Диссертация (1173769), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Ч. 8 ст. 186 УПК РФ, на наш взгляд, должна получитьследующую редакцию: «8. Фонограмма в полном объеме приобщается к материалам уголовного дела и хранится в опечатанном виде в условиях, исключающих возможность прослушивания и тиражирования фонограммы посторонними лицами и обеспечивающих ее сохранность и техническую пригодностьдля повторного прослушивания, в том числе в судебном заседании». В своюочередь, ч.
6 ст. 186.1 УПК РФ должна быть представлена в следующей редакции: «6. Представленные документы, содержащие информацию о соединениях343Семенцов В.А. Следственные действия: учеб. пособие … С. 57.193между абонентами и (или) абонентскими устройствами, приобщаются к материалам уголовного дела в полном объеме и хранятся в опечатанном виде в условиях, исключающих возможность ознакомления с ними посторонних лиц иобеспечивающих их сохранность».§ 2.3.
Проблемы соотношения результатов «невербальных»следственных и судебных действий с «иными» документамиУголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации в качестве одного из видов доказательств предусматривает так называемые«иные»344 документы. Согласно ст. 84 УПК РФ они допускаются в качестве доказательств, если изложенные в них сведения имеют значение для установления обстоятельств уголовного дела.
В целом ряде случаев «иные» документыпозволяют органам дознания, предварительного следствия и суду познать и доказать такие обстоятельства и факты, которые не могут быть установлены посредством других процессуальных средств. Особое значение в современныхусловиях данные доказательства приобретают при расследовании и последующем судебном разбирательстве уголовных дел об экономических преступлениях, связанных с восстановлением картины финансово-хозяйственной деятельности предприятий и учреждений. Более того, «иные» документы играюточень важную роль при осуществлении своих процессуальных функций подозреваемым, обвиняемым, защитником, потерпевшим и другими заинтересованными участниками уголовного судопроизводства, поскольку собирание и представление таких доказательств – это одна из немногих правовых возможностейучастия данных лиц в процессе доказывания. Вместе с тем, невзирая на стольЗдесь и далее термин «иные» применительно к обозначению документов как конкретного вида уголовно-процессуальных доказательств, предусмотренных ст.
84 УПК РФ,нами преднамеренно берется в кавычки. Тем самым подчеркиваем, что он является названием самостоятельного вида доказательств, то есть обозначает конкретно определенную уголовно-процессуальную категорию, а не используется в значениях «другие», «остальные» ит.д.344194существенное доказательственное значение «иных» документов, многие связанные с их использованием в следственной и судебной практике проблемыеще не получили своего окончательного разрешения.
Как отмечает Н.П. Царева, по сравнению с другими проблемами доказывания круг вопросов, посвященный документам, пока еще недостаточно исследован в процессуальной теории и, соответственно, не свободен от серьезных пробелов и в уголовно-процессуальном законодательстве345. А это, в свою очередь, приводит к целом рядуошибочных действий и решений органов предварительного расследования,прокуратуры, адвокатуры и суда. В частности, практические работники во многих случаях не видят или не хотят видеть разницы между «иными» документами и другими видами доказательств, в первую очередь результатами «невербальных» следственных и судебных действий. Как следует из материалов изученных нами уголовных дел, дознаватели, следователи и судьи в своих обвинительных заключениях, обвинительных актах и приговорах позиционируют какдокументы протоколы осмотров, обысков, освидетельствований и еще целогоряда следственных действий.
Кстати, попутно заметим, что подобные проблемы имеются не только в уголовном процессе, но и в других формах современной юрисдикционной деятельности. Например, законодательство о производстве по делам об административных правонарушениях четко не разграничивает документы с протоколом по делу об административном правонарушении.Анализ специальной литературы показывает, что первые отечественныеисследования, посвященные изучению документов как вида процессуальныхдоказательств, относятся ко второй половине XIX века, то есть к тому времени,когда в Российской империи начало действовать буржуазное уголовно-процессуальное законодательство смешанного типа.
В дореволюционной процессуальной науке документы не считались отдельной процессуальной категорией,Царёва Н.П. Иные документы, допускаемые в качестве доказательств по УПК РФ:дис. … к.ю.н. – Саратов: СЮИ МВД России, 2003. – С. 4345195а традиционно рассматривались как специфический вид вещественных доказательств. Указанного мнения, например, придерживались И.Я. Фойницкий346,В.К. Случевский347, А.А. Квачевский348, Д.Н. Тальберг349, С.Н. Розин350 и другиеспециалисты. Иные авторы, в частности С.М. Викторовский, считали, что вещественные доказательства и документы являются самостоятельными процессуальными видами, однако провести между ними определенную границувесьма сложно351.
Тем не менее в работах некоторых специалистов того времени уже просматривается определенная тенденция, направленная на дифференциацию вещественных доказательств и «иных» документов352.Принципиально по-новому данная процессуальная проблема была разрешена лишь в начале советского периода развития отечественной уголовно-процессуальной науки. Так, ст. 58 УПК РСФСР 1923 г. регламентировала, что доказательствами по уголовному делу помимо прочих являются и иные письменные документы.
А в ст. 59 УПК РСФСР указывалось, что порядок их собиранияи хранения определяется установленными тем же Кодексом правилами. Подобная законодательная новация дала импульс развитию самостоятельного научного направления в области доказательственного права, поэтому к серединеФойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – 3-е изд. Т.2 … С. 304.Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. – СПб.: Тип.
М.М. Стасюлевича, 1910. – С. 411.348Квачевский А.А. Об уголовном преследовании, дознании, предварительном расследовании преступлений. – Т. 3. – СПб.: Тип. Ф.С. Сущинского, 1869. – С. 505.349Тальберг Д.Г. Русское уголовное судопроизводство. – Т.2. – Киев: Товарищество«И.Н.
Кушнарев и Ко» в Москве. Киевское отделение, 1891. – С. 112.350Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. – СПб.: Юридический книжный склад«Право», 1914. – С. 201.351Викторовский С.М. Русский уголовный процесс … С. 187.352Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах.
Части: Общая и Особенная… С. 353–360.346347196прошлого века в отечественной литературе (П.И. Люблинский353, В.Л. Громов354, М.С. Строгович355 и др.) стали предприниматься первые попытки исследования «иных» документов в качестве самостоятельной уголовно-процессуальной категории. Данное научное направление развивалось достаточно медленно и вплоть до реформы уголовно-процессуального законодательства конца50-х – начала 60-х годов прошлого века позиции процессуалистов, рассматривающих «иные» документы как специфический вид вещественных доказательств (С.В. Познышев356, А.Я. Вышинский357 и др.), были еще достаточносильны. Указанные суждения ученых во многом основывались на положенияхст.
66 УПК РСФСР, где говорилось, что вещественными доказательствами помимо прочих являются те предметы и документы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления и открытию виновных. Таким образом,сама формулировка закона была не совсем однозначной и создавала условиядля различных толкований, на что совершенно справедливо в своих работах обращал внимание М.А. Чельцов358.Представления ученых об «иных» документах как виде доказательств кардинально изменились в связи с принятием Основ уголовного судопроизводстваССР и союзных республик 1958 г. и соответствующих уголовно-процессуальных кодексов. В обновленном советском законодательстве (например, в ч. 2 ст.16 Основ и ч. 2 ст.
69 УПК РСФСР) «иные» документы уже рассматривались вкачестве самостоятельной процессуальной категории. Данная концепция впоследствии была воспринята и действующим Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. В этой связи сразу бы хотелось обратить внимание353Люблинский П.И. О доказательствах в уголовном суде. – М.: Право и жизнь, 1924. –С. 87.Громов В.Л. Дознание и предварительное следствие. Теория и техника расследования преступлений: руководство для органов дознания и народных следователей / под ред.Н.В. Крыленко. – 2-е изд.
– М.: НКЮ РСФСР, 1926. – С. 146.355Строгович М.С. Уголовный процесс: учебник. – М.: НКЮ СССР, 1940. – С. 149.356Познышев С.В. Доказательства в уголовном процессе. – М.: НКЮ СССР, 1929. – С.122.357Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве … С. 278, 284.358Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. – М.: Госюриздат, 1951. – С. 188.354197на различные наименования рассматриваемого вида доказательств в разные периоды времени и у разных авторов. В дореволюционный период развития отечественного уголовного судопроизводства они именовались либо просто документами, либо письменными доказательствами.
УПК РСФСР 1923 г. уже на законодательном уровне закрепил название «письменные документы», поэтомубольшинство ученых-процессуалистов, осуществляющих научные исследования в тот период времени, придерживались именно такой терминологии. Хотявсе же некоторые специалисты (например, С.В. Познышев, М.М. Выдря и т.д.)периодически использовали и другой, как представляется, уже несколько устаревший термин – «письменные доказательства».
Из вышеизложенного следует,что теория уголовного процесса, основанное на ней законодательство и правоприменительная практика признавали в качестве документов только письменные объекты, то есть те, в которых основная информация (мысль) была зафиксирована с помощью письменной речи (рукописным способом или посредством знакопечатающих устройств).
На наш взгляд, в этом нет ничего удивительного, поскольку в то время другие способы документирования (например,аудиозапись или фотосъемка) были развиты еще достаточно слабо и в повседневной жизни практически не использовались. И тем не менее в работах некоторых авторов все же имеются намеки на возможность признания в качестведокументов не только письменных, но и иных объектов. Так, В.Л.