпретация*текста, таким образом состоит не ввоссоздании первичного (авторского) смысла текста, а в созданиисмысла заново. Каждый акт интерпретации — событие в жизни текста,момент его «действенной истории»,а тем самым и звено «свершениятрадиции».Отказываясь от разработки теории интерпретации (Г. удовлетворяет ее разработка у Бетти*), философская герменевтика сосредоточивает внимание на продуктивной стороне истолкования текстов. Интерпретацию культурной традиции Г.рассматривает как диалог прошлогои настоящего.
Диалог осуществляется в «вопросно-ответной» форме:важно не только реконструироватьвопрос, ответом на который данныйтекст является, но и отнести этотвопрос к себе. Диалог с традициейдля Г. — не культурологическая задача, а самостоятельный источникфилософского знания. Образцомдля него служит Хайдеггер. Но обращение к философской традиции нацелено не на «деструкцию метафи-зики», а на ее максимальную активизацию в контексте современногомышления. В поисках путей преодоления одностороннего когнитивизма Г. обращается к наследию Аристотеля и Канта.
«Практическая разумность», объединяющая в себе ипознавательную, и нравственнуюстороны отношения человека кмиру, должна вывести человечествоиз тупика, в который его завело инструменталисте ки ориентированноемышление. Непреходящее значениеПлатона Г. видит в понимании философствования как диалога (диалогическую модель философии Г. заостряет против монологизма гегелевской диалектики). Критикуя новоевропейский «субъективизм»(трансцендентализм неокантианства и феноменологии, отправнымпунктом которых является автономный и автореферентный субъект), Г.апеллирует к Гегелю.Центральным произведением Г.,принесшим ему мировую известность, стала работа «ИСТИНА И МЕТОД: основные черты философскойгерменевтики» (I960, рус. пер.1988 неудачен). Название работыносит провоцирующий характер:союз «и» обозначает здесь нестолько связь «истины» с «методом», сколько их определенную несовместимость.
Демонстрируя «неметодическую» суть человеческогопознания, Г. стремится показать,что способ познания, связанный спонятием науки и лежащим в ее основе понятием метода, не являетсяни единственным, ни универсальным. Культурно-историческая традиция знает различные способы человеческого отношения к миру. Научно-теоретическое его освоение —лишь одна из возможных позицийчеловеческого бытия.
Можно выделить три основных формы связи человека с миром, три основных видаопыта и, соответственно, три измерения, в которых разворачиваетсябытие человека: «эстетическое»,«историческое» и «языковое» (им86Гартмансоответствуют три основных раздела книги). Все три термина несут насебе печать условности, т.к., во-первых, они не обозначают принципиально различных сфер, а, во-вторых,сложившийся за последние полторастолетия характер их использованияпривел к обеднению их значения.Записанное по ведомству «эстетики» искусствоведение недопустимосузило опыт истины, обретаемый вискусстве и посредством искусства.Под влиянием Канта, усматривавшего основу прекрасного в априорной структуре субъективности, произошло забвение того фундаментального обстоятельства, что искусство есть способ раскрытия истины.Историзм* XIX в.
изъял из исторической сферы «герменевтическоеизмерение» : историю стали изучать,вместо того чтобы ее понимать. Ктекстам прошлого стали подходить«лишь исторически», т.е. рассматривать их исключительно как продуктопределенных социально-культурных обстоятельств, как если бы онине имели никакого касательства кнам. В стремлении преодолеть ограниченность позитивистски ориентированной исторической наукиДильтей* предложил психологический подход к осмыслению феноменов прошлого: их нужно не простообъяснить, исходя из определенного представления о связи общего ичастного, но и понять, воспроизведя как уникальное порождение индивидуальности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
