Новая философская энциклопедия В 4 томах. Том 3 (1184480), страница 82

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 82)

Диалоги. М., 1949. с. 202). Начало естьБожьих Нравственные критерии в оценке общества продик­то, «что внутренним образом содействует устроению вещи»тованы масонской ориентацией Щербатова. Почитатель(т. е собственно внутренняя причина), а причина в болееМонтескье и позднего Руссо, Щербатов, испытавший силь­внешнем смысле — то, что «содействует произведению вешиное воздействие просветительской идеологии и философии,внешним образом и имеет бытие вне состава» (т.

е. совпадаетскептически оценивал идеалы Просвещения, вчастности, далс действующей и целевой причинами). Это преобразованиеанализ пагубного влияния сочинений Вольтера на нравствен­учения Аристотеля о материатьной, формальной, дейс­ность императрицы. Сторонник аристократического правле­твующей и конечной причинах осуществляется в духе нео­ния в России, Щербатов предлагал ввести конституцию, га­платонизма. «...Всеобщая физическая действующая причи­рантировавшую политические права родовитому дворянству,хранителю «потомственной добродетели», которое в этом слу­ на — это всеобщий ум, который является первой и главнойспособностью души мира, каковая есть всеобщая форма мира»чае выступило бы хранителем законности верховной власти.(там же).

Бруно называет этот «всеобщий ум» «внутреннимС консервативных позиций 1ф1ггиковал демократический типхудожником, потому что (он) формирует материю и формугосударства, идею («химеру») равенства сословий, практику120«О РАБСТВЕ ВОЛИ»изнутри...» (там же, с. 204). Благодаря этой форме, проника­ющей в материю, все главные части мира одушевлены: скольбы незначительной и малейшей ни была бы вещь, «она име­ет в себе части духовной субстанции» (с. 211). Именно в этомсмысле душа мира трактуется как «формальное образующееначало вселенной и всего, что в ней содержится»; «духовнаясубстанция не менее существенна, чем материальная» (с.

213).3-й диалог разъясняет понятие формы (уподобляя действияремесленника, художника «действию» природы, из однойединственной материи «производящей» различные формо­образования) и едко высмеивает «субстанциальные формы»,измышленные в Средние века «метафизиками в рясах» (че­ловечность, бычность, лошадность и т. п.).

Главный тезис Бру­но: «имеется интеллект, дающий бытие всякой вещи, назван­ный пифагорейцами и Тимеем подателем форм; душа — фор­мальное начало, создающая в себе и формирующая всякуювещь, названная ими же источником форм; материя, из ко­торой делается и формируется всякая вещь, названная всемиприемником форм» (с. 235). Первое, т.

е. божественное, на­чато Вселенной таково, что в нем уже не различаются мате­рия и форма; оно есть абсолютная возможность и действи­тельность (с. 247).В 4-м и 5-м диалогах анализируются: материя в естествен­ных и искусственных вещах: единство Вселенной. Вселенная,согласно Брутто, «едина, бесконечна, неподвижна»; она «нерождается и не уничтожается; в своем бытии она заключает всебе все противоположности в единстве и согласии» (с.

273);«кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рас­сматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоре­чий и противоположностей. Глубокая магия заключается вумении вывести противоположность, предварительно найдяточку объединения» (с. 291); единое бытие — это сущее, суб­станция и сущность; единое одновременно является «многомодусным, многоформенным и многофигурным» (с.

277); всевещи находятся во Вселенной и Вселенная во всех вещах; «таквсе сходится в совершенном единстве»; единство «единичнои устойчиво; оно всегда пребывает; это единое вечно» (с. 278).Диатог заканчивается славами Теофила: «Да будет возвели­чена всеми живущими бесконечная, простейшая, единствен­ная, высочайшая и абсолютнейшая причина, начало и еди­ное» (с. 293). Русский перевод М. А.

Дынника (1934,1949).Н. В. Мотрошилова«О РАБСТВЕ ВОЛИ» (De servo arbitio) — полемическоебогословское произведение М. Лютера. Написано в 1525 вразгар крестьянской войны в ответ на сочинение Эразма Рот­тердамского «Диатриба, или рассуждение о свободе воли»(1524). Собрав воедино формулы Писания, предостерегаю­щие от преувеличения возможностей человека, Лютер дек­ларирует бескомпромиссную доктрину абсолютного боже­ственного предопределения.

Он не останашшвается перед тем,чтобы уподобить человека взнузданной лошади, которая все­гда уже оседлана либо Богом, либо Сатаной. Знаменательно,однако, что «О рабстве вата» не содержит в себе мотивовфатализма и квиетизма, которые должны бы быть непремен­ным выводом из подобной доктрины.Лютер держится народной этимологии, согласно которойсвободная воля есть совсем не то, что обсуждают на своихдиспутах теологи. Народ полагает, что так называется сила,которая самапосебеможетнапра шиться начто угодно, нико­му не уступает и не подчиняется. Утверждая, что перед Бо­гом человек не имеет свободной волн, Лютер подразумеваетпрежде всего именно этот концепт можествования, силы и эф­фективности, связанный со средневековой парадигматикойвласти. Одновременно он сохраняет понятие свободы хрис­тианина (независимой совести, независимого убеждения),очерченное в его собственных ранних сочинениях (1520—23).Минимум (нотакже и фундаментальное выражение) этой сво­боды он видит в возможности принять иди отринуть Слово(благую истину Евангелия).Говоря языком этики и герменевтики, Лютер понимает чело­века как существо, свободное либо подчиниться явленной до­стоверности смысла, либо сбежать от нее в привычную ложь(видимость, иллюзию).

Говоря языком современной психоло­гии, проблема свободы очерчивается им как проблема уста­новки (первичного выбора мировоззрения и жизневоззрения, который предшествует любым практическим волевымактам и невидимо их детерминирует). Хотя позиция Лютерапокоится на достаточно очевидном противоречии («выбор довыбора», «воля до воли», «активная пассивность»), она откры­вает возможности для логически убедительного обоснованияперсональной активности нового типа.Абсолютное предопределение у Лютера, по строгому счету,имеет в виду только перспективу небесного спасения, но непосюсторонние успехи и неудачи.

«У человека нет свободыволи в отношении того, что выше его, но она есть в отноше­нии всего, что ниже его» (см. в кн.: Эразм Роттердамский.Философские произведения. М., 1986, с. 336). К сфере, ко­торая «ниже человека», Лютер относит, во-первых, «весь про­чий тварный мир, отданный Богом в пользование людей»,во-вторых, их собственные изобретения и установления.Неудивительно,чтоцерковь,основывавшаясяналютеровскомпонимании предопределения, смогла стать, с одной стороны,воспитателем предельно волевых работников, с другой — гла­шатаем политически независимого социального поведения(слово Евангелия, читаем мы в «О рабстве воли», «утверждаетхристианскую свободу, и мы не позволим втянуть себя в раб­ство в соответствии с человеческими обычаями и законами»).Лютер отстаивает понятие предопределения, антитетичноепо отношению к понятиям фортуны, фатума, природной при­чинности и необходимости. Он проповедует такую веру в Про­видение, которая, подобно уважению к нравственному зако­ну у Канта, возвышает личность над всем «механизмом при­роды» — над принуждением вещей, обстоятельств и инсти­тутов.Лютер не пытается оспорить центральный (логически безуп­речный) тезис Эразма: Писание — это прежде всего совокуп­ность императивных высказываний, а любое такое высказы­вание (запрет, предписание или совет) уже предполагаетсвободную волю в том, к кому оно обращено.

Вместе с темон с полемическим блеском отводит модально-этическуюинтерпретацию данного тезиса, предложенную Эразмом.Бог, утверждал Эразм, не мог повелеть людям того, что им непосилам; иначе его пришлосьбы признать злостным насмеш­ником («все, что предписано, возможно»). Нет, возражаетЛютер, мы из опыта знаем, что можно и из доброго распо­ложения требовать выполнения невыполнимого. Так, напр.,родители поступают с детьми, чтобы разрушить их наивноесамомнение в отношении своих способностей и умений.Именно этот смысл имеют, по мнению Лютера, и императивыПисания (предписанные «дела Закона»). Все они объявленыБогомради самоиспытания человека, сокрушенияего самона­деянности и гордыни.

«Дела Закона» непременно должныисполняться, но, как оказывается, только для осознания на-121«О СВОБОДЕ»шей слабости, поврежденности грехом и обретения мобили­зующей веры в благодать. Такова категорическая педагогика«О рабстве воли», глубинная диалектика духа, которую испо­ведовал Лютер. Если бы концепция «Диатрибы» была верна,замечает он, то трагический опыт праведников свидетельство­вал бы нам только о том, что никто из людей не спасется.Надо сердцем пережить эту безжалостную очевидность, что­бы вдруг расслышать подчинный смысл библейских формуло спасении предвечно избранных.

На фоне развенчаннойидиллии Эразма они звучат как обнадеживающая весть. Длячеловека, прошедшего страдательный опыт обретения веры(опыт «второго рождения»), суровый промысел Божий, отчаивающий кабинетных рационалистов, — это шифр и синонимспасительной благодати.Таков финальный пафос «О рабстве воли» — пафос беззавет­ного следования за Спасителем Христом, в выстраданном со­знании своей избранности, прямой (соратнической) причас­тности к победоносному правому делу.Работа Лютера, написанная на великолепной народной ла­тыни и предназначенная для чтения вслух, оказала мощноевоздействие на раннепротестантскую проповедь. Она поло­жила начало обширной литературе, воспитывавшей волевогочеловека подвижнического, пассионарного и энтузиастичес­кого склада (такого, напр., как борцы за независимость Ни­дерландов или солдаты армии Кромвеля).«О рабстве воли» завершает раннереформационную критикуутилитарно-расчетливой сотериологии (т.

Характеристики

Список файлов книги